Рюрикович 3 (СИ) - Калинин Алексей

— Так с этими неотложными делами ты сегодня познакомился, Борис, — хмыкнул я. — Лежали на диване.

— Вы из-за него так быстро покинули поместье Бесстужевой и Карамзиной?

— Именно. Увидел, что по улице идет бравый вояка и решил его нанять телохранителем, — ответил я с улыбкой.

— Да? Вот так вот просто увидели из окна? — посмотрел на меня с недоверием Годунов. — И поэтому решили оставить общество прекрасной однокурсницы?

Раньше бы поверил… А сейчас вон как смотрит. Неужели жизнь рядом со мной учит этого «золотого ребёнка» не доверять всем подряд? Глядишь, так и человек из него выйдет!

— Не совсем так, но в общих чертах — да! — кивнул я. — Слишком уж Ермак мне в этом отношении понравился.

— А как по мне, так чёрт он кучерявый, да и только! — подал голос Михаил Кузьмич. — Думаю, что наплачемся мы ещё с ним.

— Хм… как будто у нас других поводов для слёз нет, — ответил я. — Михаил Кузьмич, а сделайте радио погромче?

Тот послушно прибавил звук. Дикторский голос сухо вещал:

— Вчера была совершена массированная атака татарских войск на Нижний Новгород. Предложения о переговорах были отклонены. При этом была уничтожена делегация, отправленная на переговоры. В течение пяти часов шли обстрелы Нижнего Новгорода. В районе Нижнего Посада открылись десять Омутов из которых вышли монстры Бездны…

— Вот же твари, — не сдержался водитель. — Мало того, что сами нападают, так ещё и Бездну притащили…

— Тише, Михаил Кузьмич, — пришлось прикрикнуть мне. — Не слышно же!

— … сто сорок бронетранспортеров, — донеслось из магнитолы. — В бою были уничтожены также около сотни тотемных существ. Но несмотря на разорение Нижнего Посада, сам Нижний Новгород татарским войскам взять не удалось. Сейчас город взяли в осаду. Седьмое и пятнадцатые отделения царских войск передислоцируются на восток. Вскоре они должны прийти на выручку героически обороняющимся защитникам Нижнего Новгорода.

— Не взяли, — почему-то со вздохом произнес Годунов. — Молодцы, ребята…

— Ты прямо как будто на футбольном матче болеешь. Взяли-не взяли, — буркнул я в ответ. — Если татары дойдут до Москвы, то тут уже не до болельщиков будет. Там придется стоять насмерть.

— А ещё ведь с Литвы идут, — подал голос водитель. — Грозятся обратно Смоленск отобрать.

— Да, я ещё слышал, что крымский хан тоже выступил, — согласился Годунов. — А мы тут…

— А ты хочешь быть там? — спросил я. — И что от тебя будет за толк? Только если в госпиталях лечить…

— А вот хоть бы и в госпиталях! — насупился Годунов. — Но всё равно там, помогать своим, а не просиживать задницу в академке.

Я усмехнулся. Глядя на то, как побледнел от возмущения Годунов, я мог только порадоваться за своего товарища — вон, как рвется на фронт. Но, одно дело рваться, насмотревшись военных фильмов, а совсем другое дело находиться там. Те, кто видел войну, никогда не посоветуют соваться в это пекло.

И вот такие юноши с горящими глазами, как мой товарищ, почему-то гибнут первыми. Они словно верят, что будут жить вечно, но у пуль на этот счёт своё мнение. Также, как и у Бездны.

— Давай ещё немного подождём? — сказал я Годунову. — Если будет в нас нужда, то выступим первыми, а пока стоит подучиться наукам военным! От нас же будет больше пользы, если мы придем с опытом, а не просто с желанием побеждать?

— В ваших словах есть резон, Иван Васильевич, — кивнул Борис. — Ну что же, подождем тогда, раз уж на то пошло…

После этого он вздохнул, скрестил руки на груди и уставился в окно. Весь его вид говорил, что сейчас бы он больше пригодился на линии фронта, а вовсе не в учебке. Но одно дело вид чистенького и умытого господина, а совсем другое…

Я помнил из своих прошлых жизней, как быстро на войне люди становятся другими. Совсем другими…

Когда мы подъехали к Царскому училищу, то нам навстречу попался князь Андрей Курбский. Мы церемонно раскланялись, а потом он спросил:

— Вы слышали, что Порфирий Валентинович Смирнов сегодня последний урок будет вести?

— Как последний? Он что, на пенсию уходит? — спросил Годунов.

— Не совсем на пенсию. Он же ведарь, а сейчас всех опытных ведарей призывают на фронт, — Курбский скользнул взглядом по мне.

— Я пока ещё не получал повестки, — ответил я на немой вопрос. — Но если нужно, то сразу же отправлюсь.

— Ну вот, а меня отговаривал, — насупился Годунов.

— Не отговаривал, а просил узнать побольше… Впрочем, ладно! Пошли, узнаем, что и как, — кивнул я на двери Царского училища.

Глава 6

В аудитории ментальной и физической подготовки уже собрались почти все мои однокурсники. Мы же с Годуновым слегка задержались, переодеваясь в раздевалке. К тому же я тихо дал указания Тычимбе, устраивая свою «жестокую мстю».

Многие уже прослышали про то, что Порфирий Валентинович будет уходить, поэтому в аудитории было тихо. Лёгкий шорох от одежд присутствовал, как и покашливание, но в целом… Тишина и порядок царили в аудитории.

Бесстужева делала вид, что меня для неё не существовало, но… У неё остались мои вещи, так что надо бы забрать их, а заодно извиниться.

Может быть, словлю оплеуху, но вряд ли. Скорее всего меня просто с ног до головы окатят ледяным презрением.

В ожидании прихода преподавателя мы не переговаривались. Жильцы настороженно переглядывались. В воздухе витало такое напряжение, что его можно было резать мечом.

Признаться, подобное напряжение было уже не в новинку. С тех пор, как татары вкупе с литовцами вступили на русскую землю, каждый мужчина начал посматривать на юг.

За каждым могли прийти, чтобы позвать на службу.

Жильцов третьего курса уже откомандировали ближе к Москве. В училище остались только жильцы первого и второго курсов. Впрочем, второй курс тоже рвался в бой…

Я обратил внимание на Дворжецкого, стоящего рядом с Бельским и Романовым. На трёх рожах светились заговорщицкие ухмылки, словно они слямзили у ректора крынку мёда и только что раздавили на троих.

Я улыбнулся им в ответ. Они ещё не знали, что их ожидает, а раньше времени свои карты открывать я не намерен.

Пожилой ведарь Порфирий Валентинович Смирнов просочился в аудиторию неслышно, словно залилась в приоткрытую дверь струйка ртути.

Он встал перед нами с небольшим ящичком в руках. До моих ушей донеслось звяканье стекла. Что там? Зелья и эликсиры?

— Многоуважаемые слушатели Царского училища, — проговорил Порфирий Валентинович. — Так уж вышло, что сегодня у нас последний урок. Меня вызывают защищать рубежи нашего Отечества… Как вам известно, против нас сражается не только татарская орда, но также ещё и Омуты Бездны. И в этой борьбе каждый русский человек обязан встать на защиту своей семьи, своих родных, своего народа. Вы прибыли в Царское училище, чтобы овладеть военным искусством, но… Жизнь диктует свои правила, и по этим правилам я должен буду завтра выехать на место сбора. Сегодня же я хочу научить вас тому, как победить любого врага. Разбирайте!

С последним словом он открыл ящичек. Внутри оказались рюмки из тончайшего хрусталя. Они сразу же засияли гранями рисунка, начали переливаться под солнечным светом.

— Мы тут что, бухать будем? — спросил с усмешкой Романов. — Так-то с пьяных глаз мы любого ворога затопчем!

— Каждая рюмка — это ваша жизнь. Вам нужно сохранить ваши жизни в течении пятнадцати минут. Десять из них я проведу спиной к вам. То есть, вам останется на сохранение всего лишь пять минут, — не обращая внимания на усмешку княжича, проговорил пожилой ведарь. — Разбирайте и начнём.

— Чего нам нужно сделать? — переспросил Бельский. — Сохранить жизни?

— Сохранить рюмки, — вздохнул ведарь. — Всего пять минут. Сможете это сделать в первый раз — каждому сохранившему поставлю оценку «отлично». Не сможете — дам ещё одну попытку, а потом уже будете пересдавать новому преподавателю. Я не ограничиваю вас в способах охраны рюмок. Помните — защита вашей жизни в ваших руках…