— Почему глаза смеются? Думаешь, сможешь, победить?
— Ну, я попробую, — отвечаю просто.
Он ещё несколько мгновений всматривается в меня, будто бы не понял, что я сказала. Я перевожу взгляд на Крыса, мол, переведи ему как-нибудь, но он не понимает уже меня и чихает. Такой милый, толстый и ворчливый!
Интересно, Сова попытается его съесть?
— Испытаний будет…
— Тринадцать? — предполагаю я.
И он удивляется:
— Откуда взяла такое число? Разве не знаешь, что заклятый знак троллей — одиннадцать?
— Теперь знаю.
Он хрустит на этот раз костяшками пальцев, а я решаю его больше не перебивать. Господина зла, оказывается, так легко сбить с мыслей.
— Одиннадцать испытаний, и…
— Первое я уже прошла?
Чёрт. Не удержалась. Кофе делает меня такой бодрой и активной временами…
— Вовсе нет. С чего ты взяла?
— Попасть сюда было… нелегко.
Козёл на этом гогочет в плечо барана.
— Это — тебе. У нормальных ведьм с этим не возникает проблем.
— Значит, я молодец, так? Если справилась с тем, что мне не по силам?
— Хорошенькая на мордашку, — ухмыляется тролль.
— Надеюсь, это поможет мне в следующем испытании!
— Ах, да… Первое испытание…
Он хлопает в ладоши и меня вырывает из милого, уютного круга под ледяной купол, где нет никого, кроме сотни одинаковых сов.
— Найди, — доносит голос Джека, — свою.
— Ух, хорошо, что кофе успела допить.
Глава 8. Первое испытание
Вперёд выбегает невесть откуда взявшийся Крыс. Он встаёт на задние лапки и оглядывает сов. Которые, почему-то, не спешат на него нападать.
— Если все задания будут такими, дракону придётся несладко.
— Это ещё почему?
— Столько жён…
Крыс прыгает на шубу, взбирается вверх с помощью цепких когтей и устраивается пушистой попкой на моём плече.
— Под этим куполом не действует магия, милочка, — просвещает он меня хриплым и низким голосом, никак не сочетающимся с крысиным обликом.
— И?
— И связь со своим фамильяром ты не почувствуешь!
Я фыркаю, прикрывая рот ладошкой.
— С Совой-то? Да я даже не знаю, кто она мне. Может быть и фамильяр, ведь благодаря её перу я попала сюда. А, может быть, и нет, ведь не долетела. И что же меня пугали, что сил не хватит, если смысл испытания в другом…
— Меньше слов, больше дела, ведьма! — гаркает Крыс мне в ухо и слегка прикусывает мочку. — Здесь становится всё холоднее, не справишься — не выйдешь и замёрзнешь, а попытка всего одна.
Я ойкаю скорее от неожиданности и глажу его шёрстку пальцами, рассматривая сов.
— Это ты чего такое делаешь, Изольда?
— Снимаю напряжение. Ты ведь за этим здесь, чтобы поддерживать?
— Не, — тыкается он в мою шею, — чтобы шептать на ушко гадости…
— Ну, шепчи-шепчи, — миролюбиво отзываюсь я, больше не обращая на него внимания.
Совы сидят на крючковатых ветвях из льда, которыми обвит купол. Они не двигаются и не ухают. Одинаковые. И жутковатые. Не нравятся мне эти птицы, если честно.
Любить их легко издалека, а если с ними пожить… чего только одни комочки с мышиной шерстью стоят, которые они вырыгивают. Я, должно быть, из-за этого нисколько не смутилась ни еде троллей, ни самому Крысу, хотя он скорее всего тоже тролль.
Впрочем, моя Сова — она моя, неужто не узнаю?
Дышу горячо на ладони, грею заледеневшие пальцы.
И вдруг вспоминаю об обряде, где нужно было вырвать пёрышко. Конечно, копаться в каждой птице не вариант, но быть может, я проверю нескольких и мне повезёт — моя попадётся одной из первой.
Нужно быть внимательной, чтобы заметить местечко, откуда росло перо, но это возможно.
Но поможет только если это настоящие похожие на мою совы, а не полные копии.
Подхожу ближе, уже тяну руки, но тут Крыс едва ли не рычит (а мог бы и не выходить из образа!):
— Я же сказал, одна попытка! Ты уверена, что это она?
— Нет, я уверена, что она случайная, а значит может быть моей, но совершенно не обязательно. Примерно один к ста.
— Чего? Тогда зачем?
— Чтобы на перья посмотреть.
— Это тебе курицы на рынке, Изольда? Дотронулась — значит, выбрала. Трогать нельзя просто так!
Я выдыхаю, уже решив повозмущаться, но тут же передумываю. Толку-то от этого не будет никакого. Зато есть кое-что хорошее, что не мешало бы подметить, чтобы здесь стало хоть чуточку теплее.
— Спасибо большое, что подсказал. Интересно, а все ведьмы с этим справились?
— Большинство уже отсеялись, — хмыкает Крыс, чем-то изрядно недовольный, судя по голосу.
Я нащупываю в сумке кусочек лепёшки, делюсь с ним и жую сама.
Становится ещё холоднее, совы не стараются выделиться, темнеет…
Почему темнеет?
И вновь светло.
Нет. Темнеет.
Нет.
Светло.
За куполом что-то летает и отбрасывает тень. Интересно. Подхожу к ледяной стене, где почти нет сов. Что-то приземляется рядом, слышу взмах крыльев и хруст льда. А затем шаги. Кто-то приближается ко мне.
Совсем скоро я замечаю человека. Он стоит по ту сторону, высокий, светлый. Большего не разобрать. Молчит. Я только собираюсь подать голос, как он вдруг кладёт ладонь с длинными тонкими пальцами на лёд. И тот нисколько под ней не плавится.
Дракон?
Ледяной лорд?
— Девочка, что пришла к владениям зла сама… — вдруг произносит он холодным, но при этом бархатным голосом.
По телу пробегают мурашки, гораздо сильнее, чем когда меня целовал Иванко.
Один лишь голос будоражит, а что будет, когда я увижу его обладателя?
Он представляется мне острым и заледенелым.
— Изольда, — представляюсь я.
— Аркай… Но какое это имеет значение? Ведь ты так и не нашла своего фамильяра.
— А ты… — спросила бы ещё много чего, но он уходит так, будто пришёл лишь констатировать один и без того мне известный факт.
— Забавный какой…
— Думаешь? — усмехается Крыс.
Когда я так думаю, имею в виду голос, конечно. Если он там, на плече, и корчит гримасы, слава небу, что я не смотрю.
Ладно, совы. Первое испытание.
Обхожу всех по кругу, вглядываюсь в непроницаемые… лица? морды? клевала? клювальники?
Одна из них ухает. Где-то позади. За ней повторяют и остальные. Даже не думаю идти в ту сторону. Это ловушка.
Потому что моя Сова предпочитает подобраться поближе, и уху-уху-уху-хухнуть уже тогда. Да и дали бы ей подать голос?
Я прохожу ещё раз, медленнее, и она, моя милая, выворачивает круглую башку, чтобы меня передёрнуло, и только тогда позволяет всем здесь присутствующим насладиться своим прекрасным голосом.
Тяну к ней руки, но вдруг две другие рядом взлетают и все остальные, словно по волшебству поднимаются и начинают кружить над куполом.
— Это ещё что значит?
— А что? — отвлекается Крыс от вылизывания задней лапы. — Если думаешь, что нашла свою сову, дерзай — лови!
— Ну что ж!
Тут главное не задумываться о том, как это сложно, а просто сделать. Так что я запрокидываю голову, щурюсь и вглядываюсь в совиный ком.
— А моя не может ко мне прилететь?
— Неа, они должны быть под потолком.
— Я нашла её, теперь ведь туда не только забраться нужно, но и снова отличить её.
— Да, — с довольством в голосе подтверждает Крыс.
Наверху так наверху. Я гляжу в самую высокую точку купала и там она, родимая, свисает с ветки (как только держится), страшно извернувшись и свесив голову.
Осталось только, чтобы для пущего эффекта она начала ей вращать.
Боюсь я этого, потому что каждый раз думаю, что она у неё так отвалиться может.
— И что ты будешь делать? Ещё немного поешь?
— Конечно, чуть позже. Мы можем съесть девяносто девять сов из ста.
Крыс ухмыляется:
— С тобой приятно иметь дело, Изольда!
Вот только он едва успевает зацепиться, когда я, вспомнив то ощущение, когда задержалась в воздухе, чтобы не обжечься, использую тот же приём, прыгая по ледяным веткам.
