Сладостное заточение (ЛП) - Олтедж Нева

Слова Массимо звучат у меня в голове, пока я спешу по грунтовой дороге к парковке. Мое зрение настолько затуманено слезами, что я едва вижу, куда ступаю. Я поднимаю руку и смахиваю влагу рукавом.

Вот ублюдок.

— Зара! Подожди! — кричит мне вслед сестра.

Я ускоряю шаг. Я сейчас не в состоянии с ней разговаривать. Единственное, чего мне хочется, это свернуться калачиком в темном углу и спокойно поплакать.

Мои руки все еще покрыты мурашками после первой встречи с Массимо. Я не ожидала, что он будет здесь. Если бы я знала, что он будет сегодня на похоронах, то нанесла бы тональный крем. Сыпь на моем лице после этого стоила бы того. Может быть это и глупо и жалко, но я всегда представляла себя с макияжем, когда представляла встречу с ним. Я хотела, чтобы он бросил на меня первый взгляд и нашел меня красивой. Вместо этого я молчала, как дура, потому что не могла придумать, что сказать ему. Я не была готова к этой встрече. Годы ожидания… желания наконец-то встретиться с ним, и я все еще не была готова.

Сказать, что он выглядит не так, как я себе представлял, было бы преуменьшением. Я ожидала увидеть худощавого парня с атлетическим телосложением, похожего на того юношу, которого я видела на маминых фотографиях. Поэтому, когда я заметила огромного человека в тюремной форме, покрытого татуировками и с бритой головой, мой разум помутился. А потом наши взгляды встретились.

И я знала.

Говорят, глаза — зеркало души, и в тот момент, когда я увидел его — умного, безжалостного, коварного — я все поняла. Этот устрашающего вида человек — мой «друг по переписке». Даже без тюремной формы… Даже если бы вокруг была дюжина других мужчин… Я бы все равно его узнала.

Когда он приблизился к нам с Нерой, мое сердце забилось так быстро, что я испугалась, что у меня случится сердечный приступ. В каком-то смысле я всегда воспринимала Массимо как нечто нереальное. Неприкасаемое. Недосягаемое. Увидев его здесь, передо мной, как реальное существо из плоти и крови, я чуть не упала в обморок. И мое глупое сердце запело от радости.

Пока он не раздавил его одним простым предложением.

Только ты, Нера.

С уходом отца Массимо больше не нуждается во мне. У меня не будет возможности шпионить за тем, кто возьмет под контроль Семью. Поэтому я больше ему не полезна.

— Зара? — Нера догоняет меня на парковке. — Ты в порядке?

— Да, — я хватаюсь за ручку двери и проскальзываю в ее машину, падая на пассажирское сиденье.

Она несколько секунд наблюдает за мной через окно, затем обходит капот и садится за руль.

— Теперь нас только двое. — Ее голос тих, когда она смотрит на толпу за лобовым стеклом. — Хочешь остаться у меня на некоторое время? Мне не нравится идея, что ты будешь одна в этом доме.

Я киваю.

Вдали выезжает со стоянки автозак и поворачивает на главную дорогу. Мы оба следим за ним, пока машина не исчезает за поворотом.

— Как ты думаешь, о чем Массимо хочет со мной поговорить? — бормочет Нера.

— Полагаю, завтра ты и узнаешь.

Понятия не имею, что он хочет обсудить с моей сестрой. Может, он хочет предъявить права на имущество нашей семьи. Что было бы в духе его коварных планов.

Мне, черт побери, все равно.

Он уже забрал единственное, что мне дорого. Мое сердце.

И он раздавил его.

Я должен был заметить, что что-то не так.

Как только я ступил на двор, знакомое ощущение покалывало у меня в затылке, но я отвлекся на мыслях о Захаре. От этой встречи я почувствовал себя так, словно земля ушла у меня из-под ног. Ее глаза… Я не мог перестать думать о том взгляде, узнавание озарило ее глаза. Озадаченный этим, я совершенно пренебрег инстинктом. Я был уже на полпути, когда предупреждение наконец дошло до меня.

Слишком мало заключенных.

Обычно в часы отдыха на улице было больше сотни человек. Все из блока D. Но, окинув взглядом двор, я насчитал едва ли двадцать человек.

Группы китайских заключенных, с которыми я заключил прочный договор, нет на их обычном месте. Их скамейка в дальнем левом углу пуста. На площадке обычно играют в баскетбол парни из Ленокса, но их нигде не видно. Двух ребят Кирилла, которые остались со мной после его ухода, тоже нет. В общем, все мои самые верные союзники в этой дыре отсутствуют во дворе.

Я поднимаю взгляд на ближайшую сторожевую вышку. Обычно в это время там стоят два командира с оружием наготове у боковых перил. Ни одного из них там нет. И никаких других охранников по периметру нет.

Полностью насторожившись, но продолжая прогуливаться как ни в чем не бывало, я разглядываю присутствующих мужчин. С какого направления будет нанесен первый удар?

Драки и случайные нападения — обычное явление в этих местах. Мелкие стычки или потасовки, мелкие разборки или серьезная месть — у них, как правило, есть несколько общих черт. Во-первых, они редко бывают преднамеренными. А во-вторых, в них никогда не участвует тюремный персонал.

Сейчас все это попахивает подставой.

Кто-то хочет моей смерти.

В этом нет ничего нового. Многие пытались меня убить, надеясь занять мое место в зоопарке.

Но это, это говорит об отчаянии. Тот, кто хочет заполучить мою голову, хочет этого настолько сильно, что нашел способ привлечь к этому делу командиров. Или, скорее, вывел их из игры.

Я уже почти добрался до своего любимого турника у железной кучи, где я люблю проводить время, когда двое парней отделились от большой группы у забора и направились в мою сторону. Около двадцати лет. Сильно мускулистые. Я видел их в столовой, но мы никогда не общались. До сих пор они держались особняком и не лезли ко мне. Если мне не изменяет память, оба — с пожизненным сроком.

Они приближаются осторожно, держа руки за спиной. Я двигаюсь так, чтобы оказаться прямо под турником, и жду. Мужчины обмениваются быстрыми взглядами. А затем они нападают на меня. Каждый из них держит нож.

Я подпрыгиваю, хватаюсь за перекладину и бью ближайшего придурка обеими ногами в грудь, отправляя его в полет. Спрыгнув вниз, я приземляюсь прямо рядом с другим нападающим, в тот момент когда он замахивается на меня своим оружием. Не крошечным, легко скрытым складным ножиком, а здоровенным тринадцатидюймовым стилетом. Я бью его в лицо, пока он вонзает свой нож мне в левое плечо. Ублюдок отшатывается назад, разбрызгивая кровь по грязной земле и трясет головой.

Мое плечо словно горит, когда я вырываю клинок из своей плоти. Схватив рукоять, я вонзаю сталь в живот придурка, целясь в печень. Он кричит и отступает, прижимая руки к кровоточащей ране с торчащим кинжалом.

— Спада! Берегись! — кричит кто-то.

Я разворачиваюсь как раз вовремя, чтобы избежать удара в спину, и хватаю запястье другого придурка. Сжимая, я наслаждаюсь мелодией сломанных костей. Другой рукой я хватаю переднюю часть рубашки парня и, мысленно блокируя очередной приступ боли в плече, бью лбом по его уродливой роже. Не давая ему времени прийти в себя, я врезаю колено ему в живот и сбиваю его с ног. Облако пыли поднимается вокруг нас, когда я падаю ему на грудь и обхватываю руками его горло.

— Кто тебя послал? — рычу я.

— Я не знаю.

Я сильнее сжимаю его шею.

— Я убью тебя, а потом пойду за твоей семьей! Кто это был?

— Я… я клянусь, — хрипит он. — Я не знаю. Новый охранник, в утреннюю смену… заплатил нам.

— Имя?! — кричу я в его быстро багровеющее лицо.

Руки хватают меня сзади, оттаскивая от этого придурка. Я пытаюсь отбиться, но трое надзирателей оттаскивают меня. Я продолжаю бушевать, упираясь ногами в землю и нанося удары без разбора, когда чувствую укол сбоку в шею. Мои мышцы тут же расслабляются, превращаются в желе, и через несколько вдохов все погружается в черноту.

***

Запах плесени проникает в мои ноздри. Мне даже не нужно открывать глаза, чтобы понять, где я нахожусь. Одиночная камера. Моя частая остановка; дом вдали от дома каждые пару месяцев. О чем это говорит, если я могу определить дыру по ее запаху?