Рыцарь Спиркреста (ЛП) - Рид Аврора

— Эссе по "Гамлету" через пару недель.

— Вы, ребята, проходите "Гамлета" по Шекспиру? — спросила она, нахмурившись.

— Э-э… а разве мы не должны?

— Конечно, должны, не будь глупым. Твой учитель, наверное, выбрал другой текст, чем наш. У меня "Отелло", а это значит, что я даже не могу воспользоваться своими заметками. А у тебя есть конспекты лекций по "Гамлету"?

Я протягиваю ей тетрадь, прекрасно понимая, что ее содержимое ей не понравится. Как и следовало ожидать, она листает страницы кончиками пальцев, и ее лицо искажается в гримасе отвращения. — Большая часть этого — рисунки.

— Не только рисунки, — говорю я, беря блокнот и с гордостью перелистывая одну из последних страниц. — У меня также есть номер Грейс, смотри. Она даже нарисовала сердечко.

Софи бросает на меня злобный взгляд, но ничего не комментирует.

— Значит, у тебя есть сочинение по "Гамлету" и никаких замечаний. И это все, что мне остается?

— У меня есть эти раздаточные материалы, — говорю я, указывая на брошюру с сочинениями, которую дал нам мистер Хоутон.

Она вздыхает и берет его в руки. — Ну, вообще-то это, наверное, будет полезно.

Она кладет стопку Шекспира в свою сумку, следя за тем, чтобы ни одна из бумаг не погнулась, и снова смотрит на меня. — Как ты можешь проваливать литературу, если твоим учителем является мистер Хоутон? Он невероятный.

Я пожимаю плечами. — Конечно, но он довольно скучный.

— Он не…, — перебивает она себя и делает глубокий вдох. — Я полагаю, что для такого человека, как ты, все скучно, — говорит она в конце концов, в ее голосе звучит презрение.

Она встает, и я быстро следую ее примеру. — А я полагаю, что для такого скучного человека, как ты, все должно быть интересно.

Даже если я сказал это, чтобы добиться от нее реакции, это наглая ложь. Я никогда не считал Софи скучной. Я не нахожу ее скучной, когда она ворчит, или осуждает, или занимается какими-то немыслимо чванливыми делами префекта.

Она даже не была скучной, когда просматривала мои материалы по литературе, а я нахожу литературу удручающе скучной.

Но она полностью игнорирует оскорбление и вместо этого показывает жестом на кучи, все еще лежащие на полу. — Храни все это в безопасном и аккуратном месте, пока мы приступим к следующему заданию. Я возьму материал по Шекспиру и разберусь с эссе.

Затем она поворачивается и уходит. Я бросаюсь догонять ее и едва не бросаюсь к двери, когда она берется за ручку, останавливая свой выход.

— Ты уходишь?

— Я получила то, за чем пришла, — говорит она. — Теперь я ухожу. Таков наш уговор, помнишь?

— Ты едешь в город?

Она вздыхает. — Да. Еду. И ты мне мешаешь.

— Хочешь, я тебя подвезу?

— Ты водишь машину? — спросила она, нахмурившись.

Я усмехаюсь. — Конечно. И все папины машины здесь.

— Боже мой, прокатиться с самым симпатичным мальчиком в году? — говорит она, ее голос и выражение лица совершенно пустые. — Чего еще я могу желать?

Я подхожу к ней чуть ближе, и в животе снова появляется знакомый жар. Она дает мне не так уж много, но достаточно, чтобы волнение и адреналин захлестнули меня.

— Самый симпатичный мальчик в году, Саттон? — спрашиваю я, внимательно наблюдая за ее лицом в поисках малейшей реакции. — Правда?

Она кивает. — Абсолютно. Я мечтаю только об одном — чтобы ты пригласил меня на бал.

Ее слова вызывают в моем сознании целый поток образов.

Софи в выпускном платье, возможно, в черном и строгом, потому что она слишком крута для драгоценных камней и кристаллов.

Софи на пассажирском сиденье моей машины, наполняющая воздух своим сладким ванильным ароматом. Моя рука лежит на ее бедре, когда я веду машину, медленно поднимаясь вверх, и ее юбка собирается в локтевом сгибе.

Вхожу на вечеринку с Софи на руках, подношу ей стаканы с шипучим пуншем, танцую с ней под сверкающими огнями пошлых диско-шаров.

Поцеловать Софи, крепко и бездыханно, на улице у капота моей машины. Толкаю ее на заднее сиденье, чтобы поцеловать ее ноги, попробовать на вкус ее красивую киску и взять ее, жестко и грубо, в темноте.

Не потому, что она мне нравится, а я ей.

А потому, что Софи настолько замкнулась в себе, что прикосновение к ней — это акт завоевания, победы.

— Правда? — Я вздохнул, мое горло внезапно сжалось.

— Нет, — огрызается она. — Очевидно, нет. В Спиркресте даже нет выпускного. И я не хочу, чтобы ты меня куда-то вез. Я хочу, чтобы ты выполнил наш уговор и убрался с моего пути.

Я отхожу от двери и пропускаю ее вперед.

Она не удосужилась попрощаться. Она просто уходит прочь, как заносчивая, наглая маленькая сучка, и исчезает за поворотом дороги. Я еще долго стою в дверях, адреналин то зашкаливает, то угасает.

А когда он улетучивается, остается только ноющая, голодная мысль о том, что надо прикоснуться к Софи Саттон.

Первый раз, когда Эван прикоснулся к Софи

Я даже не подозревал, что сдружился с Софи, пока это произошло. Я поняла это только тогда, когда мы с Софи шли из кабинета английского языка в научный корпус и обсуждали наши планы на выходные.

— Родители уехали, но моя сестра прилетает из Нью-Йорка, и мы собираемся провести выходные в Лондоне. Она, наверное, заставит меня таскать все ее сумки с покупками, как она обычно делает. — Я поворачиваюсь к Софи. — А ты?

Она пожимает плечами. — Опять застряла здесь. Мои родители отказываются отпускать меня домой из Спиркреста, пока я не найду друзей.

Я ухмыляюсь. — Ну, может, ты скажешь им, что у тебя появился друг? Я ведь считаюсь, не так ли?

Она останавливается на месте и смотрит на меня. Мне очень нравится, как Софи смотрит на меня: прямо и серьезно. Часто, глядя на Софи, я чувствую, что смотрю на взрослую, молодую женщину, которая уже на много миль впереди меня. Это немного пугает и в то же время завораживает.

Но сегодня она серьезнее, чем обычно.

Голос у нее низкий и серьезный. — Значит, мы друзья?

Сердце у меня в груди замирает, как нервный трепет перед матчем по регби. Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, затем пожимаю плечами.

— Да, верно?

Она смотрит на меня, и я никак не могу понять ее выражение лица. Затем она медленно кивает. — Да.

После этого у меня как будто помутнело зрение, и я надел очки. Все встало на свои места. Наша дружба сильно отличалась от дружбы с Заком, с другими мальчиками в кружке, с Лукой, Яковом и Севом.

И от дружбы с девочками она тоже отличалась. Каждая девочка в школе представлялась мне в виде потенциальной подружки.

Но только не Софи.

Наша дружба существовала в каком-то промежуточном состоянии. Я не воспринимал ее так, как воспринимал своих друзей, но и не воспринимал ее так, как воспринимал девушек. Наша дружба заполняла пробелы, а потом разрасталась.

Сначала мы сидели вместе на английском языке, потом и на других уроках. В то время Софи только приехала, и ее посадили во все средние группы. Я знал, что скоро она перерастет меня и окажется во всех верхних группах, куда попадали гении Спиркреста, такие как Закари и Теодора.

А пока мне хотелось сидеть с ней и слушать, как она мне все объясняет. Мы ходили вместе с одного урока на другой, даже когда у нас не было общих уроков или классов.

Постепенно мы стали проводить время вне уроков. Иногда я видел ее одну на площадке и шел посидеть с ней. После школы, если у меня не было тренировки по регби, я иногда провожал ее в шахматный клуб и наблюдал за игрой. Смотрел на ее серьезные глаза, хмурый взгляд, пятнистое лицо — все это было неподвижно, как вода, ни одно выражение не рябило на поверхности.

Потом все изменилось.

Был поздний октябрьский день. Софи делала домашнее задание в кабинете, а я сидел рядом с ней и практически копировал ее ответы. Когда мы закончили, она откинулась на спинку стула и одарила меня неодобрительным взглядом, который больше подошел бы шестидесятилетней библиотекарше, чем четырнадцатилетней девочке.