Овладей мной (ЛП) - Херд Мишель

Мое сердце сжимается, отчаянно пытаясь не влюбиться в него, пока мы разделяем такой интимный момент.

Все твои эмоции обострены и выходят из-под контроля. Это из-за вынужденной близости и потому, что Алек — все, что у тебя есть в этой адской дыре. Ни одно из твоих чувств не является настоящим. Все это связано с травмой.

Тело Алека замирает, и мы смотрим друг на друга, пока Проди не усмехается.

— Отведите влюбленных птичек обратно в их клетку.

Алек выходит из меня, и когда я чувствую тепло его оргазма, стекающее по моим ногам, чуть не умираю от стыда.

Он поправляет мои трусики, которые быстро намокают от его оргазма.

Когда Алек тянется к моим штанам, Проди говорит:

— Нет.

Мой взгляд мечется к сумасшедшему итальянцу, затем он добавляет:

— Девушка снимет пиджак и блузку. На ней должно быть только нижнее белье. — Он одаривает Алека насмешливой улыбкой. — Будь благодарен, что я разрешаю носить белье.

Алек издает угрожающее рычание, и это заставляет Дарио наставить на него пистолет.

— Делай, как говорит босс.

Проклятье.

Не желая, чтобы Алек получил пулю, я стягиваю с себя пиджак Светланы и дрожащими руками стягиваю через голову шелковую блузку. Бросив ткань на пол, я кладу руку поверх лифчика и прикрываю промокшие трусики другой рукой.

Просто представь, что на тебе бикини.

В самом разгаре зимы.

Просто чертовски здорово!

Проди небрежно указывает на нас рукой.

— Убери их с глаз моих.

Алек сжимает мои бедра и встает у меня за спиной, пока мы возвращаемся в нашу комнату.

Когда за нами закрывается дверь, мое тело начинает сильно дрожать, а воздух срывается с моих губ.

У меня только что был секс с Алеком на глазах у пяти мужчин, которые в любой момент могут решить, что хотят меня изнасиловать.

Ужасающий стыд пронзает меня, и кажется, будто земля уходит из-под ног.

Руки Алека обвиваются вокруг меня, и когда я опускаюсь на землю, он притягивает меня к своей груди, его тело наваливается на мое, когда я рассыпаюсь на миллион кусочков.

Я думала, что сломалась, когда умерли мои родители, но я ошибалась.

Ничто так не убивает, как стыд, который я испытываю прямо сейчас. Он лишает меня уверенности в себе и заставляет чувствовать себя дешевой игрушкой, которую можно использовать для чужих развлечений.

Пока я плачу, Алек просто прижимается лицом к моей шее. Он не пытается что-либо сказать.

Да и что он может сказать?

Он тоже страдал. Дело было не только во мне.

Поворачиваясь к нему на коленях, я обвиваю руками его шею и цепляюсь за него изо всех сил. Или за то, что от этого осталось.

Впервые с тех пор, как нас бросили в эту комнату, свет гаснет, и мы погружаемся в непроглядную тьму.

Я ничего не вижу и крепче прижимаюсь к Алеку.

Кажется, проходят часы, прежде чем он шепчет:

— Прости, что причинил тебе боль.

Я качаю головой.

— Мы живы.

Проходит еще немного времени, и он говорит:

— Пожалуйста, скажи мне, что это был не твой первый раз.

Я глубоко вдыхаю естественный запах Алека.

— Это был не первый раз.

Я чувствую, как напрягаются его мышцы, прежде чем он поднимает меня и встает. Медленно он отводит нас к стене, где снова садится. Он усаживает меня так, чтобы я оказалась верхом на нем, а затем снова обхватывает меня руками.

Я лежу у него на груди, слушая ровное биение его сердца, пытаясь найти частичку прежней себя. Кажется, что от той девушки, которой я была раньше, ничего не осталось.

Есть только разбитые кусочки моей души и стыд, который жжет жарче адского пламени.

— Мне жаль, что так получилось, — шепчу я. — Ты в порядке?

Он целует меня в макушку и прижимается губами к моим волосам.

— Я в порядке.

Темнота густо сгущается вокруг нас, и кажется, будто мы окутаны пузырем, в котором есть только мы.

— Ты в порядке? — спрашивает он.

Я киваю, хотя это крайне далеко от истины.

Я не в порядке.

И никогда уже не буду в порядке.

Глава 11

Алек

Когда в комнате становится невыносимо холодно, Эверли начинает дрожать.

Я отталкиваю ее от своей груди и, сняв рубашку, пытаюсь в темноте убедиться, что она лежит правильно, прежде чем натянуть ткань через ее голову.

— Это немного, но поможет, — говорю я, поправляя ткань на ее торсе и бедрах.

— Спасибо. — Ее голос звучит глухо и разбито.

Я прижимаю ее спиной к своей груди и впитываю тепло ее тела.

— Ты не против так спать? Это поможет нам немного согреться.

— Да.

Сейчас середина гребаной зимы, и если мы не будем использовать свои тела, чтобы согревать друг друга, есть вероятность, что один из нас или оба заболеют. Старые радиаторы, которые я видел в коридоре, и тепло от строительных труб могут уберечь от худшего в зимнюю пору, но в этой комнате все равно будет чертовски холодно.

Проходят минуты, прежде чем я спрашиваю:

— Как ты себя чувствуешь? Физически.

— Болит, — признается она. — Мне не было так больно, когда я лишилась девственности.

Господи.

Чувство вины поднимается в моей груди, и я успокаивающе целую ее в волосы.

— Прости.

— Мы должны были сделать все необходимое, чтобы остаться в живых.

Тем не менее, я испытал оргазм. Нельзя отрицать, что я получал удовольствие, трахая Эверли.

Как только я погрузил свой член в нее, я совсем забыл о выживании. Я трахал ее, потому что не мог остановиться, когда почувствовал, как ее тугая киска обвилась вокруг меня.

Сделав это, я разгадал план Проди. Он хочет, чтобы я полюбил Эверли, чтобы он мог использовать ее, и сломить меня морально.

А значит, велика вероятность, что они изнасилуют ее.

У меня на глазах.

Мой разум переполнен мыслями о том, что произошло и что должно произойти.

Я помню панику в глазах Эверли, когда почувствовал, как ее киска сжалась вокруг моего члена. Она боялась оргазма.

Вопрос вырывается у меня прежде, чем я успеваю его остановить.

— Почему ты боялась оргазма?

Она отвечает мне не сразу, а когда отвечает, я слышу смущение в ее голосе.

— Я не хотела, чтобы они видели меня такой. Достаточно того, что нас заставили заняться сексом.

Зная, что в этих четырех стенах нет места невысказанным истинам, я признаю:

— Я чувствую себя дерьмом из-за того, что кончил.

Руки Эверли сжимаются вокруг меня.

— Это было бы неправдоподобно, если бы ты не испытал оргазм.

— Все равно. — Мой язык проводит по губам, где я все еще чувствую наши поцелуи. — Я испытал оргазм не напоказ. — Я делаю глубокий вдох, затем признаю: — Мне это понравилось.

Эверли на мгновение замолкает, прежде чем сказать:

— Я не сержусь. — Хотя она ни хрена не видит, она все равно поднимает голову. — Ты — все, что у меня есть сейчас, Алек. Я ненавижу их за то, что они поставили нас в такое положение, но не тебя. — Ее голос прерывается. — Ты такая же жертва, как и я.

— Единственное, что я ненавижу, это то, что они смотрели, — ворчу я.

Господи, блять, можно поклясться, что я нахожусь в исповедальне, раз уж я выкладываю этой девушке все, что думаю.

— Для меня это не было пыткой, Эверли. — Я кладу руку ей на плечо и провожу пальцами вверх-вниз по ее стройному бицепсу. — Притяжение есть.

Она замирает и не произносит ни слова, кажется, полчаса. Я слышу, как она делает глубокий вдох, прежде чем прошептать:

— Наши эмоции переполняют нас. Травматический опыт заставляет нас чувствовать то, чего мы обычно не чувствовали бы. Все обостряется.

— Верно. — Я киваю головой, но добавляю: — Но это не значит, что эмоции ненастоящие.

Она снова прижимается ко мне.

— По крайней мере, мы есть друг у друга. Не уверена, что выжила бы, если бы была одна.

Обычно мне было наплевать, что люди думают обо мне, но я отчаянно хочу узнать, о чем думает Эверли.