Безжалостные люди (ЛП) - МакЭвой Дж. ДЖ.

Когда рука Лиама взяла мою ладонь, то я подпрыгнула, вытаскивая нож, прежде чем кто-либо из нас успел моргнуть. Он уставился на меня широко раскрытыми глазами, затем ухмыльнулся большому лезвию в моей руке, прежде чем посмотреть на мое бедро. Я прекрасно понимала вопрос — как, черт возьми, мне удалось так хорошо его спрятать?

— Пора, — сказал он, кивая в окно на все камеры, ожидающие прямо за парой черных железных ворот с буквой «К» в центре. Я даже не заметила, что мы прибыли, и теперь все Каллаханы и СМИ ждали нас.

Задрав подол платья, я убрала нож обратно в кобуру, только чтобы обнаружить, что Лиам пытается прожечь во мне дыру своим взглядом.

— Я убила последнего мужчину, который так смотрел на меня, — сказала я, ожидая увидеть отвращение к моим словам, но увидела только больше похоти. Он был взволнован, и последнее, что нам было нужно — это напечатать это в прессе. — Ради любви к Богу, держи себя в руках, Каллахан. Твоя мать, женщина, которая родила тебя, ждет.

Это сделало свое дело.

— Постарайся не быть сукой, — огрызнулся он, постучав в окно, давая знак водителю открыть дверь.

В тот момент, когда это произошло, на нас обрушились вспышки фотокамер. Лиам притянул меня ближе к себе, его рука обнимала меня за талию, и я воспользовалась возможностью, чтобы попытаться поправить его сексуальную прическу. Он поцеловал меня в щеку, когда я закончила, заставив репортеров забросать нас как можно большим количеством вопросов. Я хотела ответить им, но Лиам сжал мою руку, и я улыбнулась в ответ. Для них мы выглядели влюбленными дураками. Если бы они только знали.

Потрясающе красивая женщина, которая могла быть только матерью Лиама, выступила вперед из клана позади нее.

— Лиам, оставь немного места между собой и бедной девочкой, ради всего святого, мы католики.

Она крепко обняла меня, и я поняла, откуда Нил это взял. Этим людям нужно было перестать прикасаться ко мне.

— Миссис Каллахан, мне так приятно с вами познакомиться. Лиам не мог перестать разглагольствовать и бредить о вас, — сказала я как можно вежливее.

— Пожалуйста, зови меня Эвелин, моя дорогая, — она улыбнулась ярче солнца. — Ты не представляешь, как долго я ждала встречи с тобой, и неудивительно, что твой отец прятал тебя, ты такая красивая, Мелоди.

Я опустила голову для пущего эффекта, прежде чем улыбнуться.

— Спасибо, миссис… Эвелин, но, пожалуйста, зовите меня просто Мел. Мое имя совершенно не соответствует моей личности.

Кивая от удовольствия, она потянула меня вперед. Краем глаза я заметила потрясенное выражение на лице Лиама.

То, что я ненавидела эту гребаную роль, не означало, что я не могла ее сыграть.

Он был не единственным, кто удивился. Деклан и Нил посмотрели на меня в замешательстве, прежде чем посмотреть друг на друга, чтобы убедиться, что они не сумасшедшие. Седрик только одобрительно кивнул мне, выглядя немного впечатленным.

— Мел, это две другие мои дочери, Оливия, жена Нила, — Барби из Малибу с длинными золотыми волосами и ярко-голубыми глазами уставилась на меня, но пожала мою руку, крепко сжав ее.

— Вау, ты такая красивая, — сказала я, улыбаясь.

Ее глаза загорелись, как у ребенка в Рождество.

— Спасибо, — сказала она.

Следующей была Коралина, довольно высокая женщина с шоколадной кожей и широкой улыбкой на лице.

— Привет. Я Коралина. Рада, что наконец-то встретила тебя, — она не смогла сдержаться и притянула меня в еще одно объятие.

Что, черт возьми, происходит с этими проклятыми людьми?

— О боже, итальянский шелк, очень красивый, — она усмехнулась, когда отстранилась, сказав: — О, Боже мой, и туфли! В следующую субботу состоится благотворительная акция «прогулка на каблуках», ты должна присоединиться ко мне.

Она хочет, чтобы я испортила свои туфли ради благотворительности?

— Привет, Коралина, — я улыбнулась ей. — Все такие милые. Спасибо, что приняли меня в своем доме. Вы даже не представляете, как я нервничала.

Я услышала, как Нил сдержал кашель.

Коралина схватила меня за свободную руку, в то время как Оливия просто улыбнулась, явно не находя во мне никакой угрозы. Точно так же, как и все остальные.

— Пойдем, Мелоди, мы позаботимся о том, чтобы остальные члены семьи не слишком утомили тебя, — Эвелин улыбнулась, ведя меня к особняку.

К сожалению, это была полная противоположность моему дому. Поместье Каллахан было современным домом. За кремовыми мраморными полами, которые простирались, насколько хватало глаз, двойными парадными лестницами, обрамленными черным железом, и резными деревянными французскими дверями не было ничего, кроме сорока шести тысяч квадратных футов незаконной деятельности. Здесь не было статуй, почти никаких растений и только современные картины. Все было просто, свежо и чисто.

Мне захотелось блевать. За восемьдесят пять миллионов я ожидала большего.

— Извините, — я сделала паузу, ее слова только сейчас дошли до меня. — Остальные члены семьи?

— Лиам хотел убедиться, что ты не будешь ошеломлена слишком большим количеством новых лиц на твоей свадьбе в воскресенье. Поэтому он подумал, что будет лучше, если ты познакомишься со всеми сейчас, — Оливия улыбнулась. Все они улыбались, как будто речь шла о пяти или десяти людях.

Но я знала, что клан Каллахан считал своей семьей от девяноста до ста человек. Моя итальянская линия в основном исчезла. Я нигде не имела дела с таким количеством людей, за исключением моего близкого окружения.

Обернувшись, Лиам ухмылялся, как гребаный кот с клубком пряжи, и тогда я поняла, что мне следовало убить его в моем подвале. Он подмигнул, и у меня возникло искушение потерять самообладание, но я не доставлю ему такого удовольствия.

— Если они будут так же приветливы, как и вы, то я смогу это сделать, но, пожалуйста, не оставляйте меня совсем одну. Я действительно не хотела бы никого оскорблять.

Коралина улыбнулась. Опять эти гребаные улыбки.

— Мел, ты и есть семья. Мы бы не бросили тебя на съедение волкам, не дав тебе копья.

Пожалуйста, дай мне гребаное копье. Я знала, чье сердце мне хотелось бы пронзить им.

Позволив девушкам увести меня дальше по скучным коридорам и вывести через большие французские двери, которые открывались на большую травянистую лужайку, теперь покрытую белыми тентами. По меньшей мере, сотня человек сидели, пили, смеялись и набивали рты едой. Музыка гремела от старого ирландского оркестра, устроенного под деревьями, и когда я сказала «старый», я имела в виду именно это. С длинными белыми бородами они играли на своих инструментах ручной работы для толпы.

Ради любви к Богу.

— Не нервничай, — сказала Эвелин. — Ты молода и красива. Они уже любят тебя. А тем, кто считает иначе, придется это сделать, потому что ты принадлежишь Лиаму.

«Я принадлежу себе» — хотелось мне наорать на нее. И я не нервничала. Я была взбешена. Я хотела поиграть в «бей крота» со всеми этими ублюдочными головами. Но вместо этого я просто улыбнулась и вышла на улицу.

— Все, это Мелоди, невеста Лиама! — Коралина закричала во всю силу своих легких.

Они все прекратили танцевать, петь и пить, как будто хотели, чтобы мир узнал, что это не просто гребаный ирландский стереотип, и уставились на меня. Затем они подняли свои кружки и закричали:

— За здоровье!

Мне не нужно это дерьмо.

Но я должна была сыграть свою роль, поэтому я ухмыльнулась.

— Sláinte!¹⁴

Все кричали от радости, и я, мать твою, присоединилась к ирландскому клану. По крайней мере, к их пьяным версиям. С женщинами будет сложнее. Я уже могла это сказать по их пристальным взглядам. Может быть, я могла бы сказать им, что они хорошенькие, и постараться не держать их лица под водой.

— Привет, Мелоди! — ко мне подбежала группа детей, говоривших с сильным ирландским акцентом. Если бы я не знала их лучше, то подумала бы, что они тоже пьяны. Но даже ирландцы не могли быть настолько сумасшедшими.