Вскрытие покажет любовь - Заозерная Марта

– В первую очередь это, – поднимаюсь на ноги и ладонью указываю на лежащее рядом тело, – и это, – указываю на следующее, – и даже это, – делаю взмах в сторону отдаленно лежащего тела парня, – люди. Мертвые, но всё же люди. Будь человечнее.

– Странно это слышать от тебя, – усмехается. Как же хочется послать это чучело, но при посторонних не стоит.

– Кто это у нас тут такой дерзкий цветочек? – ко мне обращается тот парень, что отправил Олега домой. – Григорьев Николай Степанович, – протягивает мне руку.

– Алёна Богдановна, – пожимаю, предварительно стянув перчатку. Фамилию намеренно не говорю.

– Васильковская? – глаза собеседника округляются. – Я вас не так представлял.

– И как же меня представляли? – беседа становится интересной. Вдруг что новое услышу.

На мне сейчас тёмные джинсы и удлинённая чёрная толстовка. Волосы немного растрепались от капюшона. Машинально заправляю за ухо выбившуюся из хвоста прядь.

– Мне нельзя было трогать их, а ты после «мертвого тоже человека» так легко поправляешь? – оборачиваюсь на голос Олега.

Не сразу его понимаю. Когда же доходит… Грани его злопамятности мне неподвластны. Отворачиваюсь, не ответив.

– Постарше. Пополнее. Пониже ростом. И более покладистой, что ли, – вполне дружелюбно произносит Николай Степанович.

– Столько «п» во мне нет, – улыбаюсь в ответ.

– Так даже лучше, – ну всё, сейчас начнется.

О том, что я прекрасно выгляжу, знаю. О том, что не вяжусь с образом судмедэксперта, тоже. Но обсуждать это на работе смысла не вижу.

– Заключение Вам смогу отдать после трёх. Сами подъедете?

– Сам. Я думал, Вы со следственным по большей части работаете.

– Работаю с теми, кто первым разбудит, – бросаю по-доброму смешливый взгляд на Олега.

Лет шесть назад мы с ним неплохо ладили. Не сказать, что ностальгия, но знаю, что может быть неплохим. Он тут же подходит поближе.

– Алён, какое тут заключение? Обдолбались парни дрянью какой-то.

– Во-первых, я так не думаю. Вон тот, – киваю на того, что подальше, – употреблял не критично долго. Максимум полгода. Эти же, так скажем, тут залётом. Во-вторых, узнаем, что именно за дрянь. Может, не только наркотики.

– Опять ты в астрал выходила, – подшучивает Олег.

Оглядываюсь по сторонам. Кучу народа согнали. Хорошо, что успела пораньше. Затопчут, как кони, всё вокруг.

Найдут тут, Олег, твои криминалисты что-либо, конечно. Жди.

– Сейчас всё руководство прикатит, – говорит Николай с каким-то отчаянием.

– Сочувствую, – прекрасно его понимаю. Чем больше дёргают, тем меньше времени на фактическое выполнение работы. То одному доложи, то другому. – Я всё. Всем хорошего дня, – произношу, доставая телефон. Нужно вызвать такси. Сюда хрен кто пропустит, придётся пройтись.

– Смотри, кто приехал, – снова говорит мне на ухо Олег. Зачастил.

Даже не оборачиваясь, я знаю, чей взгляд жжёт мой затылок. Артём.

На удивление, меня это даже не трогает. За столько лет произошло выгорание.

– Всем доброго утра, – произношу погромче, направляясь к дорожке.

– Дождись меня, – бросает мой бывший прохладно. Тон повелительный.

– Я с Олегом, – поднять голову и посмотреть в глаза не удосуживаюсь. – Надо побыстрее заключку. Кровь стынет, – поднимаю сумку повыше.

Направляясь за Олегом, который, даже не сомневаюсь, обществу моему не рад, спасибо, хоть не послал.

– Вы поругались? – спрашивает он, спустя несколько минут выезжая на асфальтированный участок.

– Высади меня где-нибудь чуть подальше, здесь хрен дождёшься такси.

– Что ты за баба такая, Алён? Довезу я тебя до бюро.

– Спасибо, – разглядываю свои колени.

– Трудно общаться нормально? Как только раньше получалось… – обрывает себя, резко замолкает. – Алён, нафиг оно тебе надо? Тридцадка уже была?

– Полтора года назад, – смеюсь.

– Сейчас больше двадцати трёх не дать, – отрывает взгляд от дороги, рассматривает лицо. Мои губы кривятся. Ещё бы восемнадцать сказал. – Ой, началось… Двадцати пяти, тебя устроит? – уточняет, я киваю. – Алён, пора деток, семью.

На грудь начинает давить неизвестная сила. Комок посреди горла растёт.

– Олег, ты ведь знаешь… Давай мы не будем.

– А ты кроме как с ним, с кем-то пробовала? Может, не в тебе дело.

– Я в принципе больше не пробовала. Мне достаточно того, что я по результатам обследований вижу сама.

– Так взяла бы и попробовала! – критически повышает голос. – Это несложно. Мало ли, что там пишут. Часто ведь ошибаются! Ты сама врач, знаешь, как бывает у ваших, – последние слова говорит тише. Зато руки на руле сжимаются до белых костяшек.

– Не отвлекайся от дороги. Прошу, – стараюсь дышать глубже.

Он, конечно, прав. Столько случаев чудесных бывает, но просто завести ребенка для себя… не моё. Если бы так получилось, родила бы малыша с радостью. Но я настолько привыкла… Шесть лет с одним и тем же, а так, искать кого-то? И где?

Глава 4

Ближе к обеду голод смещает головную боль с первого места в «топ двадцать приоритетов». К счастью, я эгоистка, и поэтому сразу же иду есть, не дожидаясь ухудшения состояния. Выйдя на улицу, жмурюсь, словно летучая мышь, выброшенная на солнцепек. Несмотря на большое количество ламп, рабочие помещения достаточно темные. Телефон вибрирует несколько раз подряд. Первым делом отвечаю Николаю, сообщая, что информацию по своей части смогу отдать через пару часов. Остаются непрочитанными сообщения от Наташи и Артёма. Нате перезваниваю.

– Алло, ты куда пропала? Я уже начала волноваться, – отвечает бегло, и тут же начинает отчитывать кого-то, судя по тому, что звук стал приглушеннее, прикрыла рукою динамик. Она почему-то убеждена, что так становится не слышно.

– В смысле ты меня потеряла? Я дома спала. Правда, уже на работе.

– Так ведь суббота, – возмущение в голосе подруги смешит. Будто впервые узнала о моей работе по выходным.

– Люди умирают и в выходные, родная.

– Во дают!

В Нате умерла гениальная актриса, в её голосе слышится неподдельное изумление.

– Так что там было в баре? Я что, язык за зубами плохо держала? В чём заключалась причина беспокойства?

– А ты что, не помнишь? – открыто смеётся.

– Вообще-то не очень.

– Рот свой ты и правда плохо блюла. Но язык шалил не твой, а чужие.

– Что? – яснее от её слов не стало. Множественное число в отношении чужих языков немного напрягает. – Выражайся яснее.

– Да куда уж, и так. Какой-то мужик запихал тебе в рот свой язык, а ты так отчаянно на нём висла, что мне неудобно было вас отвлекать. Думала, он тебе до мозга достанет. Может, не зря переживала, раз ты не помнишь?

Пульс учащается. Да быть такого не может! Но вчера я бы сказала, что нельзя абсолютно ничего не помнить всего после трёх коктейлей.

– Нат, а я что-то с этим человеком ещё пила?

Это же надо быть такой дуррой! Кто-кто, а я о последствиях в курсе.

– Алён, я не следила. Бокальчик один видела. А потом Артём тебя утащил.

Упоминание об этом мужчине перекрывают переживания о том, что я по глупости могла что-то употребить.

– Кто меня забрал?

Сказать, что я в шоке, – ничего не сказать.

– Малыш, ты там точно в порядке? Пугаешь.

– Я не помню, Наташ. Ни хрена. Обрисуй кратко, – прошу подругу, параллельно делая электронный заказ.

– Ты от нас ушла, решила потанцевать. Одному из твоих парней позвонили. Дима который. Они стали поспешно собираться. Тебя один из них хотел с собой забрать, но ты снова его послала. Точно не слышала, но вывод по его роже сделала. Минут через сорок Артём прикатил, – тон Наты меняется. Становится пренебрежительно-агрессивным. – Я запрещаю тебе с ним общаться. Мужлан неотёсанный, блин. Что ты в нём только нашла? Зная тебя, не бабло, – вздыхает печально. – Так, на чём я остановилась… Точно. Ты к тому моменту сосалась с каким-то парнем, вполне симпатичный такой, тёмненький, смугленький. Мы с Женей, остальных уже не было, даже немного завидовали, – лукаво смеётся. Обе они любят мужей, стопроцентно. – Потом залетел твой медведь, сказал что-то парню, бедолагу аж перекосило, а тебя увёл. Потом вернулся за твоей сумочкой. «Сумку быстро дала,» – Ната, можно сказать, почти успешно пародирует Артёма, интонации точно его. – Где его манерам учили? Даже не поздоровался с тётей Наташей. Ты, блин, с ним спишь, можно сказать, только потому, что я тебя против него не настроила. А могла бы.