Стихийница (СИ) - Боброва Екатерина Александровна

— Ты у меня молодец, такую красоту создал. Я никогда не видела глаз бури. Вот бы Оле с Ильей показать!

Она говорила с восхищением, а на языке горчила ложь.

— Сын, ты же помнишь, в нашей семье уважают смелых, — Фильярг ласково потрепал сына по голове. — И сейчас я вижу перед собой самого смелого ребенка из всех, которых когда-либо встречал. Ты посмел бросить вызов воде. Смотри, как она злится!

— Я испугался. Хотел вернуться. А она кричала, что нельзя… Что не подчинится, такому как я.

Голос мальчика дрожал от обиды, срывался от пережитого страха, и Юля ободряюще гладила сына по спине, шепча: «Все хорошо. Мы вместе». А с водой она потом разберется. Обязательно.

— Просто дыши, — посоветовал старший безмолвный, — сосредоточься на дыхании. Прикрой глаза. Держи в голове картинку спокойного дня. Солнца на небе. Спящего моря.

— Я морю колыбельную пел, как мама, — запинаясь, смущенно признался Слава.

— Вот и продолжай, — обрадовался мужчина, — а мы поддержим. Так ведь, бойцы?

— Есть поддержать! — дружно грянули безмолвные, старательно глядя себе под ноги, где неспешно колыхалась вода. Уж лучше смотреть вниз, чем туда, где подбирались, окружая, гигантские смерчи, а вода вставала гигантскими волнами.

И они пели, налегая на весла, старинную асмасскую колыбельную о маленьком мальчике, не желавшим ложиться спать. Мама пугала его вулканами, которые могут проснуться и огнем, который поглотит, если он не будет высыпаться и станет слабым.

Колыбельная была сурова и жутковата, но детям нравилось.

Юля пела вместе со всеми, прижимая к себе сына и украдкой глотая слезы. Они плыли к берегу, прорываясь сквозь окружавшие их смерчи, и пятно спокойствия перемещалось вместе с ними, постепенно съеживаясь в объемах — Горислав терял силы.

Юля растирала его ледяные ладошки, вглядывалась в расширенные, мутные от усталости глаза.

— Прости, я не могу поделиться силой, — бессильно кусала она губы.

— Я справлюсь, мама, — шептал Слава, теснее прижимаясь к ней.

— Мы уже близко, — крикнул им Фильярг, который сел на весла. Лодка неслась изо всех сил, подпрыгивая на воде, а следом смерчи тянули жутковатые щупальца.

— Еще немного, — умоляла сына Юля, — еще чуть-чуть.

Горислав обессиленно прикрыл глаза. Голова откинулась назад. И стихия, радостно взревев, накинулась на невидимый барьер.

Но лодка уже ткнулась носом в песок.

Фильярг забрал у Юли сына. Выпрыгнул из лодки, бегом устремляясь на берег. Юле помогли безмолвные. И они поспешили под защиту дворца. За спиной разочарованно ревела буря, пинался порывами ветер, норовя сбить с ног. И Юля молила лишь обо одном, чтобы защита выстояла…

Они бегом поднялись на холм, и звуки бури разом стали глуше, а ветер пристыженно притих.

— Успели, — выдохнула Юля, не решаясь оглянуться.

— Не бойся, Первый недавно обновлял защиту, все будет хорошо, — успокоил ее Фильярг, — а пляж мы восстановим. Обещаю.

К ним уже бежали встревоженные дети, охранники, слуги. Выла тревога, и воздушники готовились отгонять смерчи от дворца. А она все не могла поверить, что они живы и Слава с ними.

— Он спит, устал, — ответил на ее испуганный взгляд Фильярг, укачивая сына на руках. — Ну вот, а ты боялась, что у тебя не получится подарить мне сильного сына. Смотри, какой герой растет. Такой мелкий, а уже отца спас.

Юля улыбнулась дрожащими губами и торопливо вытерла слезы с лица — не хотелось пугать старших, им и так досталось сегодня переживаний.

Глава 25ч3

— Очень интересно, — в третий раз проговорил маэстро Герхан, обходя Славу по кругу.

Юля сцепила руки, не решаясь поторопить архимага с оценкой. Сын держался спокойно, почти равнодушно воспринимая исследование взрослых. Он уже успел получить порцию славы от старших, которые прозвали его «покорителем бури». За детьми и слуги стали его повторять. Теперь все трое ее детей получили прозвища. Илью во дворце тапуны называли «господином наследником» или «младшим огнем», Олю — «избранное дитя», «дитя стихий», а теперь вот и младший обзавелся вторым именем.

— И как занятно складывается… Уверен, в вашем мире это первый природник, — задумчиво проговорил Герхан, потирая подбородок.

— Природник? — растеряно повторила Юля.

— Природник, погодник, — кивнул фаттарец, — работающий с живой материей и силами природы. Очень востребованная специализация, между прочим. У нас они занимаются погодой, земледелием, садами, парками, ландшафтным дизайном. Чем-то похожи на ваших магов земли, только без ограничения стихиями. Природник, он и дождь может вызвать и наводнение остановить, и дерево излечить.

— Но сейчас с ним все в порядке? — с беспокойством уточнила Юля, вспоминая застывшие как лед детские ладони.

— В полном, — заверил ее Герхан, наклонился, ласково потрепал мальчугана по голове, — есть небольшое нервное и магическое истощение, которое скоро пройдет.

— И что нам делать дальше? — растеряно спросила Юля, не понимая радоваться ей — у нее в семье растет собственный погодник, будет тучи разгонять или начинать переживать о том, где именно ему придется овладевать даром.

— Ни-че-го! — продекламировал Герхан, улыбаясь. — В ближайшие пять-десять лет, так точно. Природный дар не терпит суеты и на первых порах достаточно созерцания с медитациями. Ну а потом я дам рекомендацию в несколько академий, которые специализируются на природниках. Он сможет выбрать ту, где ему захочется учиться.

Юля рвано выдохнула, стискивая ладони. Все-таки уехать. Все-таки Фаттара. С другой стороны, Слава будет уже почти взрослый. Да и она сможет к нему приезжать.

— Ну и конечно, ему нужно будут выучить фаттарский, подтянуть математику и физику. Без них придется непросто. А теперь беги, — и маг шутливо подтолкнул мальчика в спину, — передай своим нетерпеливым друзьям, что подслушивать — дурное занятие, и что с тобой все в порядке. Пусть не переживают.

Слава бросил вопросительный взгляд на мать, та разрешающе кивнула, и мальчуган сорвался с места, хлопнул дверью, но через мгновение та открылась и в щель донеслось «До свидания и спасибо».

— Хороший парень растет, — улыбнулся Герхан, но вдруг нахмурился: — Однако есть кое-что меня беспокоящее.

Он помолчал. Молчала и Юля, ощущая, как растет тревога, поселившаяся в ее сердце с того жуткого шторма, чуть не забравшего сына.

— Эта буря. Можно списать на случайность, но… Фактически ваш ребенок — не дитя стихий. Олю они признали, а признают ли Славу… Есть ли у него шанс жить спокойно в вашем мире?

— Это будет неприятно, — предупредила Оля.

— Но это единственный путь, который я знаю, — виновато добавила дочь.

— Может, попробуешь поговорить с ней по-другому? — спросила она.

— Пробовала уже, — со злостью мотнула головой Юля, вспоминая пережитый во время бури ужас. Это какой надо быть сволочью, чтобы пытаться убить маленького ребенка⁈ Убить просто потому, что он — другой. Правы были фаттарцы, когда говорили, что стихии не всегда благо. Иногда их воля кажется неоправданно жесткой, особенно когда понимаешь, что и они могут ошибаться.

Оля вздохнула — совсем по-взрослому — и на полу заблестело зеркало воды.

— Не бойся, — шепнула Юля сыну, прижимая его к себе и шагая вслед за дочерью в водяной портал.

Они рухнули метров на пять, не меньше. Уши заложило, голову сдавило, и Юля отчаянно заработала руками, стремясь к мерцающей над головой поверхности. Сын крепко держался за шею и вел себя молодцом. Весь в отца.

Когда она, тяжело дыша, вынырнула у камней, дочь уже протягивала ей руку. Первым выбрался Слава, Юля сама подтянулась, вылезла на пол, порадовалась тому, что им позволили все же явиться, а не притопили по дороге.

Она высушила свою одежду и одежду сына. Оля справилась сама.

— Так это просто пещера? — удивился сын, оглядывая неровные стены, дыры в потолке, ползущий оттуда плющ, заваленный камнями пол и лужицу источника в углу, откуда они вылезли.