Стихийница (СИ) - Боброва Екатерина Александровна

— Да? — неприязненно осведомился Ларс, напряженно прислушиваясь к себе и дыша ртом. Но супчик, провалившись, перестал буйствовать в желудке, а острота прояснила мозги, и он решительно допил все до конца.

Бухнул миску на пол. Икнул.

— Ну вы, дядька, даете, — восхищенно выдали сбоку. — Мы вам покрепче заварили, думали, не осилите.

Ларс хмыкнул — «не осилите». Да они чего только не жрали в походах, на заданиях, а уж на попойках… Однако, дисциплину в ордене Второй поддерживал строго: пить, лишь отмечая успешное задание. Не выполнил — трезвым ходишь. На самом задании тоже ни капли. А вот после — празднуй. Заслужил.

— Какой я тебе дядька? — недовольно поинтересовался он, откашлявшись. Супчик действительно работал — даже голос вернулся, и молотки поутихли, хоть и продолжали долбиться внутри головы.

Перед ним возникли две пары ног. Обе в школьных штанах.

— Так вы сами нам разрешили, — радостно известила его правая пара.

— Сказали, мы в ордене одна семья, — добавила левая, от чувств притопнув каблуком.

Ларс нервно сглотнул. Мысли, возникшие в голове, были одна хуже другой. Что ему будет за вербовку несовершеннолетних в орден, было даже страшно представить.

— Что им я еще разрешил, брат? — он умоляюще повернулся к ботинкам Пятого.

И пока тянулась выразительная пауза, Ларс пытался подняться с пола. Неприятностям он предпочитал смотреть в лицо.

— Я бы на вашем месте не старался, — холодно ответил Пятый, но не ему, а пацанам. — Это сейчас он не помнит. Через три дня память вернется, а за обман в ордене наказывают строго.

— Как? — испуганно поинтересовался один из пацанов. Рыжий такой. Улыбчивый. Ларс вспомнил, как тот громче всех орал, призывая бить чинуш. Не понятно, правда, зачем их надо было бить. И еще более непонятно, как он сам оказался в школе. Они же в городе пили. Никак попутным ветром принесло…

Он помнил стихию, Межмир и оказавшихся классными парнями боевиков. Они братались. Обменивались опытом. Травили байки. А потом…

Память отозвалась волной боли.

— Пеплом у нас врунов кормят, — грозно выдохнул Ларс, все же осиливая подъем по стене, — до смерти.

Рядом застонал кто-то еще, и холодные пальцы, заставив его вздрогнуть, сомкнулись на лодыжке.

Ларс опустил взгляд. Здоровяк из боевиков забавно улыбался во сне, причмокивая губами.

— Этого пусть свои будят, — пожал плечами Арвэл, — хотя они собирались их погрузить на тележки и транспортировать в казармы.

— Брат, — промычал боевик, потянувшись губами к ноге Ларса.

— Фу-у-у, мерзость! — Второй резко дернулся, вырываясь из объятий «брата». Покачнулся, едва не упав. Боевик обиженно всхрапнул и отвернулся к стене.

— А ночью тебе все нравилось, — бесстрастно заметил Арвэл.

Ларс застыл. Неверяще посмотрел на Пятого, но заметил прикушенную губу, обращенный в стену взгляд и задышал ровнее.

— Ну ты и гад! — ругнулся, с ненавистью глядя на дрогнувшее от смеха лицо брата, на затрясшиеся плечи. Рядом, тщетно сдерживаясь, давились от хохота мальчишки.

— Прости, у тебя такое лицо было! — простонал Пятый, вытирая слезы ушами красноглаза.

— Брат! — хрюкнул он, передразнивая.

Ларса перекосило.

— Это священное братство, — процедил он сквозь зубы, ненавидя слишком громкий и издевательски яркий мир, полный бесчувственных людей.

— Конечно-конечно, — покивал Арвэл, потянулся было похлопать его по плечу, но передумал.

Отряхнул в воздухе руку.

— И чем все закончилось? — несколько смущенно — а что он там еще натворил? — уточнил Ларс.

— Ну-у-у, — с нехорошим предвкушением протянул Арвэл, глянув так, что стало ясно — этого вопроса он ждал давно. — Школа сдалась без боя. Я бы сказал — встретила с фанфарами и поклялась в верности. Ты затребовал пирожки и лучших бойцов. Организовал оборону. Неплохо так. Профессионально. Даже оживленные тебя слушались. И это самая большая загадка для меня. Только вот защита тебя не устраивала. Парни едва не надорвались, ее ставя, но тут межмировцы подключились. Уж не знаю, что вы там сообща сварганили, но местные до сих пор бьются в экстазе. Межмировцев уже забрали в надежде выпытать формулу. По мне — так гиблое дело. Огневуха быстро не отпускает, да и потом… Это мы привычные, а они… — и он покосился на лежащего у стены боевика, укоризненно вздохнул. Ларс муки совести не испытал. Ему было плохо. Нет, отвратительно. И мысль, что кому-то еще хуже, приятно грела душу.

— Вы такую защиту поставили! — восторженно заверил его белобрысый, глядя влюбленным взглядом, и Ларс на всякий случай отодвинулся подальше. Кто его знает… этих местных.

— Которая должна бы простояла часов до десяти утра максимум, — не без ехидства добавил Арвэл.

Ларс крякнул, с досадой почесал голову. Гениальность не редко посещала его во время пьянки, но были у нее свои недостатки: во-первых, она была не повторима, а во-вторых, имела краткое время действия.

— Местные, которые школу в осаду взяли, как раз к этому времени озверели бы настолько, что досталось бы всем. А тут вы… тепленькими валяетесь, — и Пятый презрительно дернул уголком рта.

Спящий у стены боевик шумно всхрапнул, соглашаясь.

— Так мы поддержку попросили, — вмешался белобрысый, — вы же сами нам текст составили.

Ларс вздернул брови, посмотрел недоуменно на смутившегося вдруг брата.

— Вы так далеко зашли, глупо было отступать, — попытался было оправдаться Арвэл, — хотя я продолжаю считать твою идею абсолютной дуростью.

Ларс, не выдержав, заржал. Давясь от смеха, захлопал себя по бедрам.

— Ты… — ткнул он пальцем в младшего, — даже не пил, а… все равно…

— Не мог я позволить тебе проиграть, — тихо закончил Пятый, и Ларс вдруг резко замолчал. Растроганно шмыгнул носом и шагнул вперед, раскрывая объятия:

— Брат!

— Даже не думай! — возмутился Арвэл, отступая. — Ты в помоях копался, на полу спал…

— Брат! — Ларс попытался достать его в прыжке, и Пятый, не выдержав, с воплем:

— Отстань от меня, чудовище, — сорвался на бег по коридору, перепрыгивая через спящих в разных позах на полу боевиков.

— Какие чудные дети! — стихия с гордостью покачала головой. — И какие талантливые.

— Прям, как я в молодости, — согласился архимаг.

— Надеюсь, вы заберете их с собой, — напряженно напомнил гостю министр. — Мы свои обещания выполнили: школа продолжит работать, с устройством выпускников тоже поможем, главный артефактор обеспечит финансирование. Бывший директор согласен работать замом. Его доставят, как только состоится суд и закончатся процессуальные формальности. Учителей вернем раньше. У меня лишь единственная просьба, — и он махнул, подзывая одного из помощников, — подписать соглашение о неразглашении.

— Не вопрос, — согласилась стихия, даже не заглянув в бумагу.

Непонятно с чего разволновавшийся вдруг министр развернул лист, достал из кармана личную, с дарственной надписью ручку, протянул гостью, но тот ручку не взял. Глянул на текст, спросив:

— Вот здесь? — и ткнул пальцем в конце листа. Министр только и успел кивнуть, как на бумаге возникло темное, словно обожженное, изображение короны. Проявилось, чтобы через мгновение начать расползаться темным пятном.

— Сдыхла! — выругался министр, бросая пылающий огнем лист на землю.

— Пепел, мой друг, лучше всего умеет хранить секреты, — многозначительно заметила стихия.

С удовлетворением оглядела школу.

— Пора и домой, — решительно произнесла. Заложила пальцы в рот, издав оглушительный свист. Стоявшие рядом мужчины едва успели отскочить от посыпавшихся следом искр.

— Домой! — призывно махнул огонь, высунувшимся из окон асмасцам.

— Было приятно познакомиться, — приложил он ладонь к груди, слегка поклонился, и все еще не отошедший от свиста министр заторможенно поклонился в ответ. — Жду в гости, — напомнил огонь, подмигнул: — У нас, конечно, не так весело, но тоже неплохо.

И двинулся к выходу.