Психолога вызывали? (СИ) - Саттэр Елена

Верная Кира болтала о чем-то с другой служанкой.

— Кира, — свистнула я и показала глазами на место рядом с собой.

— Смотри, дорогуша. Мне понадобится вся информация об этих девушках, — кивнула я на брюнетку Клару и её свиту. — Всё, что узнаешь. Да и вообще, все сплетни собери, будем искать среди них золотые вкрапления.

Кира, сощурив глаза, проводила взглядом вереницу девушек.

— Справишься?

Кира, казалось, вытянулась в струнку, жадно пожирая меня глазами:

— В лепёшку расшибусь, но сделаю.

— Вольно, —милостиво улыбнулась я. —Пойдём. Пора десять тысяч шагов нам добирать.

— А чего это “вольно”? Вы, госпожа, так путано иногда говорите, что ничего не понятно мне, —пожаловалась служанка.

— Расслабься, говорю. Мы с тобой, Кира, на самый верх этой пищевой цепочки, конечно, не попадём, но неплохо всё равно устроимся. Это тебе я, госпожа Никафондора, говорю. А теперь пойдем по парку погуляем. Погода чудесная.

Я начала получать удовольствие от этого мира. Есть, правда, хотелось, но этот момент мы переборем. Желудок болеть перестал, солнышко светило, птички пели, ну что ещё надо для полного счастья? —Лишние килограммы скинуть для свободы движений и …Денег.

— Кира, а кто занимается моим поместьем.

— Ну как, кто? Управляющий.

— И как он тебе? — взглянула я на девушку.

— Вот если как на духу — дурак, думаю. Он вам постоянно письма жалостливые пишет, что фейхоа не продается, коровы не телятся — в общем, денег нет. А вы, бедненькая, второй год в одних и тех же платьях гуляете — все смеются.

Я сорвала веточку и стала помахивать ею как хлыстиком.

— Письма сохранились?

— Ну да. В шкатулочке, ленточкой розовенькой перевязаны.

— Придем, покажешь. А это что за помещение? — показала я веточкой.

— Конюшня королевская.

— Да ты что!

Коней я любила. Очень. Ходила и на ипподромы, когда в другие страны выбиралась, и в конюшни покататься. Да и держалась в седле прилично. Что может быть прекраснее, чем скакать на коне, волосы развиваются! Ну, это я слукавила, конечно. Стрижка в Москве у меня была — каре. Нечему там было развеваться.

С седлом в руках вышел рослый черноглазый парень лет двадцати пяти, поздоровался с Кирой, и вопросительно приподняв брови, показал на меня глазами. Та замялась.

— Кира, ничего не хочешь мне сказать?

— Ну, в общем, так, — начала Кира от сотворения вселенной, — моя хорошая знакомая рассказала про родного брата. А он и красивый, и видный, влюбился в здешнюю девушку и страдает себе, дальше поцелуев не складывается. А про меня она знала, что я парней боюсь, а тут увидела меня с одним — удивилась.

— И? —я склонила голову.

— Ну, сказала я ей, что вы магичить чуток после болезни стали и сняли с меня сглаз. Так она в ноги бросилась, просила поговорить с вами — брата излечить, то ли от проклятия, то ли от сглаза.

— Этот, что ли, проклятый?

— Он… — вздохнула девушка.

Я оглядела молодца, и в самом деле видного.

— Есть здесь место в парке, где народ не ходит? Беседка какая? Мне с ним поговорить надо будет один на один. Ты же понимаешь, что в комнату нам его не стоит приглашать.

Кира задумалась, её нежный лоб морщился, не находя решения.

— Может, проклятый ведает о таком укромном уголочке?

Кира подошла к парню, они пошушукались, и, вернувшись, она объявила:

— Есть такая, в дальнем уголке, за кустами. О ней даже мало кто знает.

— Чудесно. Мы через час туда придем. Пусть ожидает. А ты на шухере постоишь.

— Где я постою? — растерялась Кира.

Да, надо мне с иномирными словечками завязывать.

— На страже постоишь, а то невесть что подумают, застав меня с конюхом.

— Ааа, да, конечно, постою и на страже, и на шухере этом.

Когда мы вдоволь нагулялись по парку, накрутив желанных шесть километров, и подошли к спрятанной в кустах миленькой беленькой беседке, конюх вовсю наворачивал вокруг неё круги. Припекло, видать, сердешного сильно.

— Кира, ты здесь, — оставила я служанку перед кустами.

— Как зовут тебя, сглаженный ты мой?

— Витир, госпожа магиня.

Магиня, так магиня. Мы прошли в беседку. Я с удовольствием вытянула ноги, конечно, лучше было бы их вообще задрать, да полежать чуть, но не сейчас, неправильно поймут.

— С чем пришёл Витир?

— Госпожа Никафондора, тут такое дело... у меня… —замялся парень.

— Ты же знаешь, что я магиня — поэтому не ври, когда спрашивать буду. Что у тебя с девушкой?

— Люблю её — выдохнул парень, — целовались уже, а дальше… — он потупил глаза, — она не против, а у меня как ступор. Выдумывать начинаю, что дела какие, и убегаю.

— Понятно. А раньше у тебя «дальше» с девушками вообще было?

Парень сник и стал нервно тереть руку о руку.

— Чо? Прям все рассказывать? Вы же девушка!

— Я прежде всего магиня! Не стесняйся. Все сказанное тобой уйдет со мной в могилу.

Парень уважительно взглянул на меня и начал:

—Была у меня зазноба в деревне. Любофф у нас была. Тоже целовались. Потом это…, в первый раз на сеновал пошли полюбовничать, ну уж и юбку ей задрал, и с себя штаны стянул, а тут папаша ейный в сарай зашел на минутку, козам сена бросить. Так я так испугался, что он сейчас к нам залезет, что он, — показал глазами на пах, — маленьким опять стал, и никак больше не рос.

— А второй раз?

Парень чуть не плакал:

— А второй раз, ну все хорошо поначалу было, пообнимались, покрутились, и тут соломинка в заду застряла, хоть чо делай, чешется. И он опять маленький стал и никак.

— А зазноба?

Парень прямо сдулся:

— Бросила меня, нашла себе другого, еще и с подружками своими посмеиваться стали. Я даже из деревни сюды переехал. А здесь влюбился, а дальше поцелуев ничего не могу.

— Понятно, все с тобой, жертва сеновала. Ложись на скамейку.

Парень испугался, даже вскочил, оглядывая мои телеса:

— Зачем это, госпожа?

Я вздохнула, сдерживая смех.

— Не бойся, приставать не буду. Ложись, говорю, проклятье снимать буду.

Тот, подозрительно на меня посматривая, все-таки послушался и лег на скамейку.

Я, кряхтя, поднялась. Как же у меня все мышцы заболели. Ой, не могу. Поприседать что ли? Скажу, что колдую так. Не, - не при конюхе.

Подошла к нему и стала снимать с себя цепочку с подвеской. Кстати, за украшения я пока только эту безделицу наблюдала. Не забыть у Киры поинтересоваться, что у меня из лучших друзей девушек имеется.

— Ну, приступим. — Я стала раскачивать над лицом подвеску и замогильным голосом вещать: — Ты идешь по лесу. Птички поют, колокольчики звенят. Ты в безопасности, и тут тебе на встречу выскакивает табун лошадей. Ты в безопасности. Вдруг самый крутой конь, вожак, подходит к тебе и смотрит тебе в глаза. Его глаза — это твои глаза. Его тело — твое тело. Его писюн — твой писюн. Огромный такой и, прикинь, — твой! И стоит как железный! Вставай! Эй, проклятый! Заснул что ли?

Тот резко открыл глаза.

— Вставай, говорю. Иди к своей кобылице. Тот поднялся и зигзагом пошел по дорожке.

Подошла Кира и задумчиво проводила его взглядом:

— Что это он так странно идет? Как будто ему что-то мешает в штанах.

Я хмыкнула. Судя по походке — помогло сглаженному нашему.

Вдалеке раздались два удара колокола.

— Кира, бегом! Мне ж на работу надо, — и затрусила по дорожке, приподняв юбку. Бедные мои мышцы. Бедные мои ноги.

— Какая работа, госпожа? — пристроилась Кира к бегущей мне.

— Императрицу-мать выгуливать. Прогуливать такие мероприятия нам нельзя, иначе за старого козла выдадут.

— Ой, такое нам не надо. Витиру-то помогли?

— А это ты завтра узнаешь у него с утреца, — и я подмигнула ей заговорщицки.— Новости не забудь собрать. Да и про принца тоже. Кто владеет информацией — правит миром.

Кира хохотнула. Мы успели. Правда, я думала, что сейчас рухну прямо здесь же. Такие физические нагрузки мне явно пока противопоказаны. За женихами пока рано на охоту выходить.