Данте (ЛП) - Кинкейд Сэди

— Он в ярости из — за Данте?

— Да. Ооочень безумный, — она драматично вздрагивает. — Он даже заставляет Лоренцо вернуться домой.

— Лоренцо? Твой старший брат?

— Ага.

— Это плохо?

— Плохо для Лоренцо, да, — говорит она. — Но Аня, его жена, тоже приедет, так что это будет мило, — она улыбается, и я понимаю, что у них близкие отношения. — Я знаю, как тяжело потерять свою маму такой молодой, и тебе нужна немного позитивной женской энергии в твоей жизни.

Глава 29

Данте

— Я только что видел Кэт. Она выглядит намного лучше, — говорит Максимо, занимая место с противоположной стороны моего стола.

— Да, — говорю я со вздохом, от которого сотрясаются мои кости. Даже упоминание ее имени вызывает чувство вины в моей груди, как будто оно собирается раздавить меня.

— Ты сделал то, что должен был, компаньон.

— Ребенок мог умереть, Макс. Она могла умереть. Я просто оставил ее там.

— Ты не просто бросил ее. Ты заставил Марию приносить ей еду и присматривать за ней.

— Она пыталась сказать мне, что Кэт больна, но я не стал слушать. Я думал, это была какая — то уловка, чтобы привлечь мое внимание. Если бы Джоуи не…

— Но она сделала это, и Кэт с ребенком оба в порядке. У тебя были свои причины, Д. Она пыталась сбежать от тебя с твоим ребенком. Что, если бы у нее получилось?

Я скриплю зубами, и моя челюсть протестующе ноет. Я не хочу думать о том, что могло бы случиться, если бы ей удалось сбежать от меня, поэтому я меняю тему.

— Мы видели ребенка, понимаешь? Они сделали внутреннее УЗИ, и мы увидели это на экране. Я имею в виду, мы вряд ли могли разглядеть что — либо, кроме крошечного комочка, но его сердце сильно билось.

— Должно быть, это было что — то.

— Это было, — говорю я, вспоминая выражение лица Кэт и то, как она держала меня за руку, когда по ее лицу текли слезы. Она заслуживает гораздо лучшего, чем я ей даю. — Ты знаешь, почему она пыталась уйти? — спрашиваю я.

Он не отвечает мне. Он откидывается на спинку стула и позволяет мне говорить.

— Потому что я сказал ей, что когда она мне больше не понадобится, я передам ее своим людям, чтобы они делали все, что им заблагорассудится. Она думала, что беременность будет означать, что она мне не нужна, потому что я заставил ее поверить, что меня интересует только трахнуть ее. Я использовал это, потому что знал, что это ее самый большой страх. Не смерть, а то, что ее вот так использовали. Я сказал ей это, чтобы держать ее в узде, Макс. Что за человек так поступает?

— Таким человеком ты должен быть каждый день своей чертовой жизни, — напоминает мне Максимо. — Ты не знал, что в конечном итоге она забеременеет твоим ребенком.

— Прекрати оправдываться за меня, — огрызаюсь я на него.

— Прекрасно, — огрызается он в ответ. — Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, что было ясно, что ты неравнодушен к этой женщине с того момента, как она швырнула бейсбольную биту нам в головы? Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, что тебе следовало быть немного более честным с ней во всем, чтобы она не испугалась, рассказав тебе, что ты обрюхатил ее? Потому что я тоже могу это делать, но все это не имеет значения, Д. Все, что ты можешь контролировать, — это то, что ты делаешь с этого момента.

— Она, блядь, меня ненавидит, — я вздыхаю, вспоминая, как она смотрела на меня, когда очнулась на той больничной койке. Конечно, ее фальшивая улыбка была на месте, как только она поняла, где находится и что происходит, но в те первые несколько секунд, когда она проснулась и уставилась на меня, в ее глазах не было ничего, кроме ужаса… Я не думаю, что мы когда — нибудь сможем оправиться от этого.

— Ты уже рассказал ей о свадьбе?

— Черт возьми, нет. Сейчас неподходящее время.

— И что теперь происходит? Ты должен заниматься всеми этими детскими делами? Может ли Кэт снова заболеть?

— Через несколько недель у нее назначена встреча с акушером — гинекологом. У нее все еще будет утренняя тошнота, но у нее есть лекарства, которые помогут справиться с этим, и пока она ест мало и часто, это, кажется, предотвращает худшую тошноту. Она все равно не заболеет, как раньше. Но если она не сможет сдерживать выделение жидкости, мне придется отвезти ее обратно в больницу.

— Все будет хорошо, компаньон. Я знаю, что она сейчас зла на тебя, но это пройдет.

— Я чертовски надеюсь на это, Макс.

Глава 30

Кэт

Лежа в постели, я смотрю на часы на тумбочке. Я так устала и хочу спать, но я слишком напряжена здесь, в постели Данте, задаваясь вопросом, собирается ли он присоединиться ко мне. И если он это сделает, будет ли у него какие — либо ожидания, что мы сможем просто вернуться к сексу каждую ночь только потому, что я лежу рядом с ним. Будет ли он по — прежнему спать голым?

Я стягиваю хлопковую футболку, чтобы она как можно больше прикрывала мое тело. Если я засну, я не хочу прижиматься к нему своей обнаженной плотью. Но что, если я все же это сделаю? Что, если мое тело просто делает это во сне, как мышечная память? И я просыпаюсь, обвитая им со всех сторон?

Звук открывающейся двери заставляет меня затаить дыхание. Черт! Теперь он поймет, что я не сплю, потому что я бы дышала, если бы спала. Черт возьми, Кэт!

Вместо этого я сосредотачиваюсь на нем и слушаю, как он чистит зубы в ванной. Затем дверь закрывается, и я слышу, как он раздевается, прежде чем со вздохом забраться в кровать. Я лежу настолько неподвижно, насколько это возможно для человека, отвернувшись от него. Раньше он всегда перекатывался на бок и прижимался своим телом к моей спине, одновременно обнимая меня за талию.

Но я не чувствую его прикосновений. Я вообще не чувствую, как он двигается, и часть меня скучает по той близости, которую мы разделяли раньше. Вместо этого мы оба лежим по разные стороны в полной тишине. Понятия не имею, почему мне так грустно, когда это именно то, чего я хотела.

Прошло две недели с момента моего пребывания в больнице. Данте проверяет меня дважды в день после обеда и ужина, чтобы убедиться, что я поела и не употребляю алкоголь, что я и делаю, но в остальном я его почти не вижу и не разговариваю с ним. Он приходит в постель каждую ночь, когда думает, что я уже сплю, и мы лежим рядом, не прикасаясь друг к другу. Но по ночам, когда я просыпаюсь в холодном поту от кошмара, я чувствую, как его руки обнимают меня на несколько мгновений, пока он успокаивает меня, возвращая ко сну. Затем по утрам он снова уходит, заставляя меня задуматься, был ли комфорт его тела просто частью сна. Мы как два призрака — существуем в одном пространстве без какой — либо связи.

Я много разговариваю с Джоуи. Она помогает мне сейчас оставаться в здравом уме, потому что она единственный человек, с которым у меня действительно есть шанс поговорить. Я звоню своей кузине Мии раз в неделю под присмотром Максимо. Я еще не рассказала ей о ребенке. Еще так рано, и во многих отношениях это все еще кажется нереальным. У меня заказано сканирование через четыре недели, и, возможно, я скажу ей после этого.

Интересно, сколько еще я смогу продолжать жить этой полужизнью. Не зная, где я нахожусь в порядке вещей. Я чувствую себя тенью, дрейфующей по этому дому, на самом деле не находясь в нем. Потому что Данте — душа этого места, и без него для меня здесь ничего нет. Может быть, когда родится наш ребенок, я снова почувствую, что у меня есть какая — то цель? Но до этого еще почти семь месяцев, и я могу сойти с ума до этого. Мне нужно поговорить с ним, если только он даст мне шанс.

Я бреду по коридору, который ведет в его кабинет. Охранник вежливо кивает мне. Мы исполняем этот ритуал каждый день в течение последних двух с половиной недель.

— Могу я поговорить с ним? — спрашиваю я.

— Его нельзя беспокоить.

— Не могли бы вы передать ему, что я хотела бы поговорить с ним, когда у него будет минутка?

— Будет сделано, мэм.

Я прикусываю губу и размышляю о том, чтобы просто ворваться в эту дверь и все равно поговорить с ним. У него нет права держать меня здесь, если он даже не собирается со мной разговаривать. Но охранник огромный и зловещего вида, и я сомневаюсь, что он позволил бы мне пройти через эту дверь, даже если бы кабинет был в огне и у меня был пожарный шланг.