Психолога вызывали? (СИ) - Саттэр Елена

Хоть за окном уже стемнело, но во дворце жизнь кипела. Мы шли по широкому коридору, где с двух сторон находились покои многочисленных придворных, которые хихикали и перешептывались при моем приближении.

Я честно старалась идти как королева, гордо неся свою тушу в темно-зеленом платье и не обращая ни на кого внимания. Опираясь на руку Киры, мы вышли из дворца. Горели фонари. Парочки прохаживались по выложенным камнем дорожкам. Белые беседки скрывались за искусно подстриженными кустами.

Мимо нас по своим делам с озабоченным видом прошел чей-то слуга — рослый красивый парень в синей ливрее. Поравнявшись, он скосил глаза на Киру, но та, окаменев, смотрела только вперед и ускорила шаг.

— Да куда ж ты меня тащишь!

Дорожка вильнула, и я, набравшая скорость, по инерции врезалась в грудь, идущего навстречу мужчине. Запыхавшись, я подняла глаза и увидела перед собой красавца с длинными черными волосами, миндалевидными глазами, чем-то неуловимо похожего на гордых индейцев из вестернов. Еще перо тебе в голову — и вылитый Чингачгук — Большой Змей. Я поплыла.

Я любовалась его орлиным негодующем взором, красиво очерченными ноздрями, которые раздувались от гнева, тонкими губами, что-то шипящими. Что кстати?

— С ноги сойди, толстуха!

Блин, я наступила ему со всего своего немалого веса на ногу. Бедненький! Я сделала шаг назад.

— Упс.

Со всех сторон раздались смешки. Мой Чингачгук, быстроногий олень, хромая, обошел меня и двинулся дальше. Я ему ногу что ли повредила?

—Кира, какого черта ты меня так быстро потащила? Вон, видишь - мужчине ногу оттоптала из-за тебя.

— Принцу, — едва слышно прошептала позеленевшая служанка.

Я обернулась:

—Да ладно? Вот этот доходяга с хрупкими костями — принц-дракон? Слабак.

И я гордо поплыла вперед, как фрегат по волнам, вцепившись в руку служанки.

— А расскажи- ка мне, почему ты так окаменела, когда слугу того симпатичного встретила? Он тебе нравится?

Кира сжалась и жалобно сказала:

— Нет. Мне никто не нравится.

—Ты же не замужем?

— Нет. И не судьба, наверное. Меня и к бабкам водили — бесполезно. Я, как женихов видела, в статую превращалась. Девушка вжала голову в плечи и опять прибавила скорость.

Нет, так дело не пойдет, стоило мне завести разговор про мужчин — служанка, как зашоренная лошадь, мчится вперед. Я сейчас всем встречным мужикам ноги оттопчу. Слягут болезные с больничным, а из кого мужа выбирать-то бедной девушке?

— Пойдем в беседку, отдохнём.

— Нет, там пауки. Я боюсь их! Пожалуйста,— взвизгнула Кира.

Я остановилась и внимательно вгляделась в перепуганное лицо служанки. Да, с девочкой работать и работать.

— Хорошо, пойдем на скамейке посидим. И расскажи мне про свою семью. Мужчины в ней есть?

— Нет, госпожа, — она сникла,— только дядя. В гости приезжал.

Дядя, говоришь.

Я мыском туфли разровняла слой пыли:

— Возьми палочку и нарисуй мне ребенка-паучка.

Кира взглянула на меня удивленно, но послушалась. Она рисовала паучка-мальчика, паучка-девочку, паучиху, а потом как то незаметно и самого паука. Мы опять пошли гулять, и я, заметив свисающую с веток паутину, отвлекла пустым вопросом внимание служанки и подвела прямо под неё. Когда Кира уже хотела испугаться и заорать, вдруг какое-то осмысление появилось в ее глазах, она заворожено подняла руку и дотронулась до паутины. Паучок на длинной ниточке закачался и улетел, подхваченный ветром.

— Кира, — спросила я её — что происходило, когда приезжал дядя?

Она повернулась ко мне, её губы искривились:

— Он меня щупал, — выдавила Кира из себя, — и никто не знал.

У служанки градом полились слезы, и она вываливала на меня ворох грязного белья. Как все похоже и в нашем мире, и в этом: все наши детские травмы приводят к проблемам во взрослом возрасте. Сейчас занырнём поглубже и начнем с техники «Горячего стула». Вначале выжжем лишние эмоции, а дальше посмотрим. Главное — убрать чувство вины.

.А на следующее утро ни свет ни заря меня разбудил радостный крик :

— Госпожа Никафондора у вас получилось! Вы настоящей магичкой стали!

— В каком смысле? спросила я, продирая глаза. — Что получилось?

— Я перестала бояться мужчин, представляете? Я даже смогла с ним поговорить… Ну, с тем парнем, который мне глазки все время строил

— Очень рада за тебя, а теперь дай мне поспать, пожалуйста. И не вздумай кому рассказывать про магию.

Может, меня за это в темный подвал посадят. Лучше помолчим.

— Ой, конечно, госпожа. Я же для вас теперь на всё готова. Я же теперь могу и замуж, я же теперь их не боюсь. Спасибо вам большое, госпожа, вы с меня, наверное, проклятие сняли.

С того памятного вечера мою служанку как подменили. Вечно пререкающаяся, ленивая деваха, недовольная жизнью, превратилась в преданную хранительницу моего тела.

Я стала для неё небожительницей, на непонятные действия которой и странные словечки стали смотреть снисходительно. У магов свои причуды.

Когда через несколько часов после выплеска эмоций она заглянула ко мне в спальню, то на её лице не дрогнул ни один мускул — госпожа Никафондора теперь вне порицаний и осуждений.

А госпожа Никафондора, пыхтя как паровоз, лежа в кровати, задирала ноги. Их тренировать надо всегда: убежать можно, догнать кого надо и пинка дать если нужно. Незаменимая часть туловища. Лучше только попа, откуда они растут.

— Раз, два, три, четыре!

Кто прекрасней всех в этом мире.

— Кира!

— Я здесь, госпожа.

— На кровать прыгай и садись мне на ноги.

Служанка беспрекословно вскочила и села мне на ноги.

И я, помогая себе руками, десять несчастных раз приподняла торс.

На лбу выступила испарина.

— Слезай. Госпожа вставать будет.

А теперь приседания. Ой, ну этих пять хватит — итак ноги задрожали мелкой дрожью. Тело сопротивлялось, не хотело тренироваться и просилось в постельку. Так, ещё наклончики вперед, правда то, что я демонстрировала, наклончиками трудно было назвать. И вбок — здесь мы будем делать талию.

Через полчаса мучений, мокрая, на дрожащих ногах, я отправилась в купальню.

Встала в пустой бассейн, набралась духом и нажала на синюю кнопку. УУУУУУ! — на меня полилась ледяная вода. Теперь красную — ААААА!

Кира с ужасом слушала мои музыкальные завывания, но не бросалась остановить это самоистязание. Минут через десять, когда я приняла душ уже нормальной температуры и, закутавшись в простыню с тюрбаном на голове, села за стол — меня там что только не ожидало!

Я тяжело вздохнула, подпёрла пухлую щёчку рукой и сказала Кире:

— С этого дня на завтрак хочу чай, один, слышишь, Кира, один бутерброд с сыром, фрукт и маленькую тарелку с творогом.

Служанка молча, без тени недовольства, собрала все лишнее и унесла из комнаты.

А я принялась вкушать маленькими кусочками, делая промежутки я медленно поглощала завтрак, хотя держать себя в узде было не легко. Хотелось вскочить и запихнуть в рот всё, находящееся на столе.

Вернулась Кира, и я долго боролась с желанием отправить ее за добавкой, но, взглянув в зеркало, быстро передумала. Как говорила Раневская: “Хочешь похудеть — ешь голая перед зеркалом”. Помогает на сто процентов.

Заценила свою тушку в простыне. Надо что-то придумать вроде тренировочного костюма. Пеньюар — штука для спорта ну очень неудобная. Посчитала свои подбородки, вроде на один уменьшился.

— Госпожа, по дворцовому этикету через час надо явиться с остальными фрейлинами к императрице и поздороваться.

Надо так надо. Времени вагон. Тогда займемся гардеробом.

— Кира, показывай, что у меня там с платьями.

— Ох, мать моя женщина, — с тоской оглядела я наряды. Красное знакомо. В принципе, более- менее.

Малиновое — выходное парадное, в декольте пупок можно увидеть, но потертое местами — хоть заплатки пришивай.

Белое в рюшах – тоже парадное. Н-да. Я представила, как белым облаком вплываю в зал.