Камаль. Его черная любовь - Асхадова Амина

– Я сказал, одевайся или пойдешь так, – повторяет первый и последний раз.

– Я не могу… Я здесь такая же пленница, не трогайте меня…

– Ты можешь, – он подходит ближе, и я чувствую запах металла и чего-то еще, чего-то животного. – Или я сделаю это за тебя.

– Я не пойду с вами!

Мой крик срывается на шепот, когда он останавливается прямо перед моей кроватью.

Я невольно поднимаю глаза. Его лицо – смесь боли и ярости. Глубокий порез на щеке, шрамы от ожогов, запекшаяся кровь на губах. Такого невозможно полюбить. Он совсем не похож на принца, о которых я читала в книжках.

Впрочем, любить меня никто не собирается.

Меня собираются убить.

– У них мой брат. Я с вами не пойду.

– Твой брат с большой долей вероятности мертв, – жестко говорит он.

Мир вокруг меня почти рушится. Осыпается на мелкие осколки.

Но я смотрю на него и прекрасно понимаю, что он лжет. Лжет, лишь бы я пошла за ним, но этого не будет.

– Раньше вы обещали его спасти… – напоминаю ему.

– Мое предложение больше не актуально, – он склоняется ближе, так близко, что я чувствую его дыхание на своей коже.

Он больше не говорит.

Только молча хватает меня за руку, железной хваткой вытягивая из кровати.

Силой! Он действует одной только силой, которой у него очень много, ведь на протяжении четырех месяцев я делилась с ним половиной порцией своей еды! Как минимум! Фрукты, овощи, мясо… обязательно мясо!

Я была слишком добра к нему, и тем же он мне, увы, не отплатит, и словно в подтверждение этому…

Губы пленника резко касаются моих.

Резко, жадно, словно он хочет забрать последнее, что у меня осталось. Я отчаянно пытаюсь оттолкнуть его, но он сильнее.

– Отпустите!

Я вскрикиваю, но он только сильнее прижимает меня к себе. Губы скользят по его острой небритой щеке, раздирая кожу в кровь.

– Ты просто… пахнешь… едой, – шепчет мне в рот, отпуская.

Моя голова кружится. В глазах темнеет.

Он дергает меня за локоть, и я буквально лечу в его руки, которые волочат меня по коридору – прямо на выход! До тех пор, пока в глаза не ударяет яркий огненный закат.

Мы оказываемся посреди десятков трупов. Его мучителей больше нет. Здесь никого нет!

Есть только зверь. И я. И главный… выпотрошенный… я впервые вижу человеческие вспоротое человеческое тело и кишки.

«За албанскую сучку я вытащу ему кишки и заставлю его их сожрать. Обещаю тебе, кудрявая…».

Меня выворачивает наизнанку. Прямо здесь. Я падаю в миллиметрах от тела и выворачиваю последний ужин.

В горле стоит кислый привкус ужаса.

Я пытаясь отползти, но его рука резко сжимает мой затылок, заставляя смотреть.

– Так будет с каждым, кто предаст меня. Или обидит тебя.

Я сжимаю веки, пытаясь не заплакать, но он тянет меня за волосы назад, вынуждая посмотреть на него.

– Скажи спасибо.

– Что?..

– Просто поблагодари меня.

Моя голова кружится, грудь резко вздымается от рваного дыхания. Я мотаю головой, но он жестко встряхивает меня, больно натягивая волосы.

– Говори.

– С-спасибо…

– Большое, – ласково поправляет.

– Б-большое…

Камаль кивает. Его глаза черные, дикие, лишенные всего человеческого.

– Умница, – шепчет он и гладит тыльной стороной ладони мою щеку, оставляя на ней липкий след крови.

Его грубая ладонь закрывает мне рот, и я чувствую металлический привкус его крови на своей коже. Он тащит меня за собой, легко, будто я ничего не вешу.

Он не человек.

Он – зверь, сбежавший из клетки, и я единственное, что он уносит с собой.

– Пожалуйста… не надо…

Я не успеваю опомниться, как он грубо разворачивает меня, укладывая животом на капот. Воздух выбивается из легких, и я глухо вскрикиваю, но он только сильнее вжимает меня в холодный металл.

– Заткнись, – его голос низкий, рычащий.

Холодный металл пистолета касается моего бедра, и я перестаю дышать.

– Кудрявая, правила нашего с тобой будущего просты. Будешь сопротивляться – будет больно.

Его движения медленные, почти ленивые, будто он наслаждается моей реакцией. Ствол пистолета скользит вниз по бедру вдоль ночной сорочки, задерживаясь у внутренней стороны, а затем чуть выше, между ног.

Ему даже не приходится напрягаться, чтобы удерживать меня на месте.

Я и так под ним.

– Поэтому будь хорошей девочкой, Ева, – выдыхает он у меня над ухом.

Его дыхание горячее, ровное, будто он и не вырезал только что дюжину людей.

У меня же едва получается дышать, и это совсем не от того, что я босыми ногами стою на снегу…

– Сколько тебе лет, Ева?

Я не спрашиваю, сколько лет ему. Знаю, что около сорока. Он старше меня. Намного старше.

– Двадцать один, – всхлипываю.

– Мне жаль.

Ему не жаль. Ни капельки не жаль!

Его руки жестко хватают мои запястья, выкручивая их за спину. Боль пронзает плечи, а через секунду что-то жесткое и грубое стягивает мои руки, обжигая кожу. Веревки.

Я горько всхлипываю.

От боли.

От страха.

Я так хочу увидеть брата, и чтобы он спас меня! Сейчас же…

Но вместо этого Камаль закидывает меня на плечо, как тряпичную куклу.

– Умоляю, оставьте меня здесь! Мой брат живой! Он обещал вернуться за мной…

Мгновение – и он бросает меня на заднее сиденье машины, как ненужную вещь. Я резко падаю, ударяясь боком о жесткое сиденье, и пытаюсь перевернуться, но веревки сковывают каждое движение.

Камаль садится за руль, его руки в крови, но он не обращает внимания. Заводит мотор, и машина резко трогается с места.

Меня разрывают горькие рыдания, а тело…

Я даже пальцем не могу пошевелить!

– Куда… вы… меня… – мои слова сбиваются с дыханием, когда мы вылетаем на дорогу.

– Туда, где никто нас не найдет, – он быстро оборачивается, скользнув по мне несладким взглядом.

Глава 3

В машине душно, пахнет кровью, металлом и его тяжелым дыханием.

Скорость, с которой этот Камаль ведет автомобиль – просто огромная. Ведет он не очень, ведь за четыре года он растерял все навыки. Иногда нас подбрасывает на снежных ухабах и шатает на особо заметенных дорогах, но этот мужчина понимает, что нас легко вычислить, поэтому бешено гонит.

В машине, вероятно, установлен жучок, и на него вся моя надежда, ведь здесь остался мой брат, да и этого мужчину…

Да, я его боялась.

Я не успеваю оглянуться, когда он резко жмет по тормозам, а вокруг я не вижу ничего кроме бескрайних лондонских лесов.

И поэтому мне страшно.

Очень.

Хлопнув дверью, Камаль одним рывком тащит меня на себя. В его руке оружие, в другой – нож. Грудь душат свежие рыдания, и я срываюсь на мольбы:

– Пожалуйста! Не убивайте меня!..

– Закрой рот.

Я визжу, когда лезвие проходит вплотную к коже.

Одним рывком он развязывает веревки на моих запястьях, затем резко хватает мои лодыжки, сдирая путы и давая мне свободу…

Я не двигаюсь, боюсь даже пошевелиться. Только дышу. Едва слышно.

Но затем он начинает раздеваться. Расстегивает молнию на куртке, украденную с охранника, сбрасывает ее на пол салона, затем одним движением стягивает через голову окровавленную рубашку. Под ней майка. Я резко вжимаюсь в угол сиденья, сердце бешено стучит в груди.

– Н-не надо… – мой голос срывается на шепот.

Камаль не слушает.

А я задыхаюсь, понимая, что он остается раздетым…

– Пожалуйста… Я сделаю все, что угодно! Только не трогайте меня, не убивайте… – всхлипываю, забиваясь в угол машины и цепляясь пальцами за кожаное сиденье.

Камаль усмехается коротко, хрипло, как будто мои мольбы его забавляют.

– Одевайся, – бросает он, швыряя мне свою одежду и чужие ботинки.

Я замираю.

– Чего уставилась? – его голос опасно низкий. – У тебя сорок секунд. Или убью.

Еще никогда я не одевалась так быстро!

Сорок секунд! Кажется, что это всего мгновенье, а на самом деле так много! Я цепляю на себя его рубашку и тяжелую куртку, которые пахнут кровью, затем натягиваю слишком длинные для меня штаны и ботинки, которые кажутся неподъемными.