Танец на осколках души (СИ) - Трусс Анастасия

«Спокойно, Милена! — приказала я самой себе. — Успокойся! Это был, всего лишь, сон!».

Но, чёрт возьми, как же точно этот сон показывал реальность моей жизни! Ведь, на самом деле, всё таким и являлось. Я была виновна в смерти многих людей, я являлась собственностью Люцифера и Ферокса и… мне, на самом деле, не стоит и мечтать о том, что кто-нибудь меня спасёт. Единственный, кто мог бы меня спасти, был Кай, но… он мёртв, несмотря на то, что я никак не могла свыкнуться с этой мыслью.

— Кошмар приснился? — спросил кто-то.

Я резко повернулась и наткнулась на внимательный взгляд бирюзовых глаз.

— Что ты здесь делаешь, Рейф? — недовольно спросила я. — Я тебе, по-моему, говорила не приближаться ко мне, хотя бы, какое-то время. Я даже дверь закрыла.

— Да, но я почувствовал твой страх и пришёл посмотреть, что могло тебя напугать. Как вижу — это был, всего лишь, сон.

— Раз ты посмотрел, что хотел, тогда вали. Хотя, нет, постой! — вспомнила я про Лави. — Скажи мне честно, Рейф. Если бы ты узнал, что стал отцом, то что бы ты сделал?

— Ничего.

— Совсем ничего? — недоверчиво посмотрела я на него (хотя, чего я ещё ожидала от Рейфа?). — Но, ведь, это — твой ребёнок. Твоя кровь. Ты бы даже ничего не почувствовал при этом?

— Нет, Милена, я бы ничего не почувствовал. Мне плевать, если какая-то девчонка забеременеет от меня. Это её проблемы, а не мои. Ребёнок… Ты сама-то можешь представить меня заботливым папочкой?

— Нет, не могу, — покачала я головой.

— Тогда, зачем спрашиваешь? Только если… — в глаза Рейфа пришло понимание. — Ха, только не говори мне, что твоя подружка — Лави — беременна!

— С чего ты взял?! — резко ответила я.

— По твоему эмоциональному состоянию это легко понять, да и этот злобный взгляд, которым ты меня сейчас одариваешь, говорит сам за себя. Хотя, я и не знаю — как ты об этом узнала.

— И тебе, до сих пор, всё равно?

— Да, всё равно. К тому же, ещё и неизвестно — кто отец. Это могу быть и не я, а кто-нибудь из тех многочисленных мужчин, которые, в течение трёх дней, насиловали твою подругу вместе со мной и Филиппом. Да это может быть и сам Филипп, которого ты сама же и застрелила. Но, даже если отцом окажусь я, то, что с того? Что ты мне предложишь делать? Платить алименты? А может, предложишь мне создать с твоей подружкой счастливую семью?! — издевательски рассмеялся мужчина. — О, это было бы, крайне, забавно! Может, мне сейчас сходить в мир людей и поздравить будущую мать?

— Не смей к ней приближаться, Рейф! Даже думать об этом не смей!

— Ну, тогда и смысла нет в этом разговоре, верно? — нагло улыбнувшись, сказал Рейф.

«А, ведь, он прав, — с досадой подумала я. — К чему я, вообще, начала этот разговор? Я же никогда не собираюсь позволять Рейфу напоминать Лави о своём существовании. Ох, какая же я дура!».

— Кстати, что же такое страшное тебе приснилось, Милена? — поинтересовался Рейф, после недолгого молчания.

— Ничего такого. Просто моя сегодняшняя жизнь мне приснилась. Только и всего. А теперь, уйди от меня, Рейф.

— Может, перед этим, дашь мне своей крови, Милена? — спросил мужчина, облизнув свои губы.

— А ты не обнаглел случайно?! — возмущённо воскликнула я.

— Во-первых, я живу за счёт твоей крови, а во-вторых, ты слишком давно давала мне её в последний раз.

— Хорошо, только быстро, — сдалась я (у меня не было абсолютно никакого желания спорить).

Долго себя заставлять ждать Рейф не стал. Он схватил меня за запястье и вцепился в него зубами. Я охнула от боли, но от крика удержалась — привыкла уже.

«Мне кажется или у него зубы стали как-то острее? — с изумлением, заметила я. — Надеюсь, моя кровь не превращает его в вампира! И почему он использует именно зубы? Почему Рейф не может просто аккуратно порезать кожу ножом и слизать кровь? Зачем именно кусать?».

Хотя, долго тут не надо было думать — зачем. Рейф был садистом и этим одним словом было сказано всё. Ему нравилось причинять боль. И я исключением, отнюдь, не являлась. Но, как бы странно это не звучало, я не была против. Физическая боль отвлекала меня от другой — душевной. Болезненные ощущения заставляли сосредоточиться только на них, забывая обо всём другом. Именно так я поступала в лаборатории Виктора Деланье — раздирала в кровь своё плечо только для того, чтобы не сойти с ума. Сейчас я не причиняла себе боль сама, но чувствовала себя также, как и тогда — принимала физическую боль, как спасение, как доказательство того, что я ещё жива. Возможно, эти ощущения обострились ещё сильнее из-за того, что я ещё окончательно не отошла от своего страшного сна. Мазохизм? Да, наверное, так оно и есть — мазохизм в чистом виде, но тогда я просто не видела другого способа забыться, хоть, на время. Согласитесь, что в данный момент мы с Рейфом были идеальной парой. Что может быть лучше, чем садист и мазохистка, которые нашли друг друга?

— Сильнее! — попросила я. — Сильнее кусай, Рейф!

Он бросил на меня изумлённый взгляд, видимо, не замечая, до этого, во мне никаких мазохистских наклонностей, но уговаривать себя не заставил. Он с такой силой стал вгрызаться в моё запястье, что оставалось совсем чуть-чуть до того, как он сможет это самое запястье, просто-напросто, прокусить насквозь. И вену Рейф, всё-таки, задел. Я знала, что она у меня, всё равно, заживёт и потеря такого количества крови меня не убьёт. Представив себя и Рейфа сейчас со стороны, я, лишь, усмехнулась. Думаю, многих бы такое зрелище напугало, многие бы посчитали его омерзительным… Сидящая на кровати, в одной ночной сорочке, девушка и нависший над ней мужчина, как зверь, грызущий её руку. А добавьте ещё к этому приличное количество крови, капающее и текущее с руки, слизываемое Рейфом и попадающее на меня, на постель, на пол… Зрелище незабываемое! А мне было больно. Мне было очень больно! Но, вместе с тем, это было самое успокаивающее меня чувство за последние дни. Наверное, с ума я, всё-таки, сошла.

Я почувствовала, как Рейф, видимо, решивший не ограничиваться одним запястьем, царапает мне шею ногтями, оставляя на ней красные борозды; как он, оторвавшись от запястья, кусает мои губы до крови; как он заламывает мне вторую руку, чуть ли не ломая её; как он заставляет меня лечь и как наваливается сверху. Я чувствую, как сильно всё происходящее возбудило Рейфа… Я чувствую, как зудят кровоточащие царапины, чувствую, как тяжёлые капли капают с укусов на губах… Я слышу хруст собственных костей и слышу свой собственный болезненный стон! Боль стала центром моих ощущений. Больше я ни на что не обращала внимания и больше я ничего не чувствовала. В отличие от Рейфа. А Рейфу теперь была нужна не только кровь. Мужчина придавил меня к кровати всем своим весом, разорвал то единственное, в чём я была; впился ногтями в мои бёдра, царапая их, расстегнул ремень на своих брюках…Я не сопротивлялась. Единственное, на чём я сейчас была сконцентрирована — это на том, чтобы было, как можно, больнее! И Рейф, с огромным удовольствием, исполнял это моё желание. Секс, начавшийся без ласк и прелюдий, был болезненным, жёстким!.. Ни с моей стороны, ни со стороны Рейфа не было никаких попыток нежности или чего-то подобного. Я закрыла глаза и вся отдалась этим ощущениям — ощущениям зубов, рвущих мою кожу; ощущениям ногтей, раздирающих спину, бёдра, живот; ощущениям грубых толчков в моё тело и ощущениям сильных рук, оставляющих синяки, ссадины… «Больно! — единственная мысль, бившаяся тогда в моей голове. — Чёрт возьми, как же больно!». И, вместе с этим, я всё продолжала просить Рейфа: «Сильнее! Сильнее! Сильнее!». Через своё затуманенное болью сознание, я слышала сумасшедший смех мужчины, его стоны… Даже его рычание в какие-то моменты. Я видела его бирюзовые глаза в те моменты, когда его действия доводили меня до душераздирающих воплей. Сколько экстаза было в этих безумных глазах! Сколько в них было удовольствия! Рейф уже был весь измазан в моей крови, но и мне и ему этого казалось мало! Укусы становились болезненнее, царапины глубже, движения грубее…