Перекресток (ЛП) - Перри Девни

Слезы навернулись мне на глаза, но я сморгнула их. Не плакать.

Я побежала быстрее.

Я бежала так быстро, что не имело значение, что мне было грустно. Я бежала так быстро, что все, о чем я могла думать, — это жжение в бедрах и огонь в легких.

Я бежала так быстро, что, когда рядом со мной поравнялся грузовик, я вскрикнула и чуть не свалилась в заросшую травой канаву рядом с гравийной дорогой.

Каким-то чудом мне удалось сохранить равновесие, и я резко затормозила, вытащив наушники из ушей, когда облако пыли от шин пронеслось мимо меня по дорожке.

— Ты в порядке? — крикнул Уэст из-за руля.

— Ты напугал меня. — Моя грудь тяжело вздымалась, когда я уперла руки в бока.

— Прости. — Его губы растянулись в улыбке. — Привет, Индия.

— Привет, Уэст.

Ух ты, какой он горячий. Я была рада, что мои щеки уже покраснели от бега, так как он не заметит, как я покраснела.

Он всегда был симпатичным. Но сейчас он был, типа, горячим. По-настоящему горячим. Его темные волосы были растрепаны, как будто он расчесывал их пальцами. Его белая футболка туго обтягивала бицепсы, когда он наклонялся вперед за рулем. И эта улыбка.

Белая, легкая и слегка изогнутая. С левой стороны она приподнималась выше, чем с правой. У меня внутри все перевернулось, когда он улыбнулся шире.

Возможно, эта поездка была не такой уж плохой идеей, в конце концов.

— Давно не виделись, — сказал он, скользнув взглядом по моему обнаженному животу.

На мне был только красный спортивный лифчик и шорты в тон.

— Я все думал, вернешься ли ты.

— Да. Мы здесь на неделю.

— Похоже, тебя это не слишком радует.

Я пожала плечами.

В этом пожатии плечами было многое. Например, какими несчастными были последние несколько лет. Как трудно было сохранять позитивный настрой. Как сильно я хотела заплакать, но не собиралась позволять себе, потому что, если я начну плакать, я не уверена, что остановлюсь.

Мои пожатия плечами говорили обо всем, что я не знала, как выразить.

Я часто пожимала плечами.

— Хочешь продолжить пробежку? — спросил Уэст. — Или прокатиться?

— Типа на лошади?

— Нет, — засмеялся он. — Типа на этом грузовике.

Я оторвала взгляд от его карих глаз и окинула долгим оценивающим взглядом его грузовик. Он был темно-зеленый, с пятнами ржавчины вокруг колесных колодок. Он был пыльный и старый, с одним-единственным сиденьем. На заднем сиденье лежала банка из-под кофе, инструменты и моток колючей проволоки.

— Куда ты направляешься?

— Пересчитать скот.

— Зачем вы его пересчитываете?

— Чтобы знать, что все стадо на месте, прежде чем перегнать его на другое пастбище.

— О, в этом есть смысл. — Неужели он подумал, что я глупая, потому что ничего не смыслю в скотоводстве?

— Так ты едешь со мной или нет?

Дорога займет больше времени, чем я должна была пробежать.

Я забралась в его грузовик.

— Тут нет ремня безопасности.

Уэст только усмехнулся и завел машину, а затем поехал по дороге.

Он тоже не был пристегнут.

Я просто не стану говорить маме.

В кабине пахло пылью, машинным маслом и хозяйственным мылом Уэста. Я втянула воздух, задержав его на мгновение, прежде чем откинуться на спинку сиденья.

Воздух врывался в открытое окно, охлаждая мое разгоряченное лицо и высушивая пот на коже. Мои волосы были туго стянуты в конский хвост, но несколько локонов выбились из прически и упали мне на лоб.

Уэст притормозил, сворачивая на боковую дорогу, которая больше походила на две грунтовые колеи в траве.

— Как жизнь?

Я пожала плечами.

— Все так плохо?

— Рак моего отца вернулся, — мой голос дрогнул.

Это был не первый раз, когда я кому-то рассказывала. Все мои друзья и учителя знали. Но сегодня мне было труднее выдавить из себя эти слова. Как будто Монтана была нашим безопасным местом, особым убежищем для папы, а теперь и она была заражена раком.

— Черт. — Уэст грустно улыбнулся мне. — Мне жаль.

— Мне тоже.

— Я не… э-э… это глупый вопрос. Но что это значит?

— Ему пришлось перенести еще одну операцию. И сейчас он принимает лекарства.

Лекарства, которые продлевали ему жизнь.

Лекарства, которые отсрочивали его смерть.

— Это хорошее лекарство, и врачи постоянно совершенствуют его. Иногда пациенты могут принимать его десятилетиями.

А иногда — меньше.

Мои родители были честны со мной. Они поделились фактами, как хорошими, так и плохими. Я узнала, что рак — это всего лишь статистика. Я ненавидела проценты. Я ненавидела шансы.

Все, что мы могли делать — это ждать.

И надеяться.

Я оперлась руками о стекло, подставляя лицо свежему воздуху. Слезы жгли меня так сильно, что мне пришлось дышать носом.

Не плакать.

Не плакать.

— Помнишь, когда мы были детьми, ты упала и оцарапала коленку? — спросил Уэст, когда мы ехали по полю.

— Да. Ты сказал мне, что девочки плачут.

— Так и есть. Все в порядке. Если тебе хочется поплакать.

— Нет, — солгала я. Мне стало слишком тесно в груди, как будто мой спортивный лифчик стал на три размера меньше.

Уэст потянулся за банкой леденцов «Альтоид» в отделении на приборной панели. Он открыл крышку и закинул в рот мятную конфету.

— Хочешь одну?

— Конечно. — Я сосала ее, пока не пропало желание заплакать.

— Я увидел имя твоего отца в списке участников завтрашней прогулки, — сказал он. — Я вожу людей на прогулку. Ты не идешь?

— Не-а.

— Спорим, я смогу переубедить тебя. — Он одарил меня улыбкой, от которой стало немного легче дышать.

Я не высовывалась из окна, пока мы ехали через пастбище. И когда мы подъехали к стаду, он пересчитал коров со своей стороны грузовика, а я — со своей.

— И что теперь? — спросила я.

— Хочешь, я высажу тебя на дороге, чтобы ты могла продолжить путь?

— Не совсем.

Он припарковал грузовик и заглушил двигатель, перекинув одну руку через спинку сиденья. Потом он просто уставился на меня с улыбкой на губах.

Это выбивало из колеи. Ни один парень никогда так на меня не смотрел. Мое лицо вспыхнуло. Но я не хотела, чтобы он подумал, что я трусиха или что-то в этом роде, поэтому я смотрела на него в ответ, пока, наконец, не сдалась первой.

— Что?

— Ничего. — Он дернул меня за кончик хвостика. — Как дела в школе?

— Хорошо.

— Ты собираешься перейти на второй курс?

— Да. А ты собираешься в колледж?

Он кивнул.

— Штата Монтана.

— Я собираюсь в Университет Бэйлора. Именно там учились мои родители.

— Ты уже знаешь об этом?

— Да. Я хочу играть в их футбольной команде, но не уверена, что достаточно хороша. — Я больше не была худшим игроком в нашей школьной команде. Но и лучшей тоже не была. Я очень, очень старалась не быть самым плохим.

— Ты все еще играешь в футбол? Ты все такая же неуклюжая?

— Прекрати. — Я шлепнула его по руке. — Я не такая уж и неуклюжая.

Он ухмыльнулся.

— Говорит девушка, которая чуть не свалилась в кювет.

— Боже мой. — Я хихикнула. — Ты меня напугал. Любой бы чуть не свалился.

— Насколько громкой была музыка, если ты не слышала, как сзади подъехал грузовик?

— Не сильно громкой. — Я закатила глаза, мои щеки задергались, когда я попыталась сдержать улыбку.

— Что ты слушала?

— Музыку.

— Ни хрена себе. — Уэст рассмеялся, и это был лучший звук на свете. — Какую музыку?

— Я не знаю. Музыку для тренировки. — Она была громкой и какой-то злой, и в ней было много ругательств. Я не хотела, чтобы он это услышал.

— Дай мне послушать. — Он потянулся к моему телефону, который все еще был в повязке.

— Ни за что в жизни. — Я дернулась, пытаясь отодвинуться, но он только рассмеялся и продолжил тянуться ко мне.

— Дай его, Инди. — Он придвинулся ближе, перебираясь через сиденье. Но когда ему не удалось вытащить мой телефон из повязки, он пощекотал меня под ребрами, пока я не начала извиваться, прижатая к двери грузовика.