Скуф. Маг на отдыхе 5 (СИ) - Злобин Максим

Я просто понял. Я просто увидел прямо перед собой гудящий от напряжения клубок энергии, который со скоростью центрифуги вращался вокруг своей оси и на манер чёрной дыры притягивал к себе всю сырцу со всей округи.

У меня аж:

— Б***ь, — вырвалось.

Кракен оказался таким же, как я.

Не внешне, разумеется. С таким же даром, до этой поры считавшимся уникальным.

Меня аж до мурашек пробрало.

То, что Лёха с Таней сумели остановить удар его щупальца, — чистейшей воды поддавки. Обман. Нобель там внутри прибедняется и разыгрывает из себя неповоротливого рейд-босса, а сам тем временем копит силы на удар.

На МОЙ удар.

Такой, который никто на этой площади не переживёт! Да и плевать ему на это по большому счёту! Своих «серых комбезов» он не жалеет. Это для него расходный материал. Зато всё сопротивление будет стёрто с лица земли разом.

Могу ли я это предтвратить? Разумеется.

То, что я понял, что именно он затевает, — уже половина успеха.

Надо провернуть тот же трюк, что и тогда, со спецкорпусом. Нужно срочно набрать сырой энергии там, где её ещё не успела заграбастать эта тварь. И где же лучше всего это сделать, как не в небесах?

Туда он пока не дотянулся.

— Оп! — перепрыгнув через труп очередной твари, я рванул в обратном направлении.

Леонид.

Мне срочно нужен Леонид.

— Высочество! — заорал я, во мгновение ока добравшись до своих. — Таня! Грифондюка срочно ко мне!

— Да, Василий Иванович!

Таня напряглась, нащупывая мысленную связь с птицей, и в этот самый момент… кажется, Лёня не ожидал, что его дёрнут. Грифондюк как раз снизился над толпой монстров в очередном пике, отвлёкся, и какая-то когтистая херота умудрилась зацепить его за крыло.

Раздалось отчаянное: «Грлгрлглрг!» — и огромная пернатая туша пропахала собой площадь.

— Ач-чорт!

Но без паники! Первый блин, он всегда такой! Наверняка, должен быть и другой способ подкинуть меня повыше. Например…

— Точно! — осенило меня. — Лизонька, солнышко, а где твоя дочь⁈

— Оля!

— Да, Василий Иванович! — чумазая, заляпанная в крови альтушка выпрыгнула из битвы будто чёрт из табакерки и встала рядом с матерью.

— «Спасение», — скомандовал я. — Сюда! Живо!

По пути проломив голову очередному монстру, красный шар метнулся к нам из самой гущи сражения.

— Так… Ладно, — сказал я, обхватил артефакт руками и как можно крепче прижал его к груди.

— Василий Иванович, что вы делаете?

— Вышвырни меня отсюда! — закричал я. — Со всей силы и как можно выше!

Как правило, у студентов нет денег на то, чтобы бухать в центре Москвы. Однако бухать в центре Москвы очень хочется. Так лучше чувствуется дыхание времени, да и пульс поколения прощупывается на раз-два.

Ну а прикоснуться к вечности и стать свидетелями исторических событий из первых рядов — это вообще чуть ли не обязательно. Притяжение между приключениями и задницей оказалось непреодолимым. С самого утра в столице происходило чёрт пойми что, но это чёрт пойми что было безумно интересным.

А потому…

Лысый студент Максимка знал вариант. Пожарная лестница в переулке за одним мажорным барчиком вела на крышу, с которой открывались чудесные виды. Тот самый первый ряд.

Солнышко светило.

Радио молчало.

С собой у ребят была канистра изумительного напитка. Не-первый-день-студент, Максимка при помощи водки, сгущёнки и молотого кофе изготовил свою собственную элитку. До сих пор молодой организм достойно справлялся с таким количеством сахара, а потому напиток шёл на ура.

Растянувшись на кровле, Максимка с улыбкой на устах вспоминал свои приключения в лагере сатанистов. Жаль только, что рассказать о нём товарищам было категорически нельзя. Чёртова подписка о неразглашении.

Однако тут начала вершиться новая история.

Несмотря на чистое, безоблачное небо, по лицам студентов скользнула тень.

— Чего это такое? — прищурился один из них, вглядываясь ввысь. — Это птица что ли?

— Не, — ответил второй. — Кажется, это самолёт.

— Вы оба не правы, господа, — хохотнул Максимка и сделал добрый глоток из баклахи. — Это Василий Иванович Скуфидонский.

— Кто?

Набирая скорость, чёрная точка в небе падала всё быстрее и быстрее. Вот она вдруг вспыхнула пламенем, будто метеорит и пропала за крышами домов. Где-то там, по идее, должна была находиться Красная Площадь.

Сперва, — ды-ды-дых! — до студентов долетел звук.

Потом пришла ударная волна. Приятная, будто от басов на концерте. Ну а следом за ней…

— Ох ты ж ***, ****, — сказал Максимка и подскочил на ноги. — Ух ты ж **** твою **** так её ****, ****!!!

Следом за звуком и вибрациями пошла третья, мясная волна. Остро пахнущий морепродуктами фарш вперемешку с ошмётками хитина и фрагментами гигантских тентаклей, будто цунами пошёл по Москве.

Тем днём фрагмент клюва кракена поломал Максимке тазобедренный сустав. Но тем даже лучше! В больнице, вдали от выпивки и прочих соблазнов — и до 25-го числа включительно — он наконец-то дописал свою книгу.

Издался, прославился, на гонорар купил себе целый килограмм фисташек и зажил счастливо, пускай и в гипсовом подгузнике…

— И тут вдруг рёв! И из вагона на Красную Площадь вылетает кракен!

— Ну, Воло-о-о-одь, — с улыбкой протянул Державин, снял с гвоздя берёзовый веник и окунул его в ведёрко. — Ну какой рёв? Он тихо-мирно вывалился, как говна кусок…

— Ну, — задумался Владим-Саныч. — Ну ладно тебе, не докапывайся.

— Молчу-молчу! Пётр Николаевич, ложись…

— Не-не, — отрезал Величество. — Я сперва дослушаю. Володь, рассказывай давай, не отвлекайся…

Чёрт!

Как же приятно было снова видеть Николаича в добром здравии! А то, что он в баню с нами вырвался, вообще историческое событие, похлеще всякого кракена. И плевать, что совсем ненадолго.

Мы же у Кузьмича проездом.

Сейчас попаримся, поужинаем и сразу в ангар. Нас нынче ждут великие дела. Опоздать на их свершение, конечно, можно — поскольку без нас ничего не начнётся — но всё равно не хотелось бы.

— Пойду проверю шашлыки, — улыбнулся я, вышел из парилки, а потом и вовсе из бани.

В Москве первый снег уже окончательно растаял, но здесь, в Удалёнке, кой-чего лежало. Нырнуть в сугроб, конечно, не получится. Но чтобы растереться — самое оно. Ещё пара недель, и можно будет наконец-то опробовать снегоходы.

Итак.

— Брр-р-р-р-р, — мою благоверную аж передёрнуло при виде того, как я пригоршнями загребаю снег. — Как ты так можешь?

— А мне тепло, — возразил я. — Любовь греет, — а потом попытался сгрести её в объятия.

— И-и-и-и! — взвизгнула рыжая. — Вась, ну мокрый же! — и побежала к дому.

Лиза…

Отныне и впредь Скуфидонская.

В нашем полку прибыло. Мы с рыжим Сиятельством не стали откладывать свадьбу в долгий ящик и уже как месяц официально зарегистрировали отношения. Переехали в Калугу и потихоньку обживаемся.

Ольга Сергеевна встала у руля рода Фонвизиных. После того, как Нобелей вместе со всей их линейкой фармацевтических препаратов погнали из Империи ссаной тряпкой, освободилось свято-пусто-место. И моя падчерица вроде как на полном серьёзе решила его осваивать.

Девчонка вообще хваткая.

Помимо службы в «Альте», она ещё и наследнице — то есть своей подружайке — присягнула на верность в качестве лекаря императорской четы.

— Осторожно! — послышался крик Кузьмича, а следом за ним:

— Да не переживайте вы так, Вильгельм Куртович, — рассмеялся Алёшин. — Чего ему будет?

Это маленький Кровавый Потрошитель решил лизнуть мангал. Любознательный пацан родился. И рос, кстати, не по дням, а по часам. Несколько месяцев прошло, а я бы ему сейчас уже лет пять-шесть дал.

И к слову, да.

После того, как я покинул Удалёнку, демоны сюда зачастили. Катя Чертанова всё так же раз в неделю приезжала к Чамаре учиться, а вот Сан Борисыч спелся с Кузьмичом и теперь чуть ли не половину времени здесь проводил. Повадились они с Зеехофером на экскурсию по Женькиному заводу ходить. Дегустировать, ага.