Дорогой Монстр-Клаус (ЛП) - Блэк Мэйв

Они кивают энергично.

— Когда у вас будет ребёнок? — орёт Харпи, её ярко-фиолетовые глаза цепляют мой взгляд в толпе.

Я усмехаюсь, качаю головой.

— Когда она будет готова — тогда и будет.

— Думаешь, они будут розовые или такие же уродливо-красные, как ты, братец? — издевается Пиро, и веселье так и сочится из него. Я показываю ему средний палец и высовываю язык.

— Не завидуй, брат. Может, Вал снова пустит тебя внутрь.

Он моментально ловит намёк, глаза вспыхивают ненавистью. Да, он пропал для брата Купидона моей женщины.

— Может, стоит разобраться со своим гневом — а то ещё спалишь мастерскую от воздержания.

Теперь его очередь показывать средним пальцем.

Он уходит, бурча себе под нос, и после того как я попрощался с фэйрами-раншами, я тоже ухожу.

Когда я возвращаюсь к себе, впервые за неделю, на кровати меня ждёт красный конверт. На нём прилеплена маленькая записка.

Я читаю.

Это было у неё в комнате. Она убивалась, но конверт был отмечен «Санте».

— Дульсе, крутая сестра

Я смеюсь над запиской и разрываю печать. Внутри — самое грустное письмо, что я читал. Последнее письмо, которое она написала перед тем, как я объявился. В нём не осталось ни крупицы надежды, что жила в ней всё то время, пока мы были вместе. Получается, я только подтвердил её мысли — что она недостаточно хороша.

Она более чем достойна любви. И как я говорил ей раньше — я найду для неё эту любовь, чего бы это ни стоило.

Уколы разочарования терзают меня, когда я осознаю, что сегодня — канун Рождества. Если я не доставлю миру подарки и желания — это разрушит их.

Но глубоко внутри я знаю: если я не пойду за ней — потеряю её навсегда.

План зреет в голове. Я собираю ещё одну дорожную сумку — и точно знаю, что буду делать сегодня ночью.

Глава 25

I’ll Be Home – Meghan Trainor

Ксо

Прошли часы, и я умоляла брата и сестер оставить меня. Они пробыли здесь какое-то время, удостоверяясь, что я стабильна. После того как я накричала на них, они согласились взять двух моих новых подопечных, прежде чем уйти.

Коттедж одинок. Он наполнен украшениями, которые мы развесили, елкой, которую мы выбрали вместе, а в моем холодильнике всё еще лежит тесто, сделанное несколько дней назад. Зная, что его еще можно использовать, я беру фартук и надеваю его. Завязывая зеленые лямки, я вспоминаю, когда делала это в последний раз. Это была ночь, когда я потеряла девственность. Каждая частичка меня знает: в тот момент, когда я встретила Арсона, вспыхнула искра. Это была любовь. Было ли это связано с тем, что я Купидон, или с тем, что он Санта, я не знаю. Всё, что я знаю — мысль о том, чтобы провести Рождество и любой другой день без него, причиняет боль сильнее всего, чем я когда-либо испытывала.

Стук в дверь прерывает мои терзания. Я направляюсь к входу, эмоции комом стоят в горле. Я никогда не была большой любительницей выпить, но прямо сейчас стаканчик хорошего эгг-нога с алкоголем звучит заманчиво.

— Иду! — кричу я тому, кто за дверью. Хватаясь за ручку, я поворачиваю её. Там никого нет, но на земле лежит пакет. Он розовый, упакованный, и почему-то я знаю, что он для меня. Он розовый, очевидно же.

Приседая, я ищу записку, но не вижу. Розовый и красивый; интересно, кто его упаковал и был ли это Арсон. Надежда расцветает в груди от этой мысли, и я несу его внутрь, чтобы распаковать. Когда я дергаю за уголок, возбуждение заставляет меня суетиться. Нетерпение подгоняет меня разорвать его, не заботясь о сохранности красивой бумаги. И я слушаюсь. Я даже не ищу край, просто тяну.

Внутри лежит розовый ящик, а сверху — розовый конверт. Он не такой, как те, что я посылала Санте, но всё равно красивый. Взяв его первым, я улыбаюсь. На нем написано: "Купидону". Достаю незапечатанный клапан и вытаскиваю открытку.

Это не письмо, это рождественская открытка. На лицевой стороне куча блестящих оленей и надпись курсивом: "В ночь перед Рождеством"... Открываю её, и несколько предложений появляются, словно по волшебству. Слова складываются по мере того, как мои глаза читают их.

"Надень это перед сном. Санта любит мятное печенье и кофе. Добро пожаловать в семью, Пинки. — Пиро"

Положив открытку, я открываю коробку. Внутри лежит греховно-красный бэби-долл. Если Арсон узнает, что его брат прислал мне это, это будут его похороны. Впрочем, моё сердце восторженно бьется от мысли, что Арсон придет сюда сегодня ночью. Он не бросил меня. В глубине души я знала, что он хочет меня. Любовь — это неизбежное чувство. Думать, что я когда-либо была в безопасности от её власти — в лучшем случае наивно.

Я хватаю коробку и несу в спальню, зная, что после того, как сделаю пряничное печенье, я приготовлю особый рецепт для моего Монстра-Клауса. И может быть, только может быть, Санта придет на Рождество.

Позже, когда я замесила тесто и испекла его до совершенства, я принимаюсь за мятное печенье. Я крошу кучу леденцов в пакете, радуясь маленьким осколкам, идеально подходящим для угощения. Я делаю тесто для сахарного печенья, добавляя немного мускатного ореха и белого какао. После того как мятная крошка оказывается внутри, я ставлю его в холодильник настояться.

Кажется, проходит целая вечность, пока всё печенье готово. Но за это время я взбиваю густую глазурь для пряников, зная, что заставлю Арсона попробовать это. Хотя бы раз. Ночь наступает слишком медленно, но я не забываю надеть ночнушку. К сожалению, я засыпаю до того, как успеваю выставить для него печенье.

— Ксочитль, детка, — голос вырывает меня из сна. Я ворчу, что меня разбудили посреди сна, но зимняя сказка в моих грезах умоляла меня вернуться. — Ты всегда любила поспать.

Веселье сквозит в тоне голоса, и я дуюсь.

— Пять минут, у меня лучший сон про моего дракона, — сонно стону я. Теплое мычание заставляет меня медленно открыть глаза.

Надо мной стоит Арсон. Он одет в костюм Санты. Шок окончательно будит меня. Я сажусь, видя, как натянулись его брюки и как пылают его глаза. На нем коричневые штаны, огромный красный пиджак с белой филигранной отделкой. Его рога торчат сквозь шапку, а на крыльях почему-то мерцают маленькие огоньки. Я тру глаза, клянусь, что он мне мерещится. Не может быть, чтобы он был разодет в пух и прах в рождественский наряд.

— Это я, Радость, — отвечает он на мой внутренний монолог.

— Ты похож на Санту, — с гордостью отвечаю я, смахивая прорвавшиеся эмоции. Он падает на колени, его руки сжимают мои бедра.

— С Рождеством, — эмоционально хрипит он. — Я принес твой подарок.

Я тут же качаю головой. Если он думает, что может подсунуть мне какого-то случайного мужика, он ошибается. Я знаю, чего хочу.

— Арсон... — пытаюсь я возразить, но он заставляет меня замолчать движением руки.

— Дай мне объяснить, — просит он, сводя брови. Смирившись, я киваю и жду, что он скажет. — Я люблю тебя, Ксочитль. Думаю, в тот момент, когда я прочел твои письма, моя любовь к тебе начала формироваться. — Он наклоняется вперед, прижимаясь лбом к моему лбу. — Я отчаянно пытался найти то, чего мне не хватало годами. Когда ты упала с той лестницы, я знал, что ты каким-то образом и есть ответ на мои молитвы.

Он целует меня в макушку, и мы оказываемся лицом к лицу. Его глаза полыхают, и я не думаю, что когда-нибудь привыкну к этому.

— Одна из причин, по которой я сразу начал обожать тебя — это твоя дерзость. Ты всегда давала отпор и ставила меня на место. Потом ты захотела уроки любви, и каждый раз я отдавал тебе частичку себя.

— Я тоже тебя люблю, — шепчу я, когда он целует меня в челюсть. Обожание читается на его лице, и его улыбка становится шире.

— Я хочу тебя, навсегда. Здесь, на Северном Полюсе, в любом месте, где ты меня примешь.