Его самая темная страсть (ЛП) - Робертс Тиффани

Но в глубине души он знал, что это правда. Ее правда.

— Выйди на улицу, Джозефина Дэвис.

Она снова встретилась с ним взглядом и прижала руку к сетчатой двери, чуть приоткрыв ее, прежде чем остановиться.

— Зачем?

— Чтобы я мог доказать, что не желаю тебе зла, — но это было только частью его замысла. Он хотел прикоснуться к ней, почувствовать ее жар, насладиться реакцией ее тела. У него не было намерения истощить ее, но было так много способов использовать ее для собственного развлечения.

Он жаждал делать все то, чего, по ее словам, она не хотела.

— И ты не можешь лгать, потому что ты… фейри, верно? — спросила она.

— Я не фейри, — ответил он. — Я нечто иное. Повелитель Леса.

— Но тобой можно управлять, используя твое настоящее имя.

— Многих существ можно контролировать с помощью их истинного имени, если им владеет кто-то достаточно осведомленный.

— У т-тебя есть мое. Ты можешь… можешь управлять мной?

— Нет, — он опустился ниже, тени беспокойно метались по крыльцу, отчаянно желая снова почувствовать ее.

— Но ты бы сделал это, если бы мог, не так ли?

— Да, — он придвинулся ближе к сетчатой двери, сверля ее взглядом. — Я хочу тебя, Джозефина Дэвис.

Ее зрачки расширились, и тихий вздох сорвался с приоткрытых губ. Она тоже хотела его. Ее попытки доказать обратное не могли скрыть истинных чувств.

— Тогда зачем мне выходить к тебе? Как я могу довериться, когда ты открыто признаешь, что использовал бы мое имя против меня? Когда говоришь, что… хочешь меня?

— Будет ли мое желание к тебе осуждено в твоем смертном мире? — спросил он, проводя темными завитками по сетке. — Я не Тайлер.

Она отшатнулась, в ее глазах внезапно вспыхнул ужас, и сетчатая дверь с грохотом захлопнулась.

— Я дал тебе клятву, Джозефина Дэвис. Пока ты в моем лесу, ты под моей защитой от любой угрозы — смертной или иной. Здесь он не причинит тебе вреда.

— Как ты…

— Как я уже признался, я наблюдал и слушал. Я не могу притворяться, что разбираюсь в большинстве твоих смертных дел, но понимаю, что он причинил тебе боль, и ты боишься, что он сделает это снова.

Некоторое время она молчала, ее глаза скользили по его фигуре. Под ее взглядом он чувствовал себя запятнанным, недостойным, и ему было интересно, что она видит, глядя на него. Это было не его тело, это был не Круус, а его проклятие. Проклятие, которое вызвало в нем сильный гнев и горечь, но стыд — никогда. До этого момента.

— Если ты не фейри, значит, ты можешь лгать, не так ли? — спросила она. — И почему ты защищаешь меня, если я знаю твое имя? Я бы могла использовать это против тебя.

— Да, могу, но я не лгал тебе, Джозефина Дэвис. Инстинкт подсказал мне доверить тебе свое имя, как я доверил до этого лишь одному человеку, — он наклонился еще ближе, и ее запах донесся до него через сетку. — Ошибся ли я, положившись на тебя?

— Это… зависит от обстоятельств.

Он отступил от двери, изучая ее позу и выражение лица. Несмотря на явный страх, в ней чувствовалась сила — железная решимость, которую он почувствовал в ее жизненной энергии.

— Например?

— Границы, которые я установила. Если ты перейдешь их, я использую все возможные средства, чтобы защититься от тебя.

Она знала, как выгнать его из своего дома, но что еще ей было известно? На что еще она была способна? Он не мог понять, знание ли в ее словах или пустая бравада, но, в любом случае, он почувствовал странный трепет.

— Какие… границы ты предлагаешь, смертная?

Она подняла руку и загибала пальцы, пока говорила.

— Не подслушивай мои разговоры. Не входи в мой дом без приглашения. Не лапай меня без разрешения… эм, вообще-то, просто не лапай меня, — ее щеки вспыхнули. — И не смей… вторгаться в мои сны.

Круус подался вперед.

— Я снился тебе?

Каким-то образом ее кожа покраснела еще больше, став почти такого же оттенка, как и каштановые волосы. Она отвела взгляд и ничего не ответила, этого подтверждения ему было достаточно.

Магия оказывала на смертных множество эффектов, некоторые из них были непредсказуемыми, но влияние на сны человека обычно требовало особых усилий — создания заклинания. Он не обладал такой способностью, под действием своего проклятия.

Он вспомнил, в каком состоянии она проснулась два дня назад, когда он впервые почувствовал запах ее возбуждения. Снился ли он ей тогда?

Что же такого было в этой смертной, что его так влекло к ней? Что их так глубоко связывало?

— Это не моих рук дело, Джозефина Дэвис. Возможно, твое сердце раскрывает твое истинное желание.

— Если это не твоя работа, значит ты не в курсе, о чем они, — сказала она. — Ты мог бы быть убийцей в моих снах, знаешь ли.

— Подходящая игра слов. Разве твой вид иногда не называет это маленькой смертью³? — усмехнулся он.

Софи отступила на шаг и прижала ладони к щекам.

— Боже мой, откуда ты вообще знаешь это?

Она пыталась сменить тему разговора, но Круусу приходилось иметь дело с мастерами подобной тактики. Софи предстояло еще многому научиться, если она хотела скрывать правду. Но он находил ее неспособность прятать свои сокровенные мысли восхитительной. Честность, пусть иногда и непреднамеренная, была приятной переменой по сравнению с тем, к чему он привык за большую часть своего существования.

— У меня есть собственное условие, прежде чем соглашусь на твое, — сказал он.

Она настороженно посмотрела на него.

— Какое… условие?

— Я вверил тебе на хранение свое истинное имя. Оно не должно быть открыто никому ни при каких обстоятельствах. И ты не станешь использовать его против меня, если только искренне не почувствуешь, что я нарушаю твои границы.

Она кивнула.

— Клянусь. Я не поделюсь этим ни с кем другим и не использую против тебя, если не почувствую, что это необходимо.

— Тогда я принимаю установленные тобой границы, Джозефина Дэвис. Мы должны скрепить соглашение.

— Ладно. Мне… Нам нужно скрепить это кровью или что-то в этом роде?

Он посмотрел вниз на сгустки тени, окружавшие его, затем снова на нее.

Она нахмурилась.

— О. Извини.

— Открой дверь, Софи.

Она нерешительно посмотрела на дверь. Она, несомненно, боялась его, но ее любопытство было сильнее. Положив руку на доску, расположенную в центре, она толкнула ее, медленно открывая сетчатую дверь пошире.

Тени Крууса мерцали и извивались, он двинулся вперед и провел щупальцем по разгоряченной коже ее руки. Она резко втянула воздух, но не отстранилась.

— Наклонись вперед, — сказал он. — Через порог.

Не отрывая от него взгляда, она сделала, как он велел.

Сосредоточившись и собрав всю свою силу воли, он придал теням форму, максимально приближенную к его физическому телу, втягивая сгустки, чтобы укрепить себя. Если бы не приближающееся полнолуние, он бы не смог сделать это с такой относительной легкостью.



Наклонив голову, он коснулся губами ее губ. Ее тепло разлилось по его лицу, распространяясь по всему иллюзорному телу, потрескивая электрической энергией. Он чувствовал ее удовольствие, ее неуверенность, ее страх, но больше всего — ее желание. Это вливалось в него, наполняя новой силой и подавляя вечный голод.

Ее глаза расширились, а губы приоткрылись. Он воспользовался тем, что она невольно предложила, на мгновение скользнув языком в ее рот, исследуя его, прежде чем ощущения и сила стали слишком мощными, и он потерял свою хрупкую власть над телом.

Он отстранился от нее, когда его тени закружились, не в силах принять форму.

Софи отступила, прикрыв рот рукой и уставившись на него ошеломленными глазами. Сетчатая дверь захлопнулась с еще более громким стуком.

— Ты поцеловал меня.

Круус тихо хмыкнул. Вкус и аромат Софи остались в нем, а ее жизненная энергия пульсировала сильнее, чем когда-либо. Он не понимал, как смог питаться от нее, не причинив ей вреда.