Сладостное заточение (ЛП) - Олтедж Нева

— Вчера вечером, когда ты взорвался на уборщиц, я подумала, что у тебя просто стресс. А сегодня утром ты потерял самообладание во время собеседования с персоналом. И сейчас ещё вот это.

Фиаско с кандидатами, устроившимися на работу, которых прислало кадровое агентство, было грандиозным. Массимо начал задавать им вопросы о всяких странных вещах, включая то, насколько хорошо они умеют обращаться с огнестрельным оружием. Сказать, что большинство людей были в шоке, это ничего не сказать. А когда каждый из них отозвал свое заявление и попросил уйти, Массимо взорвался.

— Иногда мне трудно контролировать свой темперамент. Вот и все, — говорит он, пожимая плечами.

— Ну, тебе придется начать лучше с этим справляться, иначе капо тебя похоронят.

Он резко поднимает голову и смотрит мне в глаза.

— Ты знаешь, что я права, — продолжаю я. — Неважно, насколько хорошо ты управляешь семейным бизнесом, если кто-то подумает, что ты психически неуравновешен, тебе конец. Вся работа, которую ты проделал за эти годы, будет напрасной.

Он ничего не говорит, просто смотрит на меня с затравленным взглядом. А я… Я просто хочу обнять его и сказать, что все будет хорошо. Но сегодня утром он был более чем ясен. Он не видит меня так, как вижу его я, и я ничего не могу с этим поделать. Я не могу заставить его полюбить меня. Тем не менее, я решила остаться с ним несмотря ни на что.

— Почему ты мне не сказал? — спрашиваю я.

— Что я облажался? Ты бы согласиласт пойти со мной, если бы я так сделал?

— Да.

— Почему?

Потому что я влюблена в тебя. Я не могу сказать ему этого, поэтому меняю тему.

— Я собираюсь позвонить некоторым людям, которые работали у нас в доме папы, и попрошу их зайти. У Леоне было несколько надежных людей.

— Нет. Я им не доверяю.

— Но ты доверяешь совершенно незнакомым людям? — Я приподнимаю бровь. — Я понимаю, что ты проявляешь повышенную осторожность, особенно после того, как Армандо убили, заперев в подвале Леоне. Но ты видел, что произошло сегодня утром. Тебе нужно нанять людей из нашего мира. Тех, кто сумеет держать язык за зубами. И кто сможет справиться с непростыми работодателями.

— Ладно. Но пусть это будут только те, кому ты доверяешь.

Я киваю.

— Кстати, что случилось с телом Армандо?

— Я поручил Сальво заняться этим вопросом. — Он бросает на меня косой взгляд. — Что случилось с брючным костюмом, который ты сшила для его матери? Тот, с зеленой бархатной штукой на плече. Она его носила?

— Не могу поверить, что ты это помнишь.

— Помню? — Его губы растягиваются в ухмылку. — Мне снились кошмары об этой проклятой штуке. Скрытая молния. Подкладка, которую пришлось сшить наизнанку. Ты писала об этой чертовой одежде по крайней мере в трех своих письмах. Может, даже в четырех.

Я смеюсь. Я поражена, что он вообще помнит все эти детали.

Взгляд Массимо опускается на мои губы.

— Тебе следует улыбаться чаще.

Мое тело замирает.

— Почему?

— Потому что так мир кажется приятным местом

Я втягиваю воздух. Наши взгляды встречаются, и на несколько ударов сердца мы просто смотрим друг другу в глаза. Кажется, что этот момент длится вечность, но даже если бы это было правдой, его все равно было бы недостаточно. Мы оба отводим взгляд на долю секунды позже.

— Мне нужно отправиться в Норт-Энд, — говорит он, не отрывая глаз от неразожженного камина. — Сегодня суббота, так что большинство солдатов будут тусоваться в своем обычном месте питейного заведения.

— Ты планируешь поговорить с ними перед встречей с капо?

— Эти неженки нуждаются в убеждении. Людям, которые рискуют своими жизнями и несут большую часть фактического бремени, необходимого для процветания Семьи, не нужны длинные речи. Они судят о людях по их поступкам. Клятва, которую дают солдаты, вступая в Cosa Nostra, обещает их беззаветную преданность организации. Но если лидер хочет, чтобы его уважали, это нужно заслужить. — Он смотрит на свои наручные часы. — Нам пора выходить.

Я моргаю.

— Нам?

— Смерть Армандо не была самоубийством. Я не оставлю тебя одну в неохраняемом доме, Захара.

Безрадостный смех срывается с моих губ.

— Никто никогда не пойдет на все эти хлопоты, чтобы убить меня.

Рука Массимо выскакивает так быстро, что я почти пропускаю движение. Он хватает мой подбородок непреклонной, но нежной хваткой. Жесткие черты его лица приближаются, и в его глазах появляется убийственный взгляд, который делает странные вещи с моими внутренностями.

— Укажи мне на всех людей, кто когда-либо заставлял тебя чувствовать себя неполноценной, и я отсеку их головы от позвоночника.

— Просто… я вряд ли представляю угрозу для кого-либо, Массимо.

Уголок его губ приподнимается.

— Только потому, что они еще не поняли, кто ты такая.

— Что?

Он наклоняется, пока его лицо не оказывается прямо напротив моего.

— Просто укажи пальцем. И посмотри, что произойдет.

Воздух застревает в моих легких, когда я наблюдаю за опасным блеском в глазах Массимо. Он так близко, и я борюсь с желанием потянуться и прижаться губами к его губам. Расстояние между нами так мало, что через долю секунды я смогу ощутить жар его твердого рта на своих. Я зажимаю нижнюю губу между зубами и прикусываю ее, чтобы не поддаться. Массимо напрягается. Его взгляд опускается к моим губам и задерживается. Затем, быстро, словно обжегшись, он отпускает мой подбородок и выпрямляется.

— По дороге нам нужно сделать остановку на заправке. Я схожу за бумажником.

***

Для празднования дней рождения и свадеб Семья обычно предпочитает дорогие рестораны по всему городу. Однако для особых мероприятий обычно выбирают одно из уютных итальянских заведений в Норт-Энде.

Узкий переулок, где Массимо припарковал свою машину, не имеет ничего общего с красочным районом, который я знаю. Здесь нет магазинов с безделушками в окнах, нет счастливых людей, смеющихся, проходя мимо, и нет соблазнительных запахов итальянской кухни. Просто мрачного вида таверна в конце пустынного, темного переулка. Старая деревянная вывеска над дверью, такая обветренная из-за того, что название заведения даже не видно, это едва ли можно назвать гостеприимным зрелищем. Окна этого места настолько грязные, что даже если бы внутри был включен свет, я бы все равно, вероятно, не смогла бы видеть через них.

Стоя на тротуаре перед этим довольно подозрительным заведением, я прижимаюсь к Массимо.

— Ты уверен, что мы в правильном месте?

— Я не уверен. Но давай проверим. — В уголках его губ появляется озорная ухмылка. — Ты умеешь свистеть?

Мои брови взлетают вверх.

— Свистеть?

— Да.

— Наверное. Хочешь, чтобы я сделала это сейчас?

— Пожалуйста. Один длинный, а потом два коротких.

Я фыркаю. Потом, чувствуя себя полной идиоткой, смотрю на дверь и начинаю свистеть. Один длинный, а потом два коротких, как он и сказал.

Ничего не происходит. Не то чтобы я ожидала чего-то другого.

— И что теперь? Мне попробовать сказать абракадабра?

Эта ухмылка освещает все лицо Массимо, делая его намного моложе, чем он есть на самом деле. Так происходит каждый раз, когда он улыбается.

— Подожди пару минут. Обычно пользуются черным входом.

— Что…

Откуда-то сверху раздается одиночный тихий свист; из окна второго этажа, я полагаю. Я бросаю взгляд на верхний этаж, но никого не вижу. Еще через несколько секунд слышимый щелчок от двери заставляет меня подпрыгнуть.

Массимо хватается за слегка ржавую ручку и толкает дверь. Петли протестуют странным, скрипучим звуком.

— Смотри под ноги, — говорит он и заходит внутрь.

Как только мы входим, дверь за нами захлопывается, и мы оказываемся в почти полной темноте. Лишь слабый свет проникает через грязные окна. Воздух настолько затхлый, что я почти чувствую его вкус на языке. Моим глазам требуется несколько мгновений, чтобы привыкнуть к освещению. Мое сердце колотится, когда я размышляю о том, во что мы вляпались. Слева от нас находится бар, а на противоположной стороне комнаты к стене придвинуты несколько столиков. Место выглядит так, будто здесь уже много лет никто не был.