Освобождение Луки (ЛП) - Эвелин Виктория

— Это было бы замечательно, — воскликнула Элис. Возможно, она сможет общаться со всеми благодаря своему переводчику, но она еще не умела читать клеканские письмена, о чем свидетельствуют ее ручные часы.

— Я научу ее, — громко сказал Лука, напугав обеих женщин.

Элис нахмурилась. Минуту назад он намекал, что хочет иметь к ней неограниченный доступ, а за несколько минут до этого не хотел иметь с ней ничего общего. Зачем ему понадобилось учить ее?

— Я не хочу, чтобы ты отвлекался от своих исследований, Лука. Нет, я найду кого-нибудь другого, кто поможет Элис, — сказала королева.

— Никаких мужчин, — просто сказал Лука, по- прежнему не потрудившись подняться со своего места.

Раздражение Элис, наконец, начало перевешивать ее смущение и обиду из-за его предыдущего отказа. Прежде чем королева смогла ответить, она подошла к Луке.

— Ты не имеешь права указывать мне, у кого я могу или не могу брать уроки. Ты совершенно ясно дал понять, что я тебе не интересна, так что я не понимаю, почему тебя это вообще волнует. Я не собираюсь продолжать извиняться за то, что произошло в плену. У меня не было выбора, ясно? — Она почувствовала, как жар заливает ее щеки. Элис повернулась и пошла прочь, бормоча:

— Почему бы тебе просто не сбегать в архив и не поработать над своими исследованиями, чтобы ты мог уже придумать, как развести нас. — Когда она подошла к королеве, она заметила ее удивленное выражение лица. — Если я вам больше ни для чего не нужна, я бы хотела уйти.

Королева ухмыльнулась ей и указала на выход.

Выходя, она услышала позади себя возню; обернувшись, она увидела Джейд и Тео, приближающихся к Луке с нахмуренным видом. Он поднялся и теперь нависал над столом, наблюдая за ней, сдвинув брови, так, как он обычно смотрел после того, как Хелас причинял ему боль.

Элис заставила себя повернуть голову. Не расстраивайся. Не расстраивайся. То, что он женат на ней, не дает ему права быть собственником по отношению к ней.

На обратном пути к дому ее мысли были в смятении. Она колебалась между гневом и сочувствием к Луке. С одной стороны, он не имел права обращаться с ней как с собственностью. В один момент он был холоден с ней, а в следующий — контролировал. С другой стороны, она понятия не имела, как на него влияют метки спаривания. Она знала, что пары чувствуют сильную тягу друг к другу, но она не знала, насколько сильной была эта тяга.

Если он чувствовал эту связь с ней, но также и гнев по отношению к ней, тогда, очевидно, у него были противоречивые эмоциональные всплески. Было бы логично, что он не хотел разговаривать с ней, но также не хотел, чтобы она разговаривала с любым другим мужчиной.

Она не знала, что чувствовать. Должна ли она злиться или ей следует дать ему передышку? Старая Элис дала бы ему передышку, в этом нет сомнений. Ужасная ситуация, в которой оказался Лука, воззвала бы к ней. Затронула струны ее сердца. Она бы снова и снова пыталась понравиться ему. Убедила себя, что ему просто нужно время.

Даже если она согласится с тем, что его действия были нормальными в этой культуре, и даже если именно так ведут себя мужчины на этой планете, сможет ли она с этим жить?

Она хлопнула дверью, входя в свой дом. Не в этот раз, — подумала она, злясь на себя больше, чем на Луку. — Если он захочет извиниться, я выслушаю его, но я не собираюсь позволять снова водить себя за нос. Он был груб со мной с тех пор, как мы сбежали, и я этого не заслуживаю. Меня тоже похитили и заперли! Больше не думай о Луке, вот и все.

Глава 13

Черт, как больно. Лука попытался встать. Догнать ее. Сказать ей, что он сейчас плохо соображает. Но жгучая боль пронзила его ногу, заставив упасть обратно на стул.

Он повернулся и увидел приближающихся Тео и его новую пару Джейд. Сегодня был первый день, когда он увидел Джейд, но даже при разделенном внимании он заметил, что Тео не казался смущенным, когда был с ней. Перемена в его брате была восхитительной и заставила его задуматься о том, как Элис могла бы улучшить его собственную жизнь. Если бы он был в состоянии исправить ущерб, который только что нанес.

— Что с тобой не так? — сердито спросила она без всякого вступления.

— Я… — начал он, но она перебила его.

— Тео рассказал мне, что случилось с тобой. Эта бедная девочка спасла тебя, и ты так с ней обращаешься? — Лука попытался заговорить снова, но Джейд подняла руку, призывая к тишине. Ты не мог так просто ее подвести. — Если она тебе не нравится, это одно, но вот так опозорить ее перед всеми? Ты холодный. Холодный как камень, — закончила она, неодобрительно покачав головой.

Лука посмотрел на брата с молчаливой мольбой о помощи. Уголок рта Тео приподнялся в ухмылке, и он отступил назад, позволяя своей маленькой беременной жене отчитать Луку.

Прежде чем она смогла возобновить свои вопли, Лука заговорил.

— Я не хотел плохо с ней обращаться, но мне очень больно. У кого-нибудь из вас случайно нет при себе обезболивающего? — спросил он так вежливо, как только мог, сквозь стиснутые зубы.

Он обнаружил, что, сидя, может справиться с болью, но каждый раз, когда он вставал, темнота угрожала настигнуть его. Он не хотел быть таким резким с Элис, но совершил ошибку, встав, как положено мужчинам при разговоре с женщиной, и в тот момент оттолкнуть ее показалось предпочтительнее, чем упасть на нее в обморок.

Улыбка Тео исчезла, сменившись беспокойством.

— Ты ранен? — спросил он, осматривая тело Луки.

— Я споткнулся по дороге сюда. Думаю, что, возможно, сломал лодыжку. Я уже опаздывал, и у меня не было времени залечить ее до начала встречи, поэтому я решил потерпеть.

— Ты споткнулся по дороге сюда? — повторил он, прищурив глаза. Джейд устроилась на сиденье рядом с ним, и пока она была занята, Лука послал Тео предупреждающий взгляд. На челюсти Тео дернулся мускул, но он сказал: — Позволь мне найти для тебя целителя. Останься здесь с Джейд на минутку.

Когда Тео вышел из комнаты, Джейд снова сердито посмотрела на него.

— Почему ты просто не сказал ей, что ранен и испытывал сильную боль, вместо того, чтобы вести себя как осел?

Глаза Луки расширились от удивления. Джейд была не совсем неправа, но он не привык, чтобы женщина была так неосторожна в своих словах.

Я был ослом.

— Хромать раненым и слабым было бы позорно, — пробормотал он, чувствуя, что его план сработал только для того, чтобы подорвать его шансы с Элис.

— Итак, ты подумал, что было бы привлекательнее выглядеть безразличным и собственническим, чем слабым?

— Да! — его плечи поникли, и он добавил: — По крайней мере, для женщины-клеканианки.

Лука не знал, что еще сказать. Женщина-клеканианка не подошла бы к мужчине. Она бы подождала, пока он сам подойдет к ней. Лука не учел, что Элис может попытаться завязать с ним разговор. Он также знал, что сильно недооценил как свою травму, так и то влияние, которое окажет на него вид ее с другим мужчиной. Он вздрогнул. Сказать ей, что мужчина не может обучать ее, было уже слишком. Он не должен был говорить это какой-либо женщине. По крайней мере, не таким образом.

— Клеканская женщина… — начал он спорить, прежде чем его снова прервали.

— Тьфу, опять это. Иногда мне кажется, что Иззо — единственный из вас, у кого есть хоть капля мозгов. По крайней мере, у него хватило здравого смысла прийти и спросить моего совета насчет человеческой девушки, которая ему нравится. С чего ты взял, что знаешь, как вести себя с человеком? — Следующие слова она произнесла медленно, заставив Луку задуматься, нравилась ли ему прямолинейная Джейд. — Элис не клеканианка. Она человек, и, судя по ее реакции, она сейчас крайне оскорблена. Большинство человеческих женщин ценят честность. Если ты хотел казаться сильным, поздравляю, тебе это удалось. Теперь она думает о тебе как о самом сильном придурке на свете.

Женщина была груба, снисходительна и… права. Он не знал, как ведут себя человеческие женщины или чего они хотят от мужчины. До сих пор он тратил свое время на изучение медицинской информации, относящейся к людям, и наблюдал за ней издалека, но ему никогда не приходило в голову использовать один из лучших ресурсов, которые были в его распоряжении. Человеческая женщина. Его невестка, не меньше. Лука был гордым мужчиной, но он также был ученым. Логика подвела его, и он мог признать, когда был неправ.