– Успокойся, док, все под контролем! – Мактра не сдается.
– Я смогу встать! – заявляет Раад, и делает новое усилие.
– Прекратите! Это палата для лежачих! Вам ни одной пока нельзя подниматься!
– Я, что же, должна и в туалет под себя ходить? Не дождетесь! Это позор для гордой орчанки!
– А у меня важные дела дома! Какой еще постельный режим?! К проклятым его! Я вполне уже в силах!
Я в панике. Уложить в кровать этих девиц, каждая из которых весит в два раза больше меня, и легко поднимет меня одной рукой, силой не получится однозначно. Разумных доводов обе не слушают.
Зову санитаров, но прежде, чем они появляются, в палату вбегает Линардил.
– Хих! Видал я таких леченных за Гранью! – смеется он как будто даже с чувством собственного превосходства. – Вот также носились после сборки раскрошенных костей, а потом все ноги были кривые, причем еще одна короче другой. Хромали и еле ковыляли с палочками. А такие, как ты, вставали с постели – и бульк – захлебывались собственной кровью, потому что раны на органах расходились.
– Врешь! – рычит Раад.
Линардил поворачивается и смотрит на нее так, что та оседает на кровать и тихо ложится обратно.
– Дура! Аттаны не лгут! – говорит ей Мактра и тоже нехотя возвращается на место.
Я начинаю торопливо проверять пациенток.
Ну, коне-ечно! Что и требовалось доказать!
У одной несколько осколков кости уже поехали себе в свободное плавание, у второй – часть ран начали расходиться.
Не получив еще от меня указаний, объяснений, Линардил кричит в коридор:
– Две каталки нам до операционной.
***
…Захожу в комнату отдыха, и прямо на меня выруливает из душевой Линардил, обернутый в одно полотенце.
Капельки воды серебрятся на его мощном теле, мускулы играют. Между запахнутыми концами полотенца то и дело мелькает то, что не должно бы.
– Вообще-то у нас так делать не принято, – говорю я, глядя, как медсестры и врачи вокруг просто потеряли дар речи. Эльфийки, человечки и даже оборотницы выпали в осадок. Только глазами и хлопают. – После душевой есть переодевалка. Сюда выходят обычно одетыми.
– Ой, простите… я тут недавно… не знал… – хищно улыбается дроу, разворачивается и медленно возвращается в душевую. Я стараюсь не залипнуть на его мускулистую спину, и ноги, и округлую попку, которую полотенце лишь сильнее подчеркивает.
Булки что надо! Горячие! Крепкие!
Оглядываюсь. По-моему, наши девушки аж дымятся, мужики тоже – со злости и самцовой ревности к дроу…
***
…Больная неловко смахивает кофе с тумбочки прямо на дроу. Я пока осматриваю другую, и Линардил спокойно так снимает санитарскую робу.
Пациентки роняют уже не только напитки, но и челюсти, глядя на его грудные щитки, шоколадку пресса, крепкие бицепсы…
Дроу улыбается мне, разводит руками и, хитро прищурившись, говорит:
– Я сейчас все тут уберу, пол помою, и схожу на склад, возьму сухую одежду.
И ведь не поспоришь.
В палате должно быть чисто.
Не мокрым же ему тут работать?
И вот пациентки – все как одна – затихают, наблюдая, как перекатываются под фиолетовой кожей мускулы Линардила, как изгибается его мощное тело, пока дроу ловко и усердно работает.
Вроде бы моет полы, но выглядит так, словно танцует. И, казалось бы, эта грязная, отчасти даже неблагодарная работа, представляется уже не настолько грязной и неблагодарной. Линардил напевает, и орудует так ловко, четко, легко, что уже спустя пару минут, пол палаты буквально блестит чистотой.
Но он снова проходится, чтобы я видела его спину, обтянутую тугими канатами мускулов. И ведь не придерешься – дезинфицирует.
В палате повисает напряженная тишина. Пациентки аж рты приоткрыли и, по-моему, всем стало жарко. Хорошо, что температуру смерили раньше.
Наконец, дроу заканчивает уборку и представление. Гибко поднимается, выпрямляется, смачно потягивается. Канаты его мускулов перекатываются, бугрятся… В бирюзовых глазах пляшут шальные искры. И он смотрит так… будто, кроме нас, никого рядом нет.
Очерчивает меня взглядом… Говорят – от такого взгляда беременеют.
Пожалуй, да…
Но это та-ак… Захватывающе. Я аж забываю, чем занималась и какую часть обследования уже завершила.
В голове – туман, жар по всему телу и хочется… хочется все бросить и уединиться с дроу где-нибудь поскорее…
А когда он уходит – медленно, грациозно, снова давая оценить треугольник торса уже сзади, да и сам зад – два орешка, пациентки вздыхают:
– Вот это мужик…
– Вот это самец!
– Госпожа Магдалина… везет же вам…
– А почему мне? – притворно удивляюсь я.
– Он явно для вас тут так демонстрировался.
– А как он смотре-ел! Я бы все отдала, чтобы такой мужик на меня так смотрел!
– И я…
Причем, некоторые из высказавшихся – светлые эльфийки, для которых дроу все еще – низший сорт, мезальянс.
Но, когда такой вот ходячий секс тебя соблазняет, уже не до предубеждений и суеверий.
За тебя говорят эмоции, желания, сердце… и многие другие женские органы.
***
…Я сильно перетратилась на операциях. Привезли оборотней с очередных сезонных боев. И я металась от пострадавшего к пострадавшему. Закидывалась тониками, растворами мелгачастиц и продолжала, и продолжала.
Вышла из операционной – и меня повело.
Внезапно сильные фиолетовые руки подхватили и понесли.
Очнулась я уже в своих апартаментах, в клинике.
Лежу на постели, возле меня Линардил. В голубых глазах – искренняя тревога, губы искусаны аж до крови.
– Давай, пей… Ну, ты чего? Так ведь нельзя. На всех-всех-всех тебя все равно ведь не хватит.
Он нежно поднимает мою голову, поит тоником, чаем, укладывает, как ребенка, и я засыпаю… под его мерное пение.
Что-то на языке аттанов.
Аа-лма гар даман
Аа-ман зар ка
Лал нигаф такан
Аа-ман идлка
Его голос – низкий, грудной, какой-то нежащий, обволакивающий, словно проникает в каждую клетку тела и успокаивает, и усыпляет.
И вот я уже уплываю в глубокий сон…
***
…Нам привозят пострадавших десятками – в воздухе над Синими Топями столкнулись две перевозки, что летели на экскурсию по этой уникальной местности.
Слава богу, рухнули не в сами Топи, а на опушке леса, что их окружает. Хотя бы травм, связанных с мутиццами, опасными частицами, что способны превращать органы в кашу и вообще навредить как угодно, нет. Зато… обычных столько, что мы двое суток уже на ногах.
Оперируем, спасаем, опять оперируем…
Стабилизируем…
И вот… девочка… Эльфийка.
Маленькая, красивая, как ангелочек.
Белые вьющиеся волосы, ушки эти заостренные, личико кукольно-трогательное…
А в теле… ни одной целой косточки, ни одного целого органа.
Бьемся, бьемся…
Магия-шмагия, как некоторые называют наши суперспособности до сих пор – рекой, лекарства – рекой.
Каждые два часа захожу к ней и проверяю.
Малышка так и не приходит в себя.
Родители эльфийки погибли на месте. А за нее мы пока все еще боремся…
И вот… кульминация… Предсказуемый финал…
Длинная линия пульса, датчик дыхания показывает 0 после двух часов реанимации с замедлением процессов при помощи специального раствора.
Благодаря ему на реанимацию времени больше, и мы стараемся, мы потеем, носимся вокруг малышки.
Но…
Нет…
Нет…
