Дофамин - Мейер Лана

Время замирает, как и мое дыхание.

Его глаза…

Они не такие, как я представляла. Я думала, они беспечные и лукавые, как у всех, кто гоняет здесь на спортивном байке. Но они глубокие и чертовски серьезные. А еще они переливаются в зависимости от того, как на них падает свет – зелёные, с медным кольцом, будто природа не смогла определиться с тем, каким его сделать.

– Я не собирался тебя трогать, – его голос хриплый и ровный. – Я хотел остановить. Взять твой номер.

– Я не…, – запинаюсь, потому что не хочу уже никаких знакомств. – Не знакомлюсь.

Он смотрит на меня так, будто сканирует мою душу: не только через взгляд, но и сквозь макияж и страх. Считывает по упавшему дыханию, по напряженным плечам, по тому, как дрожат пальцы.

– Ты в порядке? – спрашивает он чуть тише. – От кого ты так отчаянно бежала? Может, помощь нужна?

– Нет.

– Тогда, может, стоит…

– Не говори "в больницу", – резко поднимаю голову. – Я просто хочу в номер. Под душ. И забыть эту ночь.

Незнакомец коротко кивает и не спорит. Не лезет с заботой, как это делают все.

И всё же смотрит, как будто прощается. С тем, чего у нас даже не было.

– Как тебя зовут? – бросает он напоследок, прежде чем я отступаю.

Я смотрю в его глаза, и на какое-то мгновение мне даже становится жаль, что последние два года я живу с установкой «избегай мужчин и отношений».

– Мия, – на выдохе вырывается у меня. – А тебя?

Он усмехается, словно удивлен, что я не узнала его по глазам.

– Тебе, наверное, лучше не знать, кто я, – мужчина заводит байк, а я разворачиваюсь и направляюсь к лифту.

Я чувствую, как красавец в шлеме смотрит мне вслед. Я тоже не забуду его взгляд. Ни сегодня. Ни завтра. И возможно, я еще долго буду жалеть, что не дала ему свой номер.

Возможно, если бы я просто дала телефон, все сложилось бы иначе, и у нас было бы нормальное свидание, а не это трэшевое и неправильное, какое уготовила нам по итогу судьба. С него-то и начались все проблемы…

***

– Мия, выручай, – это первое, что я слышу, когда наконец вваливаюсь в апартаменты, которые снимаю вместе с подругой. Мы живем в небольшой студии, расположенной в отеле со свежим ремонтом: здесь нет и намека на плесень или насекомых – а этот факт уже делает наш номер элитной недвижимостью по меркам острова.

Слезы до сих пор жгут глаза, а чувство вины и стыда за сегодняшнюю ночку сдавливают грудную клетку. Я не должна была пить. Да, гадость мне в коктейль подмешали, но это не снимает с меня ответственности: подобные тусовки никогда ни к чему хорошему не приводят, а сколько жутких историй я слышала о том, что девчонок накачивали запрещенными веществами, насиловали и выбрасывали у дороги.

Я могла стать жертвой кого угодно, даже серийного маньяка, и эта мысль по-настоящему пугает. Меня бросает в пот, и приходиться приложить усилия, чтобы унять все лишние эмоции и переключить внимание на подругу, которая выглядит ничуть не лучше чем я, несмотря на модельные внешние данные.

– Я простыла и отравилась одновременно, так что не подходи, – прикрывая рот ладонью, Эвелина начинает кашлять так, будто вот-вот выплюнет свои легкие. У меня мороз по коже от этого «лающего» звука. Кажется, сегодня не только у меня была отвратительная ночь. – Будет лучше, если ты сразу выпьешь лекарства для профилактики от вируса и будешь спать на диване, – она косится на вторую половину кровати, закиданную носовыми салфетками и блистерами с таблетками.

– Выглядишь жутко, где ты так умудрилась? Так, словно мне на время твоей болезни лучше сменить номер, – тяжело вздыхаю я. Пальцы автоматически тянутся к ящику с лекарствами и чайнику – заразиться я не боюсь и готова обеспечить подруге самый достойный уход, даже если она является источником распространения какой-нибудь жуткой азиатской лихорадки. Для меня сейчас этот риск оправдан, поскольку оставаться одной после сегодняшней ночи совершенно не хочется.

Мне необходим любой способ, который отвлечет меня от дурных мыслей.

– Я хотела тебе поныть, но ты выглядишь не лучше. Что случилось? – ее голос звучит довольно сипло, словно от ее голосовые связки стерлись до крови. – Выходит, сегодня у всех была жуткая ночь. Я не могла уснуть, постоянно слышала вой полицейских сирен. Это все из-за музыкального фестиваля, – предполагает Эва, и я не могу с ней не согласиться. Обычно на Пхукете спокойно и безопасно, но масштабное мероприятие на три дня притянуло сюда совершенно дикую и необузданную аудиторию.

Да уж. Мне бы этой ночью точно не помешала полиция.

– Не думала, что это когда-нибудь произойдет со мной. Кажется, такое случается только в фильмах, хотя об этом постоянно говорят и предупреждают. Мне что-то подмешали в коктейли этой ночью. Я едва помню произошедшее, – с трудом начинаю я, меня всю передергивает от жутких воспоминаний. – Помню, как пила коктейли, шумную музыку. Помню, как оказалась в другом клубе. Дальше – блэкаут. Урывками помню, как отталкивала от себя тушу какого-то урода, с которым и проснулась, – протянув подруге горячую воду с лимоном и имбирём, стыдливо закрываю лицо ладонями. Я готова провалиться на месте. – Он был такой мерзкий, Эва. Еще вчера была уверена, что после того, через что я прошла, ненавидеть мужчин еще сильнее невозможно. Но я ненавижу! – мои губы дрожат, стоит мне в красках вспомнить о своем бывшем, что буквально сжег меня заживо. Я все еще пытаюсь восстать из пепла, но жить так, словно этого душераздирающего эпизода и ада в моей жизни не произошло, невозможно.

Я ненавижу его так сильно, насколько может одно существо ненавидеть другое. Если бы он бы лежал в луже бензина, я бы, не задумываясь, бросила бы туда спичку.

– Мне на пути попалось очередное тупое животное, которое готово было без зазрения совести воспользоваться девушкой в слабом и уязвимом положении. Я не понимаю, каким уродом с низкой самооценкой нужно быть, чтобы вот так подкараулить слабую девушку и увезти ее к себе, – меня передёргивает от отвращения.

– Ну что, он был настолько не симпатичный?

– Для меня – самый отвратительный из мужчин за последнее время. Не в моем вкусе. Хуже только тот, кого нельзя называть.

– Не повезло, – подруга садится на постели, раскинув по плечам свои платиновые кудри. – Согласись, будь он красавчиком, ты бы не сильно расстроилась.

– Эва! – осуждающее бросаю я. – Хочешь сказать, если насильник симпатичный – это как-то спасает ситуацию? Это мерзко и точка. Не понимаю, как это могло случиться. Жизнь меня ничему не учит, – я обнимаю себя, мечтая закрыться в ванной на несколько часов и смыть с себя каждое прикосновение этого неандертальца. Ногти врезаются в предплечья и скользят вниз – я буквально царапаю себя, мечтая вылезти из запятнанной кожи.

– А где подмешали то? В «Full Moon»? – Эва имеет в виду одно из самых популярных мест на Пхукете.

– Да. И никого не было рядом, – пытаюсь сдерживать свои порывы причинить себе боль до крови. – Хочу стереть эту ночь из жизни. Снова.

– Я так понимаю, он нищий урод? – вновь уточняет Эва, и я начинаю по-настоящему злиться. Иногда она раздражает меня своей прагматичностью. И тем, что она так легко переносит насилие над своим телом. Более того – периодически сдает его в аренду, иначе я это назвать не могу. Эвелина – содержанка и имидж-модель. Не шлюха, конечно, но к эскортнице близко. До общения с ней и жизни в Дубае я, правда, разницы между этими определениями не замечала.

Осуждаю ли ее я? Нет. Поскольку сама была в отношениях с очень богатым мужчиной, потому что была в него слепо влюблена. И естественно в это время я не работала, ведь он старался отгородить меня от всего внешнего мира. Моя работа была для него опасной зоной – он утверждал, что именно на работе я могу встретить другого мужчину и изменить ему. Тогда я не замечала этой параноидальной ревности, считая это проявлением заботы, в чем он неоднократно меня убеждал.