“Лоусон ”, - выдыхаю я, когда он сдвигается, и головка его члена прижимается ко мне. Он что-то бурчит в ответ, и, клянусь, я чувствую, как внутри меня разливается тепло. Я пытаюсь надавить, чтобы взять его побольше, но он убирает свой член. Я не могу сказать, стало ли между нами больше напряженности, чем было раньше, или это все то же самое, что и раньше.
“Ты голодна?” Он позволяет своим пальцам соскользнуть с моих волос к горлу. Его прикосновение собственническое, но нежное, и я наклоняюсь к нему.
Бывают моменты, когда я думаю, что может быть два Лоусона. Милый, нежный и мягкий, и более темный, о котором он умалчивает. У Ника была сторона, о которой я не знала и которую не замечала до вчерашнего дня. Что касается Лоусона, то он не то чтобы скрывает это; он держит это в узде. Я чувствую это во многих вещах с ним. Может быть, я придумываю все это в своей голове, потому что я отстой в свиданиях.
“Я могла бы поесть”, - признаюсь я, зная, что ему придется разжать хватку, чтобы накормить меня. Как бы сильно я этого не хотела, мне это нужно. Мне нужно достаточное расстояние, чтобы я могла попытаться мыслить здраво. Я даже не знаю, где, черт возьми, я нахожусь.
Лоусон протягивает руку между нами и кладет мои трусики на место, прежде чем натянуть свои боксерские трусы, чтобы прикрыть свой член. Он тоже этого не стесняется.
“Если ты не прекратишь краснеть, я съем тебя прежде, чем у меня появится шанс накормить тебя”. От его слов мое лицо горит только ярче, а его кривая улыбка превращается в широкую ухмылку.
Этот темный блеск мелькает в его глазах, прежде чем он отпускает меня. Мне удается сбежать в ванную, но каким-то образом я чувствую его на каждом дюйме своего тела.
Глава десятая
ЛОУСОН
Я умру, если не трахну ее. Мне нужно повалить ее на землю и погрузиться в нее так глубоко, чтобы она никогда не смогла отрицать мои притязания. Я говорю так чертовски глубоко, что ее киска обхватывает мой член, а мои яйца прижимаются к ее заднице. Мои руки дрожат, когда я иду на кухню, и все, о чем я могу думать, это развернуться и поохотиться на нее, как на зверя. Она пошла в ванную, а это значит, что я мог бы загнать ее в угол. Если бы я заблокировал дверь, она не смогла бы убежать.
“Соберись”, - говорю я себе, подходя к окну, из которого открывается вид на озеро. “Дыши”.
Свет падает на воду, и кажется, что она сверкает. Я сосредотачиваюсь на небольших волнах и утках у берега, чтобы мое бешено бьющееся сердце успокоилось. Каждый дюйм моего тела напряжен, и мне приходится бороться за контроль. Как я могу быть одержим до такой степени, что могу потерять рассудок?
Закрыв глаза, я пытаюсь дышать ровно, но тогда все, что я могу видеть, - это она. Образ того, как она раскачивается на мне, когда мой член все глубже погружается в ее влажный жар, возбуждает меня до боли. Я, блядь, влетел в нее, как товарный поезд, и, похоже, я годами не расслаблялся.
Звуки, которые она издавала, эхом отдаются в моей голове, и у меня текут слюнки. Я хочу попробовать на вкус ее киску, а затем насаживаться на нее, пока все, что я могу сделать, это рухнуть на нее кучей. Что я наделал? Я как наркоман, запертый в комнате со своим единственным пороком, и я знаю, что не смогу долго сопротивляться. Она - все, что я когда-либо хотел, и я собираюсь разнести этот дом на куски, если я не получу это в ближайшее время.
“Лоусон?” Ее мягкий голос раздается у меня за спиной, и я прерывисто дышу.
“Да, детка?” Я стараюсь говорить спокойно, когда мои внутренности кипят от похоти, превращенной в лаву.
“Я думаю, может быть, мне стоит уйти”.
Это как удар шипом в мое сердце, но я сохраняю спокойствие, медленно поворачиваясь. “Давай сначала поедим”. Я говорю так дипломатично, хотя у сатаны нет ни единого шанса, что она оставит меня. Протягивая руку, я тянусь к ней, и две секунды, которые ей требуются, чтобы дотянуться до меня, слишком долгие. “Вот”. Я целую ее в макушку и прижимаю к себе. “Так-то лучше”.
Приведя ее на кухню, я достаю все, что приготовить на завтрак, а затем позволяю ей указать, что она хочет. Я готовлю яичницу, и когда ее тарелка наполняется, я беру кофе и веду ее перекусить на веранду.
“Здесь так спокойно. Как далеко мы от города?” Она потягивает кофе, пока я сажусь, а затем похлопывает себя по коленям.
“Садись сюда и ешь”. Ее улыбка невинна, когда она подпрыгивает на цыпочках, а затем садится ко мне на колени. “Мы не слишком далеко”. Я намеренно говорю расплывчато, потому что ей не нужно знать подробностей. Сейчас она со мной, и единственное, о чем ей нужно беспокоиться, это о том, на какой поверхности я хочу ее трахнуть.
“Ты знаешь, куда делся мой телефон? Я не видела его в своей сумке”.
“Я уверен, что это где-то здесь”. Снова я расплывчат, когда провожу ладонью по внутренней стороне ее ноги. “Тебе нужно поесть, Ванна”.
“Кто-то продолжает меня отвлекать”.
Решив, что она, возможно, права, я позволяю ей спокойно поесть, пока потягиваю кофе и потираю ей спину. Прекрасное утро, и время, проведенное с ней, кажется подарком. Когда она почти заканчивает, я беру клубничку и подношу к ее губам. Она не сводит с меня глаз, облизывая кончик, и мои глаза расширяются, когда она сосет его. Все, что я могу представить, это то, что она делает то же самое с моим членом, и я чувствую, как у меня сжимается челюсть.
“Осторожнее, детка. Дразнить меня неразумно”. Она доедает оставшуюся ягоду, и я протягиваю ей еще одну. На этот раз она держит мое запястье, когда подносит его к губам, и я рычу, когда ее зубы погружаются в сочную мякоть.
“В том, что я здесь с тобой, нет ничего умного”. Она смеется, но я напрягаюсь, потому что мне не нравится, что она думает, что ей не следует быть со мной.
“Здесь ты в безопасности, помни”, - напоминаю я ей, а затем наблюдаю, как она кивает.
“Да, ты прав”. Она снова поворачивается лицом к озеру, и я медленно массирую ей спину круговыми движениями. “Еще раз спасибо, что пришёл мне на помощь”.
