Неотступный преследователь - Jet Nadya

Как только за мной задернули плотные черные шторы, я подошла к прямоугольному столу в центре небольшого, довольно темного помещения, похожего на будку, и посмотрела на шторы напротив. В течение нескольких секунд были слышны шорохи и недовольный мужской голос, затем в помещение вошла высокая фигура, облаченная в черную мантию и уже знакомую маску. От сердца отлегло, но костюм Брайана выглядел невероятно зловещим и чересчур сексуальным. Легкой поступью, словно хищник, он подходил все ближе, пока с безразличием не обошел место, где должен был остановиться, и не встал напротив.

– Умеешь эффектно появиться…

Рука в кожаной перчатке моментально приподняла голову за подбородок, из-за чего я почувствовала невероятное желание сорвать с прекрасного лица сделанный на заказ аксессуар и впиться в его губы.

– Брайан…

Он наклонил голову набок, но рассмотреть его глаза не удалось. Парень продолжал молчать и изучать мое лицо взглядом для меня невидимым, но слишком ощутимым.

– Язык проглотил?

Дернувшись, он точно усмехнулся и, не отпуская моего лица, достал телефон, чтобы написать сообщение с одним лишь словом: «Проверь».

Сердце будто бы замерло, образовав трепещущую пустоту в грудной клетке, по позвоночнику пробежали приятные мурашки. Брайан с ловкостью приподнял маску до носа, благодаря чему я увидела желанные губы, которые услужливо выглядывали из выреза балаклавы. Он наклонился, застыл на опасном расстоянии и снова приподнял подбородок, пока мой рот невольно приоткрылся, обдав его губы слабым и теплым дыханием. Кончик его языка нежно скользнул по его губам, и тогда он подался вперед, чтобы наши губы наконец-то встретились, разрушая какие-либо посторонние мысли. Поочередно с нежностью посасывая то верхнюю губу, то с жадностью переключаясь на нижнюю, Брайан не мог выбрать конкретную, хотел попробовать каждую, и я углубила поцелуй. Его язык проникал внутрь так, что я намокла, желая почувствовать его всем телом, что он почувствовал за долю секунды и властно прижал меня ближе, шагая вперед, пока я не уперлась спиной в стол. С ловкостью усадив меня на поверхность, парень блуждал руками по фигуре без какой-либо пошлости, скорее ради удовлетворения, из-за чего я решила намекнуть на то, что он может делать со мной все, что пожелает. Этого хотела я. Здесь и сейчас без страха быть пойманными целым городом.

Ладонь легла на рельефный пресс и медленно двинулась к ширинке, но сильная рука моментально перехватила ее и приложила к левой груди. Учащенное сердцебиение приглушило страсть и наполнило тело нежностью, которую, как мне казалось, я ощущала, когда была рядом с человеком своей мечты. Воздуха становилось все меньше. Его губы переместились на шею, рука придерживала спину, пальцами скользя по извивающемуся позвоночнику. Я желала раствориться, желала остаться в этой чертовой будке навсегда.

– Брайан, – выдавила я с пониманием, что пора уходить, но от звучания собственного имени парень грубовато притянул меня к себе и возобновил поцелуй. Более жестко, более властно и жадно.

Я не заметила, как Маккол избавился от перчаток, а его ладони моментально оказались на моих щеках. Пальцы зарывались в прическе, скользили по щекам, скулам, подбородку, словно желали побывать везде перед следующим разом, отчего я трепетала в его руках и теряла дыхание.

Шум с улицы позволил остановиться. Время пребывания в будке подошло к концу, я спрыгнула со стола и поправила одежду под пристальным взглядом парня, натянувшим маску обратно на лицо.

– Ты очень хорошо держишь образ, но мне бы хотелось услышать твой голос.

Брайан соединил подушечки большого и указательного пальца и горизонтально провел линию у рта. Я рассмеялась и хотела пройти мимо, но его рука притянула меня ближе и снова оказалась на подбородке. Маска скрывала глаза, а мне была приятна мысль, что он изучает мое лицо и так таинственно придерживается образа.

Три дня спустя.

Я очнулась в больнице в состоянии невероятной сонливости и слабости. Левая сторона головы у виска гудела и неприятно влияла на левый слезящийся глаз. С трудом повернув голову, в кресле рядом с койкой я увидела дремлющего отца.

– Пап…

Голос оказался слабым, но достаточно четким, чтобы мужчина проснулся и подсел ближе.

– Все хорошо, малышка, тише.

– Что произошло?..

– Несчастный случай в парке. Ты что-нибудь помнишь?

– Ничего…

Я зажмурилась и сконцентрировалась на минувшем вечере, но головная боль не давала возможности воспроизвести события, что очень беспокоило.

– Позову доктора. – Он поднялся и наклонился к моему лицу, оставив на лбу едва ощутимый поцелуй. – Не волнуйся.

Спустя пару минут мне удалось послушать врача. Он задавал вопросы по поводу моего самочувствия, а затем обратился к отцу:

– Все намного лучше, чем могло быть. Более крупные осколки ее не задели, и это самое настоящее везение.

– Она не помнит, что произошло.

– Намеков на амнезию нет, Мистер Эванс. Думаю, это защитная реакция организма на стресс, поэтому воспоминания постепенно вернуться. Сейчас ей необходимо отдыхать и набираться сил. Ты очень везучая, Адриана.

– Жаль, чувствую себя по-другому…

– Через пару дней пройдет. Ты была без сознания трое суток, и ему сложно возвращаться в привычную живость после такого длительного отсутствия.

– А через какое время я все вспомню?

– Сложно прогнозировать, это индивидуально. Сейчас в первую очередь тебе необходимо восстановиться, а все остальное придет со временем.

Отец хотел остаться на ночь, но я отправила его домой, не желая, чтобы он испытывал спину на выносливость больничным креслом.

Слабость постоянно клонила сознание в сон, поэтому несколько дней в больнице я провела в бесцветных сновидениях, но даже в них не было ни одного воспоминания с тем вечером. Чередуясь, родители приходили ко мне утром и вечером после работы, благодаря чему я перестала грустить в четырех стенах и с трепетным наслаждением общалась с ними, чтобы узнавать, как обстоят дела за пределами больницы. Эти рутинные разговоры возвращали к жизни, были свежим воздухом и влияли на наши отношения, поскольку я начала понимать, что вела себя неправильно и невоспитанно, часто перегибая палку и пренебрегая их доверием.

В день моего семнадцатилетия в дверях появились подруги. Их виноватые лица выглядели комично, но в одиночестве я наконец-то переосмыслила некоторые ситуации и поняла, что не готова продолжать злиться. В тот вечер произошло что-то значимое, то, что могло забрать мою жизнь, и окружение это понимало, хотя не спешило делиться некоторыми подробностями.

– Что хочешь в подарок? – поинтересовалась Моника, усаживаясь на край койки и с трепетом перебирая пальцы на моей руке.

– Подробности вечера, – тут же ответила я и заметила настороженность в их лицах. – Мне необходимо знать больше, чем слышать постоянное: «Несчастный случай». Телефон мне пока нельзя из-за глаз, да и я не увижу, так как от яркости фокус плывет…

– Адри, нам доктор сказал не говорить, – призналась Николь. – Это может усугубить состояние, ведь в идеале, чтобы память вернулась постепенно.

– Это в идеале, но мне плевать на инстукции. Вы же чуть меня не потеряли, верно?

В их глазах появился живой страх, но дело было не только в осознании, благодаря чему до меня дошло.

– Вы лично видели, что произошло?

Они одновременно кивнули.

– Да… Многие видели, как ты отлетела в сторону.

– Что взорвалось, Николь? Где именно это было?

Моника тяжело вздохнула и закрыла глаза, я же с мольбой смотрела на вторую девушку.

– В парке, – наконец-то сдалась она, – на вечеринке в честь Хэллоуина. В палатке, где разместили газовые баллоны, что-то воспламенилось, и произошел взрыв. Трое погибших и несколько пострадавших.

Я попыталась осознать, чтобы воспроизвести, но рассказ прошел мимо воспоминаний. Я не помнила тот вечер даже с пересказа.

– С кем я была на вечере не видели?