Невеста с обременением (СИ) - Бреннер Марина

— В ногах, — огрызнулся лишенец — Я умею, не сомневайся! И гораздо лучше, чем ты.

— Да, да, — саркастично ухмыльнулась магичка, скрипнув по странице пальцем — Это очень заметно. Очень.

Джейт Брир, еще немного погремев кочергой, и позаглядывав для чего-то снизу в дымосбор, обернулся к невесте.

— Адалина! — заговорил он, и почему-то хрипло — Я хочу вновь предложить тебе то, что уже как-то раз предлагал…

— Ой! — сделала та "большие" глаза — Что на этот раз? Пойми меня правильно, но… За время моего нахождения здесь ты мне чего только не предлагал. Я уже совсем запуталась, любезный мой друг, в бесконечном ворохе твоих затей.

— Да ладно тебе, — примиряюще обронил лишенец, присаживаясь на край постели — Хотя… Если тебе угодно изображать теперь беспамятную дурочку, пожалуйста. Ничего не имею против. Кривляйся на здоровье. Я же повторю свое предложение. Итак, Адалина Реггасс! Я предлагаю тебе расторгнуть договор, и пожениться. Просто пожениться, чтобы жить как обычная семья.

Магичка прищурилась. Захлопнув книгу, неприятно царапнула ногтем по переплету.

— Нет, — поледеневший тон рассек воздух, ровно кожаный хлыст — Категорически нет, милый. Ни на какие ухищрения и полюбовные соглашения я не пойду. Официальный договор мне лично внушает много больше доверия, чем эти твои… Порывы. Разговор окончен. И прошу…

Она перевела дыхание:

— Никогда не начинай его больше. Хорошо? Иначе мы сильно поссоримся, Айвер. А мне, признаться, не слишком хочется этого.

Джейт Брир скрипнул челюстями не хуже, чем скрипели всегда старые, кованые ворота поместья.

— Вы дура, Адалина Реггасс. Извините за прямоту.

— И отлично, — кивнула магичка — Пусть так. Лучше быть дурой, чем безответственной личностью, всеми силами пытающейся увернуть от своих обязанностей.

Просверлив невесту взглядом, лишенец вышел прочь, с грохотом хлопнув дверью.

Ослепленный собственными обидой и злостью, совершенно не заметил того, как дрожат руки невесты, и срывается голос…

…Выйдя на крыльцо, жадно глотнул ледяной воздух, пытаясь успокоиться.

"Надо же! — отерев лицо горячей ладонью, закашлялся — Надо же… А это еще что такое?"

…Со стороны Северных Земель низкое, уже почти ночное небо заливал оранжевый свет. Беспрерывно колеблющийся, он напоминал слегка предвестник бури, либо большой грозы, но…

Какая гроза зимой?

Ползущие по небу сполохи, похожие на языки разнородного пламени, были еще очень далеки.

Однако, медленно, но уверенно двигались они в направлении Закрытых Земель.

Лишенец задрал голову и ухмыльнулся, едва не показав небу язык так, как это делают дети.

В воздухе, еще хоть и слабо, но пахло гарью.

Гарью и близким, будоражащим кровь диким, бурлящим весельем…

Глава 31:1

То веселье бродило в крови, как ягодный настой, поспевающий в кувшине. И аромат имело такой же, яркий, сладковатый, аппетитно щиплющий ноздри, будоражащий тело.

Волнующий настолько, что поднимаясь по лестнице, лишенец боялся, что, не сдержавшись, начнет отплясывать прямо здесь, на ступенях. Да еще и с дикими криками, чем до смерти перепугает прислугу.

А вот досточтимую джейту Реггасс же он перепугать вовсе не боялся. Это изящное, выточенное самими Богами, каменное изваяние лишиться чувств совсем не способно. Ведь невозможно лишиться того, чего нет. Верно? Верно!

Тяжело толкнув дверь, он ввалился в спальню. Качнувшись, подобно пьяному, оперся спиной о прохладную стену. И замер, пристально глядя на невесту.

Адалина стояла возле окна. Вцепившись побелевшими пальцами в тяжелую штору, она смотрела вверх, в небо, присыпанное снежной пылью и слегка замазанное плывущей с Севера краской.

Отсюда, с южной стороны особняка невозможно было разглядеть великолепия, виденного лишенцем с крыльца, но преступной вдове бедняги Грендаля было достаточно и этого.

— Айвер, — начала джейта, не отпустив спасительной шторы, и медленно разворачиваясь — Это ведь… Только не говори, что не понимаешь, о чем я.

Оттолкнувшись от стены, почти мгновенно он оказался рядом с ней.

— Не скажу. — пообещал, хищно касаясь губами приоткрытого рта — Понимаю. Но мне важнее сейчас, понимаешь ли ты…

И тут же произошло то, чему позже ни он, ни она так и не нашли объяснений.

Да, если честно, и не искали.

Оторвав невесту от пола, Брир поднял ее на руки, накрыв ее губы поцелуем, раскаленным и терпким.

— Невовремя, — прошептал джейт, когда они оказались в постели — Вот вообще…

— …не ко времени! — продолжила Адалина, лихорадочно выпутываясь из одежды — Да… Я очень хочу тебя, очень, очень… Я умру, если ты меня не возьмешь. Прямо сейчас.

— И я, — ответил лишенец, оглаживая нагревающееся ее тело пылающими руками, запястья которых теперь уже только чуть, чуть отливали серебром — И я умру.

Отбросив прочь скомканную ночную рубашку магички, разделся сам.

Широко разведя слегка вздрагивающие ее ноги коленом, и слегка коснувшись ладонью влажной ямки, вошел в нее, грубо и резко. Совсем по мужицки, без разных сопливых забав и ненужных сейчас прелюдий. Так, как вошел бы в тело любой, согласной на это бабы, крестьянки или прачки. Или одной из разбитных сестренок-красильщиц. Либо какой-то из прежних, ныне эфемерных его пассий…

— Как же это! — взвыл от пронзившего всё существо, обжигающего наслаждения — С тобой… Мать его, прекрасно!

Неистово полосуя тающую под этим напором плоть, плавясь только от одного ощущения ответного желания, осязания звуков и запахов, от прикосновения маленьких рук к плечам, а скрещенных, стройных ног — к пояснице.

— Да, — шептала Адалина, гладя плечи жениха ладонями, тут же касаясь груди и обнаженного, впалого его живота — Прекрасно, Айвер… Айвер… Айвер!

Ей всегда было хорошо с ним!

Ровно с той минуты, когда, открыв глаза в полутемной, насквозь провонявшей кровью, лекарственными настоями, подожженным бельем и бульоном спальне, увидела она перед собой его осунувшееся, неприветливое, небритое лицо.

И глаза… Глаза! Ощупывающие ее с опаской, с осторожностью. Со страхом. С недоверием.

С… Сочувствием?

Даже, когда Брир ерничает, скабрезничает или злится, не оставляет блудную магичку ощущение покоя и безопасности. Ведь так? Так ведь?

Так.

Даже когда, памятуя неудачи и беды прошлых дней, они заключили тот дурацкий договор, не оставляло ее чувство уверенности, что…

Это ЕЕ Мужчина. А она — ЕГО Женщина. Вот и всё.

Стоит ли придумывать большее?

Надо быть последним глупцом, чтобы искать каких-то объяснений. Во всех Мирах, во всем этом гребанном Мироздании существует Великое Нечто. То, что не имеет никакой логики и вовсе никакого смысла.

И… Вот оно. Вот. Оно самое.

— Айвер! — выдохнула она в твердое, горячее плечо, пахнущее табаком и теплом, приникая к безумному телу жениха своим, таким же безумным — Ты МОЙ! Я тебя никому не отдам! Никому, никому, никому…

…никогда, никогда, никогда…

Получив в ответ удар буйствующей в ней плоти, пульсирующей и влажной, тут же взорвалась, сойдя на нет жгучими, еще непривычными для новой, только что рождающейся Сути, сладкими, протяжными судорогами…

Жадно приняв тяжелую, пряную влагу, обильно пропитавшую изнутри всё ее тело, откинулась на подушки, дыша прерывисто и хрипло.

— Адалина, — прошептал джейт, касаясь бархатистых, напряженных сосков грудей невесты губами и языком — Это было невероятно. Правда? Согласна со мной?

Дождавшись в качестве подтверждения что-то вроде "умгуммгум", довольно хохотнул.

— Ясно, — произнес, осторожно выходя из нее, и ложась рядом — Что ж, я рад, дорогая. Хоть в чем-то мы понимаем друг друга… Так. Отдыхай, а я прогуляюсь, обойду дом. Необходимо готовиться встречать дорогих гостей. Не хмурься, драгоценная! Драконьи Семейства всё таки достаточно уважаемы в этом Мире. И мне не очень хочется оплошать перед ними, знаешь ли. "Репутация. Репутация. И еще раз репутация.", как твердят поголовно все преподаватели этикета. Ну, или что-то в таком роде…