7.3.4 Висит груша — нельзя скушать: новые рабочие места
Надо отметить, что вопрос с возникновением новых рабочих мест под влиянием научно-технического прогресса является неоднозначным. Если проанализировать долгосрочную динамику рынка труда, можно обнаружить, что на длинной дистанции количество рабочих мест в экономике не сокращалось. Появлялись новые профессии и целые отрасли, а в отраслях, существенно не затронутых автоматизацией, увеличивалось количество занятых. Производство электроники, индустрия программного обеспечения (в том числе компьютерных игр), интернет-маркетинг и торговля — всё это области, неизвестные рынку труда до начала революции в области информационных технологий. Эпоха революции глубокого обучения также создаёт новые области применения человеческого труда — и это не только рабочие места для специалистов в области ИИ. Множество людей задействовано сегодня в обучении специалистов, разметке данных, разработке программно-аппаратных комплексов (как на основе новых моделей машинного обучения, так и предназначенных для их разработчиков), их тестировании и внедрении. Новые сервисы, основанные на достижениях ИИ, нуждаются в дизайнерах, маркетологах, экономистах, специалистах по DevOps (инженерах разработки) и так далее. Благодаря появлению новых отраслей и сервисов развитие технологий ИИ не является «игрой с нулевой суммой» — росту производительности труда сопутствует рост общественных потребностей.
Четвёртая промышленная революция, так же как и три предыдущих, создаёт новые рабочие места, однако требования к квалификации сотрудников, удовлетворяющих всем потребностям новых вакансий, не всегда соответствуют навыкам тех людей, которые лишаются работы в результате автоматизации.
Наивно предполагать, что люди, занятые не самым престижным трудом, по мановению волшебной палочки превратятся в программистов, специалистов по машинному обучению или цифровых адвокатов (о том, кто это, мы поговорим позже). Для переподготовки кадров в массовых масштабах нужны не только существенные финансовые ресурсы, но и специалисты по переподготовке кадров, которых, к сожалению, недостаточно. Предыдущие промышленные революции в среднесрочной перспективе привели к тяжёлым социальным последствиям: падению доходов населения, росту преступности, увеличению смертности и, наконец, к войнам — извечному средству для устранения избыточного населения.
Совершенно очевидно, что без масштабных социальных программ, без энергичной государственной политики в социальной сфере частный сектор экономики не сможет ответить на возникающие вызовы либо эти ответы будут найдены далеко за пределами гуманистической парадигмы.
7.3.5 Идея безусловного основного дохода
Часто в качестве панацеи от негативных социальных последствий научно-технического прогресса называют введение безусловного основного дохода (БОД), называемого также безусловным базовым доходом: каждый гражданин, как работающий, так и безработный, будет получать от государства определённую сумму денег, достаточную для безбедного существования, что навсегда решит проблему бедности, связанной с безработицей.
Удивительно, как хорошо забытое старое легко становится новым. Идее Томаса Пейна и маркиза де Кондорсе удалось более чем на 200 лет пережить своих создателей и предстать в виде своеобразного откровения пред лицом неискушённой публики. Подобное происходило практически каждый раз, когда общество сталкивалось с очередной волной массовой безработицы. Например, во времена Великой депрессии эта идея выросла в большое общественное движение.
Первый всеевропейский опрос, проведённый в апреле 2016 г., показал, что 64% жителей Евросоюза поддержали бы введение безусловного основного дохода. Только 4% граждан после введения безусловного базового дохода откажутся работать. Наиболее убедительными преимуществами данной модели люди считают то, что такие социальные выплаты «уменьшают тревогу о базовых финансовых потребностях» (40%) и помогают обеспечить людям равные возможности (31%).
Идея БОД весьма привлекательна — к числу аргументов, звучащих в её поддержку, обычно относят следующие:
БОД решит проблему бедности;
решит проблему технологической безработицы (безработицы, связанной с прогрессом в области технологий);
уменьшит проблему экономического неравенства;
снизит уровень преступности и так далее.
В этом есть, безусловно, изрядная доля смысла, однако на другой чаше весов находятся не менее весомые аргументы:
для финансирования программы БОД необходимо будет повысить налоговую нагрузку, что, совершенно очевидно, встретит сопротивление со стороны предпринимателей;
введение БОД в рамках лишь одного или нескольких национальных государств приведёт к бегству бизнеса (который будет стремиться таким образом снизить налоговую нагрузку) и притоку иммигрантов из стран, в которых БОД не будет внедряться;
поскольку для финансирования БОД в ряде существующих проектов предлагается сократить многие социальные программы, предоставляющие социальные блага в натуральной форме, введение БОД может привести не к уменьшению, а к росту социального неравенства.
Удовлетворительного решения обозначенных проблем, особенно при попытке внедрения БОД в отдельном государстве, пока не существует.
Также ясно, что безусловный доход не может остановить рост имущественного неравенства в обществе. Если налоги, собираемые с корпораций (являющихся основными бенефициарами инноваций), будут слишком велики, то это подавит в корпорациях желание осуществлять развитие и внедрение инноваций. Если же налоги, собираемые с корпораций, окажутся недостаточно велики, то рост богатства и могущества корпораций (а значит, и имущественного неравенства в обществе) будет продолжаться. Найти же оптимальный баланс между данными вариантами чрезвычайно сложно.
При этом важно понимать, что научно-технический прогресс во многом осуществляется за счёт общественного, а не частного сектора. Частные компании задействованы в основном на «последней миле» этого пути, осуществляя вложения главным образом в прикладную науку и создание технологий, позволяющих получить прибыль на горизонте финансового планирования. Однако развитие прикладной науки зависит от прогресса науки фундаментальной, а бо́льшая часть фундаментальных исследований осуществляется в некоммерческом секторе, будь то государственная наука или некоммерческие организации, такие, например, как вузы, входящие в Лигу плюща (Ivy League) в США (ассоциацию, объединяющую ряд ведущих вузов страны).
Развитие многих технологий требует вложений существенных сумм денег на длительный период, зачастую с высокими рисками невозврата, на что часто не готовы идти даже самые крупные корпорации. Причины такого положения вещей явно не относятся к технологической сфере.
Ситуацию могла бы поправить передача управления экономикой эффективной системе ИИ, целеполагание для которой будет осуществляться при помощи методов прямой демократии, но такой подход вряд ли понравится финансовой элите и самим технологическим корпорациям, рассматривающим научно-технический прогресс как источник собственной неконтролируемой власти. Поэтому решения, подобные предложенному Свифтом, имеют все шансы оказаться внедрёнными на практике. В своём «Скромном предложении» Свифт доводил до абсурда идеи, многие отголоски которых можно услышать и сегодня. Безо всякого стыда в интеллектуальной среде высказываются предложения об искусственном снижении рождаемости в третьем мире, платежах за стерилизацию, экономическом стимулировании бездетности и так далее. При этом в пользу этих мер выдвигается, как обычно, аргумент об опасности перенаселения, причём если в XIX в. в качестве главного негативного последствия перенаселения обычно называли голод, то в XXI в. на первое место нередко выходят соображения экологического характера. Эту позицию можно, вероятно, назвать «постмальтузианской».
