Овладей мной (ЛП) - Херд Мишель

— Он похож на меня.

Я сжимаю губы, и отвожу взгляд, чтобы снова не разрыдаться.

Глубоко вздохнув, Алек поднимается на ноги и идет ко мне. Он берет меня за руку и поднимает с дивана.

Не говоря больше ни слова, он тянет меня к раздвижным дверям.

— Я не хочу оставлять Винсента, — возражаю я, вырываясь из его хватки.

— Винсент будет в безопасности, — говорит Розали хриплым от эмоций голосом. — Я не спущу с него глаз. Иди с Алеком.

Я вижу обещание в глазах Розали, и только потому, что знаю, что она хорошая мать, я выхожу вслед за Алеком из особняка.

Мы идем молча, и когда пересекаем лужайку, ведущую к коттеджу, его пальцы переплетаются с моими.

В этот момент мне кажется, что это правильно — держать его за руку.

Он открывает входную дверь и, отпустив меня, ждет, пока я войду внутрь, а затем следует за мной.

Я слышу, как закрывается дверь, и едва успеваю оглядеть гостиную и кухню, как мой взгляд снова останавливается на Алеке.

Стоя перед мужчиной, с которым я прошла через недра ада, — единственным мужчиной, которого я когда — либо любила, — я упиваюсь его старшей версией. Он сильно изменился за последние четыре года.

Алек и раньше был привлекательным, но теперь он стал совсем другим. От него так и веет опасностью, заставляя мой желудок трепетать от нервозности.

Он бросает на меня взгляд, полный горя, прежде чем сокращает расстояние между нами. Его руки крепко обхватывают меня.

Боже, как он вкусно пахнет.

В той темной комнате я видела Алека только с одной стороны. Мы оба были голодны и от нас ужасно пахло.

Мне не довелось увидеть его в повседневной жизни, и, честно говоря, это непередаваемо — чувствовать силу в его руках. Чувствовать запах его древесного лосьона после бритья. Чувствовать мускулы его тела.

— Я, блять, сошел с ума. Я не мог жить без тебя, — признается он, его голос глубже, чем я помню.

Это как будто Алек, но в то же время и не Алек.

— Мне так жаль, — шепчу я. — Я не хотела причинить тебе боль. Мне нужно было думать о нашем нерожденном сыне. Я была напугана. Как только я смогла, то выписалась из больницы и вернулась домой.

— Не могу поверить, что ты жива, — говорит он хриплым от эмоций голосом. — Если это сон, я никогда не хочу просыпаться.

— Это реально. — Мой голос срывается, и, наконец, будучи в состоянии выразить душевную боль, я плачу: — Без тебя было так тяжело. Если бы не В-Винсент, я не у-уверена, что в-выжила бы.

— Господи, Эверли, — стонет он. — Я так чертовски рад, что ты выжила.

Мы обнимаем друг друга самое долгое мгновение, прежде чем Алек отталкивает меня. Его золотисто-карие глаза встречаются с моими, и я чувствую, как его пристальный взгляд проникает мне в душу.

— Четыре гребаных года, — бормочет он. Он поднимает руку к моему лицу и проводит ладонью по щеке. — Мне трудно поверить, что ты действительно здесь.

Я накрываю его руку своей и одариваю дрожащей улыбкой.

— Я здесь.

Прежде чем я успеваю понять, что происходит, тело Алека прижимается ко мне, а его рот прижимается к моему. Свободной рукой он обнимает меня за спину и прижимает к своему телу.

Я настолько ошеломлена его поцелуями, что даже не могу дышать.

Его язык касается моего, зубы покусывают мою нижнюю губу, и он поглощает меня с дикой страстью, которую я никогда прежде не испытывала.

Святые угодники. Он намного сильнее, чем я помню.

Глава 29

Алек

Я не могу объяснить, что чувствую.

Я снова могу обнять ее.

Попробовать ее на вкус.

Она жива.

Я целую Эверли с каждой унцией безумия, которое испытывал последние четыре года. Я отдаю ей свое разбитое сердце и разрушенную душу, а она восстанавливает их.

Я не могу удержаться от желания большего. Теперь, когда она вернулась, я не могу контролировать свою потребность сделать нас единым целым.

Эверли поднимает руки к моей груди и начинает прижиматься ко мне.

— Подожди, — бормочет она мне в губы. — Алек. — Она толкается сильнее и ей удается отвернуть от меня лицо. — Подожди!

Запыхавшись и переполненный эмоциями, я сжимаю ее крепче, чтобы она не могла вырваться из моих объятий.

Я больше никогда ее не отпущу.

Никогда.

— Подожди, — выдыхает она. Ее глаза встречаются с моими, и она упирается руками в мою грудь, пытаясь не дать мне снова поцеловать ее.

Проходит несколько секунд, прежде чем я замечаю нервное выражение на ее лице.

— Мне нужно время, — говорит она, пытаясь отстраниться от меня. Когда я не отпускаю ее, она бросает на меня умоляющий взгляд. — Пожалуйста, Алек. Просто дай мне минутку подумать.

Мне требуется больше сил, чем у меня есть, чтобы отпустить ее, но как только она отходит от меня, моя рука вытягивается вперед, и я хватаю ее за бицепс.

Я должен прикоснуться к ней. Я боюсь, что если отпущу ее, она исчезнет.

Она хватает меня за запястье и снова пытается высвободиться.

— Ты делаешь мне больно.

Неохотно я снова отпускаю ее, но мои глаза остаются прикованными к ней.

Она потирает кожу в том месте, где остался отпечаток моей руки, и мне сразу становится не по себе.

— Прости, — шепчу я. — Трудно не прикасаться к тебе. — Мой взгляд скользит по ее прекрасным чертам. — Не исчезай. Хорошо?

Она кивает, ее глаза следят за мной с опаской на лице.

— Хорошо. Давай просто возьмем паузу, чтобы успокоиться и собраться с мыслями. — Ее язычок высовывается, чтобы облизать губы, и от этого зрелища мне хочется поцеловать ее снова.

Облегченно вздыхая, я шепчу:

— Я так рад тебя видеть.

Застенчивая улыбка изгибает ее губы.

— Ты изменился. — Ее взгляд опускается к моей груди, а затем возвращается к лицу. — Ты выше и не такой тощий, каким я тебя помню.

— Еда имеет чертовски большое значение, — сухо усмехаюсь я.

— Да, это так. — Ее взгляд снова скользит по моему телу. — Хотя ты хорошо выглядишь.

Желание прикоснуться к ней переполняет меня, и я поднимаю руку к ее щеке. Проводя костяшками пальцев по ее мягкой, теплой коже, говорю:

— Ты красивее, чем я помню.

Мы напряженно смотрим друг на друга, и когда я делаю шаг ближе к ней, она отступает назад.

В ее голосе все еще звучит осторожность:

— Нам о многом нужно поговорить, Алек. — Что-то похожее на сострадание наполняет ее глаза. — Прошло четыре года.

Четыре чертовски тяжелых года.

Последний шок проходит, и мой разум проясняется.

Четыре года я жил в вечном аду без нее, но, возможно, для нее это было не так.

— Если ты скажешь мне что-нибудь вроде того, что я должен отпустить тебя, я сойду с ума, — выдавливаю я из себя слова, не в силах сдержать агрессию, переполняющую мою грудь. — Есть ли другой мужчина?

Для меня не существует правильного и неправильного. Эверли Адамс — моя, и я, блять, убью, чтобы она была рядом со мной.

— У меня никого нет. Я не хожу на свидания, — говорит она. — И я никогда не забывала о тебе.

Спасибо, блять.

Я снова придвигаюсь к ней ближе, и прежде чем она успевает отойти от меня на шаг, я обнимаю ее и крепко прижимаю к себе.

— Просто позволь мне прикоснуться к тебе. Пожалуйста.

Я чувствую, как она кивает.

— Это все, чего я когда-либо хотел, — признаю я. — Жизнь без тебя была сущим адом.

— Я была напугана, Алек, — шепчет она. — Пару раз твой мир чуть не убил меня. Я не осмеливалась пытаться вступить в контакт. Я построила жизнь в Пасадене для нас с Винсентом. Счастливую. — Она отстраняется, чтобы видеть мое лицо. — Рада тебя видеть. Правда. — Она качает головой, в ее глазах блестят слезы. — Но я не могу вернуться к тому, на чем мы остановились. Я двигаюсь дальше.

Нет.

Нет, нет, нет, нет!

Она осторожно высвобождается из моих объятий и бросает на меня еще один сочувственный взгляд.

— Мне нужно отвезти Винсента домой. Может быть, мы могли бы встретиться за чашечкой кофе?