Стихийница (СИ) - Боброва Екатерина Александровна

— Вернуть директора с мастерами и позволить школе работать.

— Зачем Межмиру преступник-директор? — непонимающе уточнил министр, сбиваясь с шага.

— Это не они, а дети, — признался Алесто, чем в который раз за утро поверг министра в шок.

— Заземли их в бездну, — выругался он. — Мы их спасаем, а они что творят? Готовьте штурмовиков. Только пусть действуют мягко. Дети все же.

Алесто вздохнул и не стал говорить, что боевики уже готовы. Так готовы, что сами не соображают, что творят.

Эссан встретил их пробирающей до костей зябкостью и наливающимся розовым небом. Рассвет вступал в силу. Город пытался спать, но выходило плохо, и их провожали из окон любопытные взгляды горожан.

— Это что? — неприязненно осведомился министр, тыкая пальцем в переливающийся над школой щит.

— Межмировская разработка, — поспешно доложил один из сотрудников. — Призвана защищать посольство от враждебных элементов чужого мира.

— Ага, — кивнул министр, с отвращением рассматривая щит. — Пробить?

— Пробовали, — вздохнул мужчина, имя которого Алеста, к сожалению, не помнил, — но там усиленная стихией форма. Мы с таким раньше не сталкивались.

Алесто вспомнил щит над артефектором.

— И не пробьете, — заверил он, отступая под тяжелым взглядом министра.

— Алесто, вы кого к нам притащили? — рявкнул тот.

— Вообще-то они принцы, — принялся оправдываться Алесто, — ну этикет там, протокол. Это они помогли нам главного артефактора прижать. Сначала спасли, а потом… Я вам передавал копию его признания.

— Принцы? Этикет? — не среагировал министр на дело об артефакторе, выхватив самое важное. — Такие приличные, что школы захватывают? Из какой бездны вы их достали?

— Просто у огневиков острое чувство справедливости, они не переносят, когда детей обижают, а те плохо отреагировали на арест директора и попытку закрытия школы, — попытался объяснить Алесто.

— Надо же… какие чувствительные, — с сарказмом произнес министр и отдал приказ: — Давайте сюда боевиков, сам проинструктирую. Если защиту пробить нельзя, пусть подкоп делают.

Алесто побледнел еще больше, с тоской посмотрел в сторону школы.

— Никак нельзя, — прохрипел он — голос от нервов сел, — они уже здесь. То есть там, — и он кивнул на темнеющее в разливающейся серости утра здание.

— Какой сдыхлы⁈ — заорал министр, теряя последние остатки терпения. — У них что тоже острое чувство справедливости⁈

Отвечать ему никто не рискнул.

— И что нам делать? — спросил, тяжело дыша, министр.

— Ждать до обеда, — предложил Алесто. — Проспятся — сами выйдут. Связь мы обрубили. Газетчики не узнают. Ну а дети… Разберемся. Никто не обещал их оставить в школе. Мы готовы пристроить их, но в разные учреждения. А с директором… Суду нужно время, чтобы разобраться в степени его вины и понять, можно ли его вернуть в школу.

Глава 21

— Там еще проклятие, метка, — добавил Алесто, перейдя на шепот под звереющим взглядом начальства, — огонь наложил. Пытаемся понять, как оно работает. Блоки опять же… Менталисты пробить берутся, но не гарантируют, что подследственный останется в здравом уме. А в остальном директор сотрудничает и дает показания, но только в том, что касается школы.

— Какой огонь⁈ — обманчиво спокойным тоном поинтересовался министр, изменившись в лице. Трудностями следствия он не впечатлился, а вот на упоминание об огне среагировал сразу.

Алесто вздохнул, готовясь к очередной волне начальственного гнева.

— Вы сами санкционировали операцию в стихийном мире, — позволил напомнить он.

— Помню, — недовольно процедил министр. — Но я не давал разрешения притаскивать сюда стихию! Еще и огненную. Вы что не знаете — там, где огонь всегда агрессия?

— Ситуация вышла из-под контроля, — опустив голову, признался Алесто, — посредник мертв. Операция под угрозой срыва. Мне показалось, это хорошим выходом.

— Следующий раз, господин Тамс, — произнес министр ледяным тоном, — когда вам что-то кажется, извольте обратиться за разрешением ко мне.

Алесто молча выслушал нотации. Сегодня их будет еще много. Впрочем, начальство право. Он действительно упустил контроль над ситуацией. И пусть формально дело было раскрыто: главный артефактор признал вину, директор и мастера еще дают показания, но по итогу…

Сажать главного артефектора вряд ли кто станет. Скорее ограничатся домашним арестом и запретом на самостоятельные контакты. Асмасцы, конечно, будут протестовать, но кто их послушает…

С директором тоже не все гладко. Вину признал. Раскаялся. Но упирает на заботу о детях, которая действительно имела место быть. И на то, что никого насильно не продавал. Мол, идти в наемники — личный выбор каждого из учеников. Так что ему можно предъявить лишь пособничество в найме преступных элементов, раскрытие личных данных учеников, ну и Пепел. Тут вина столь очевидна, что директор каждый раз трястись начинает, когда речь заходит о девочке. За нее ему суд десятку даст, не меньше, но… И вот это «но» заставляло Алесто стискивать до боли зубы. Заявления от пострадавшей не было. А представители девочки наотрез отказались что-либо подписывать, целиком и полностью поддерживая самосуд стихии.

Алесто и сам с ним вчера согласился, но исключительно ради того, чтобы предотвратить кровопролитие и получить подозреваемого не в прожаренном виде.

— Господин министр, наблюдаем несколько десятков магических вестников, прошедших защиту, — внезапно доложил один из магов оцепления.

— Перехватить! — скомандовал министр, но окружившие школу маги свою работу знали, и в небо без команды полетели перехватывающие заклинания.

— Это оживленные! — с восторгом крикнул один, глядя, как птицы ловко уворачиваются, сложными пируэтами уходя с линии атаки.

— Еще и с защитой, — с удивлением отметил министр, вглядываясь в серое небо, где полыхали серо-белые сферы. — Талантливые засранцы! И вот такие кадры мы отдавали на сторону, — он с неодобрением покосился на Алесто, словно тот был лично виноват в преступной деятельности директора.

— У господина Снэйкара талант находить одаренных, — согласился с начальством Алесто. — Жаль только, что он нашел ему такое применение…

— Надо было раньше вмешаться. Инспектировать тщательно, а не поверхностно. Надавить. Может, и переманили бы на свою сторону, — высказался министр, потом отвлекся, раздраженно хлопнул себя по бедру: — Пара точно ушла. Как это называется⁈

Стоявшие рядом маги виновато вжали головы в плечи, не решаясь возразить, что надо было сразу уничтожать, а не перехватывать.

— Что там? — нетерпеливо протянул министр руку к одному из вестников. Активировал запись, прослушал, мрачнея с каждым словом. Мальчишеский голос дрожал от волнения, но говорил четко, не запинаясь, и по существу. И по этому самому существу выходило, что они, взрослые, окружившие школу, были премерзкими обманщиками и истязателями детей.

— Что вы там предложили, Алесто, подождать до обеда?

Министр вернул вестник, брезгливо вытер ладонь о штаны. Глянул на небо.

— Через час, если не раньше, здесь будет полно газетчиков. Как тогда оправдываться будем?

— Мы можем рассказать правду, — осторожно предложил Алесто.

— Совсем ограничители потеряли? — взорвался министр. — За такую правду нас с вами растерзают. Использовать детей, заставляя их донести на собственного директора? Еще и позволить маленькому ребенку стать вором. Смерти моей хотите?

— Никак нет! — испуганно вытянулся Алесто.

Министр достал платок, промокнул лоб. Устало потер переносицу и спросил:

— Что там желает ваш директор?

— Но господин министр, — попытался было возразить Алесто и осекся, нарвавшись на свирепый взгляд начальства.

— Полное финансирование и главного артефактора основным попечителем, — недовольно буркнул он, осуждая министра — нельзя идти на уступки шантажистов и вместе с тем понимая — допустить огласку будет еще хуже, чем начать переговоры с преступниками.