Император ярости (ЛП) - Коул Джаггер

Мал уехал. Я должна быть рада.

Так почему, черт возьми, я не рада?

21

ФРЕЯ

Смотрю в окно, дыхание застревает в горле, пульс скачет, как заедающая пластинка. Слова Анники все еще звучат в моих ушах, резкие и неприятные в пустой тишине комнаты.

Мы вернули Кензо. Улкан Гакафери мертв. Все закончилось.

Воздух, который я выдыхаю, кажется густым и тяжелым, как будто я избавляюсь от яда в легких. Цепь, которая сковывала мою шею неделями, кажется, ослабла, спадает. Напряжение, которое сжимало меня за горло, страх и тревога, которые я носила, как якорь, — все это исчезает.

Впервые за долгое время я могу дышать.

Смотрю в пустоту, мой разум одновременно пустой и переполненный, пытается осмыслить все это.

Улкан мертв.

Хочу кричать от облегчения, но у меня даже нет сил пошевелиться. Все закончилось — наконец-то закончилось.

Я знаю, что мир крутился вокруг вынужденного брака Анники с Кензо, чтобы заключить хрупкий мир между Братвой и Якудзой. Но под всем этим, тянущим нас вниз, как самый смертоносный груз, был бардак, который мы устроили той ночью, когда Анни и я глупо украли тот Ламборджини.

Согласие на ту работу для Улкана было чудовищно плохим решением. Это поставило под угрозу наши отношения с Киром и нарушило все обещания, которые мы дали ему, о том, что не будем ввязываться в подобное дерьмо.

Хуже того, это снова привлекло внимание Валона Леки, после того как Аннике удалось сбежать от него много лет назад.

Но теперь все это напряжение и тяжесть наконец уходят.

Прошло несколько дней — шесть, если быть точным — с тех пор, как Анника улетела в Киото. Столько же прошло с тех пор, как я говорила с Малом.

Не то чтобы я считала.

Ни одного звонка или сообщения, чтобы дать мне знать, что он закончил со мной, и наши греховные отношения завершены. Ну, я не знаю, закончены ли они. Но мне кажется, что есть — или, по крайней мере, должен быть — какой-то подразумеваемый срок годности, учитывая, что он исчез с лица земли.

Но все это отходит на второй план из-за того, что произошло сегодня. В тот момент, когда мой телефон загорелся отчаянным, испуганным звонком от Анники, я поняла, что что-то пошло ужасно неправильно. Я слышала это в ее паническом, испуганном голосе.

Улкан последовал за ней в Киото. Он использовал Валона как приманку, чтобы заманить Кензо и Такеши в роскошный дом в районе Камигё. Именно там Улкан устроил засаду, захватил Кензо, и начался ад.

Оказалось, что Кензо не был той добычей, на которую охотился Улкан.

Он хотел Аннику.

Когда она позвонила мне в панике после похищения Кензо, я взломала систему городского видеонаблюдения Киото и отследила номерной знак машины Улкана до места, где он держал Кензо.

И теперь все закончилось.

Улкан Гакафери мертв.

Я откидываюсь на спинку стула, чувствуя, как тяжесть этой правды проникает в мои кости. Мое тело чувствует себя опустошенным, изможденным. Как будто кто-то наконец нажал кнопку паузы на хаосе, который был моей жизнью, и теперь адреналин уходит, оставляя только усталость и холодное облегчение.

Дни — недели — я ходила с грызущим страхом, что что-то ужасное поджидает за углом. Каждый раз, когда я закрывала глаза, чувствовала это, нависающее ощущение.

Не знаю, что именно стало причиной моего состояния: то ли то, что моя лучшая подруга, ставшая мне как сестра, находилась на другом конце света, впервые за долгое время, то ли то, что Мал выдернул ковер у меня из-под ног.

Может, и то, и другое.

И может быть, я предпочла бы не копаться в этом слишком глубоко, потому что боюсь, что могу найти…

Неважно. Теперь все закончилось.

Прежде чем я успеваю это осознать, Анника снова говорит. На этот раз ее голос дрожит, как будто она наконец позволяет себе дышать.

— Есть еще кое-что, Фрей.

Я напрягаюсь, задаваясь вопросом, надежду ли я слышу в ее голосе.

Она прочищает горло.

— Валон тоже мертв.

Я замираю, мой пульс снова подскакивает.

— Ч-что? — запинаюсь я.

— Он сбежал из дома Улкана после того, как они взяли Кензо. Он был очень изрезан, Фрей. Полиция только что позвонила: они нашли его тело в канаве через дорогу от того дома.

Мне нужно время, чтобы осознать эти слова, но когда это происходит, облегчение, накрывающее меня, ошеломляет, как приливная волна, сбивающая с ног. Я опускаюсь на стул, сердце колотится, руки дрожат.

Валон Лека, монстр, который держал Аннику и меня в позолоченных клетках, пока издевался над ней — человек, который чуть не сломал ее, — чертовски мертв.

Все закончилось.

Это действительно конец.

Я выпускаю дрожащий вздох, опуская голову в руки, когда слеза скатывается по щеке — от облегчения или усталости, я не уверена. Может, и то, и другое.

— Ты серьезно? — шепчу я.

— Черт возьми, да, — бормочет Анника, горечь и удовлетворение на ее губах. — Я почти чувствую, что должна отправить цветы семье Улкана за то, что они так сильно изрезали этого ублюдка.

Так долго Валон был этой темной, нависающей угрозой, тенью, которую мы с ней никогда не могли до конца стряхнуть. А теперь он просто… исчез. Я не знаю, что сказать.

Голос Анники становится тише, едва слышным по телефону.

— Это наконец закончилось, Фрея.

Я снова выдыхаю, опускаясь на стул, и начинаю улыбаться.

— Мал очень помог освободить Кензо.

Услышав это имя, я словно получаю пощечину, к которой не была готова. Мой желудок сжимается, телефон внезапно становится холодным в руке, каждая мышца в теле напрягается. Я не ожидала этого. Не хотела этого.

Не после всего. Не после того, как он уехал, свалил в Японию, исчезнув из моей жизни без единого слова. Как будто ничего из этого не имело значения. Как будто я не имела значения.

Делаю дрожащий вдох, пытаясь подавить тошнотворное чувство, поднимающееся внутри меня. Я ненавижу, что просто услышав его имя, мое сердце начинает биться чаще, что это все еще влияет на меня. То, что было между нами, не было отношениями. Это было просто извращенное соглашение.

Я должна радоваться, что ему наскучило со мной, и он пошел искать другую жертву для своих больных игр. Что я свободна от него.

Почему, черт возьми, это так больно?

Горечь проникает глубже в мою грудь, заполняя пространства, которые он вырезал. Он забрал все. Мой контроль. Мою чертову невинность. А потом он просто — ушел. Ни объяснений. Ни закрытия. Ничего.

Анника, должно быть, чувствует мое настроение, потому что ее голос становится мягче.

— Ты в порядке?

Заставляю себя дышать, натягивая фальшивую улыбку на лицо, надеясь, что она передастся в моем голосе.

— Да! Я в порядке, просто чертовски облегчена, понимаешь? И, наверное, в шоке?

— То же самое, — вздыхает она. — Это еще не до конца дошло. — Она прочищает горло. — Эй, Фрей?

— Да?

— Хочешь приехать в Киото?

Я широко улыбаюсь.

— Оу, скучаешь по мне?

Она фыркает.

— Не будь дурочкой. Конечно. Прошла целая вечность с тех пор, как мы провели время вместе, и я знаю, что Кензо тоже будет рад тебя видеть.

Я поднимаю бровь.

— Прости? С каких это пор тебя волнует, чего хочет Кензо?

Она смеется, но это звучит мягче, чем обычно. Внезапно я понимаю. Что-то изменилось между ними. Весь смысл брака Анники и Кензо был в том, чтобы предотвратить полномасштабную войну между Якудзой и Братвой.

Но теперь?

— Кхм, можно сказать, что с твоим мужем все становится серьезно?

Она смеется легко.

— Я объясню, когда ты приедешь, — говорит Анника, почти застенчиво. — Но да, все… по-другому.

Я должна радоваться за нее. Я рада за нее. Но это пустое чувство грызет меня, затягивая в себя. Анника нашла что-то настоящее, что-то неожиданное. А я осталась одна, с полным молчанием.

После того, как мы попрощались и я повесила трубку, та радостная облегченность, которую чувствовала раньше, исчезла, сменившись этой грызущей болью. У Анники есть Кензо. У нее есть что-то стабильное, что-то настоящее.