Изгоняющий бесов. Трилогия (СИ) - Белянин Андрей Олегович

Да и не будь у меня под рукой пера ангела, тот рогатый преспокойно захарчил бы и меня, и Марту, и Гесса. Нет, Гесса, конечно, только если бы догнал, а с тремя серебряными пулями в голове это уже проблематично…

Раскаяния за вынужденное убийство нечистого в целях самозащиты и спасения жизни ближнего я не испытывал, не дождётесь. Но вот то, что мы по-любому серьёзно нарвались и проблемы наши только начинаются, это факт. Не утешение, не самообман, а просто данность. Так получилось.

Мои или наши действия в этом случае тоже вполне себе предсказуемы — бежать некуда, жаловаться некому, защиты нет, спасения нет, значит, будем драться. К чему это приведёт или чем закончится, также не вопрос — мы все умрём.

И поскольку умрём мы не своей смертью от естественных причин, а мученической в клыках и когтях нечистой силы, то, скорее всего, попадём в рай. Ну, доберман-то по-любому попадёт, как и все псы. Получается, особо беспокоиться-то и не о чем, ибо вечная жизнь в райских кущах нам обеспечена. Люблю философию, и она меня любит.

— Эй, амиго! Глянь в окно, там пятеро типов у наших ворот трутся. Твои камрады?

Пришлось встать и посмотреть. Приплыли-и…

— Это тот мужик, приезжий, с которым мы в прошлый раз цапнулись. Он к Дарье Фруктовой приставал, а потом ещё и заявление на нас писал. Видимо, пришёл учинять ответные разборки.

— О-ля-ля, но это твои проблемы, мон ами, — криво усмехнулся Анчутка. — Я сейчас не в лучшей форме для боя в пятиугольнике. Проминьтэ![11]

Тоже верно, хотя ещё недавно он трёх чертей ломом отбуцкал. Правда, они были уже изрядно избитые местными жителями и закатанные в обледеневших снежных баб, так что сопротивлялись вряд ли. Но и мне в одиночку против пяти мужчин вряд ли удастся выстоять, так, может, вообще не выходить? Типа никого нет дома. Вдруг прокатит?

Не прокатило. В дверь требовательно постучали. Характерный такой стук, заранее ставящий хозяев в известность, что если через минуту не откроют, то дверь вышибут с косяками. Надо идти.

— Что угодно? — Я встал на пороге. Мой пёс высунул любопытный нос и зарычал.

У крыльца стояли все пятеро. Бородатый даже не смотрел в нашу сторону, а четверо классических «братков» в кожаных куртках не скрывали цели визита.

— Собаку убрал, землячок, — потребовал один, видимо, главный, демонстрируя кобуру под мышкой. — Пристрелю на хер.

— Гесс, побудь дома, — попросил я, доберман недоверчиво посмотрел на меня, но убрался.

Умница, его действительно могли бы застрелить, и никакая местная полиция их потом не повяжет. К тому же левая пальба во дворе явно не в наших интересах.

— Чё за дела, землячок? Предъява на тебя вышла. На уважаемых людей наезжаешь, в чужой бизнес лезешь, не по понятиям живёшь.

Я промолчал. В конце концов, они пришли сюда не для задушевной беседы, а с конкретно поставленной целью. Пусть говорят.

— За косяки отвечать надо. Мы сюда аж из самого Архангельска добирались, дела оставили, машина, бензин, время, всё денег стоит, а ты вон какой неласковый. Бабки-то дома есть? Чего молчишь, землячок? Ну да, вечер в хату, с дороги свалил, мы сами поищем.

Я не двинулся с места.

— А-а, ты ведь у нас борзый, — без уважения протянул главный переговорщик, и братки сочувственно покачали головами. — Ну выходи, покажи, чё можешь.

— Без оружия. — Я поднял руки над головой, показывая, что не вооружён.

Трое громил взяли меня в кольцо. Понеслось.

Первого я вырубил сразу же, уйдя с линии атаки, ногой в пах и сверху ребром ладони по шее. С двумя пришлось повозиться, они явно прошли армейскую практику рукопашного боя и поддерживали себя в спортивной форме, тягая штангу и подолгу мозоля кулаки на тяжёлых грушах в спортзале. Это не самая плохая школа, кто бы поспорил.

Но меня-то учил драться отец Пафнутий, человек, способный отлупить хоть беса, хоть самого чёрта, поэтому два крупных, но медлительных носорога ничего не могли мне сделать, а через полторы минуты драки они уже лежали в сугробах.

Бородатый злобно зыркал, но сам не лез. Главный бандит, покачав головой, небрежно поманил меня пальцем.

— Чё, умеешь, умеешь. Хвалю, землячок. Подо мной ходить будешь. Пока долг не отдашь, поработаешь у нас в коллекторском. Если мозгов хватит, за пару лет сам поднимешься, тогда и о серьёзных делах с тобой покалякаем.

Я отрицательно помотал головой.

— Ну на нет и суда нет. — Он покривил губы, доставая пистолет.

Мне пришлось отступить к забору, матерящиеся братки кое-как поднялись на ноги, поддерживая друг друга. «Какой примитив, — успел подумать я, — таким скучным матом ни одного самого мелкого беса не изгонишь. Научить их, что ли?»

— Не бойся, сегодня убивать не станем. Так, колено тебе прострелю, чтоб помнил, на кого зубки сушишь. По баблу так договоримся, всё, что…

Договорить ему не дал скрип отворяемой двери. Безрогий брюнет собственноручно поставил на пороге станковый пулемёт Дегтярёва и отвалил, не удостоив никого даже взглядом.

Следом появился Гесс в ушанке и телогрейке:

— Тео, ляг куда-нибудь. Я их сейчас кусь, кусь, кусь, нехороших!

И героический доберман нажал на гашетку. Пулемёт ожил, первая очередь взрыла снег под ногами у обалдевшего бандюгана с пистолетом. Мне удалось в два прыжка скрыться за поленницей дров, пока мой пёс в одиночку держал оборону Сталинграда.

— Валим, братва-а-а!!!

Гесс расстрелял всю ленту, забор разнесло в трёх местах, запах пороха и дым мощно стояли в морозном воздухе, местами двор был вскопан до чернозёма, на поленницу рухнула случайно подбитая ворона, а пятеро вусмерть перепуганных мужиков, вопя, бежали от нашего дома наперегонки по снежной целине в зимний лес!

Что я там раньше говорил про пальбу во дворе? Типа не в наших интересах? Оказывается, очень даже в наших! Ну вы это, заходите ещё, ждём-с…

Батюшка с Дашей под ручку заявились где-то через полчаса. Якобы люди слышали пулемётную пальбу, а на всю Пиялу единственный склад оружия только у нас.

Мы-то как раз мало-мальски успели привести всё в порядок, я собрал все стреляные гильзы, доберман ворону за баню унёс и в сугроб закопал, а Анчутка даже к починке забора приступил с молотком и пилой, залатав две дыры из трёх. Ну, за полчаса на большее не уложились.

Понятное дело, мне пришлось честно про всё рассказать, да и скрывать что-либо никакого повода не было. Не мы всё это начали, просто вдруг вот так получилось. Как всегда, короче.

— От ни на одну минуту оставить нельзя, — укоризненно покачал бородой святой старец. — Подите уже домой, что ли, никаких от нервов на вас не хватает. А ты-то от, внученька, спрашивала, как от мы тут живём? Весело от живём, с размахом, на всю катушку!

— Вечно всё самое интересное и без меня, — почему-то насупилась седая девушка. — Нет тебе, Даша, чудесных приключений, тут мужской коллектив, сплошные гендерные притеснения.

Кстати, это враньё! На самом деле, если помните, она аж два раза участвовала в наших общих мероприятиях: дралась с фашистами и разбиралась с настырным бизнесменом. Так что не надо упрекать нас в шовинизме, мы не такие, Декарт мне в печень…

Уже дома, пока она переодевалась, батюшка поманил Анчутку с кухни:

— Отвечай от бесовский сын, почему Федьке-то не помог?

— Как же это не помог, ваше святейшество? А кто, миль пардон, пулемёт достал, ленту заправил, на крыльцо вынес, ху из ху?

— Не юли от, фарисей безрогий!

Брюнет покосился на суровые брови отца Пафнутия и честно ответил:

— Против своего начальства открыто выступать не смею. Этот пипифакс бородатый договор с пеклом заключил, не с моим чином против него бодаться. Ибо мементо мори…

Лысина Сократова, вот оно каким кривым боком из-за скошенного угла в тёмный тоннель заползает. Я бы ни за что о таком не подумал, а батюшка у нас человек тёртый, жизнью обкатанный, зрит в корень, поэтому видит куда больше, чем остальные. Интересно, смогу ли я когда-нибудь научиться такой зоркости и сердца и ума?