Найди, если сможешь (СИ) - Ласка Уля

- Минута прошла, - подгоняю его я.

- Официально Юля не появилась в лагере после возвращения. Группа в сокращённом составе ушла в тот же день. Один человек в отгуле. Второй дежурит в лагере. Группа ещё не вернулась, но задержка не критическая.

Подкатывающие неприятности царапают иглами спину.

- То есть, Юля пропала? - сжимаю кулаки, чувствуя нарастающее бешенство. - И что значит официально? Есть ещё и неофициально?

Пальцы Пако стискивают планшет так, что он начинает хрустеть.

- Дежурный сказал, что она не появлялась в лагере. Но время ее прибытия и отбытия группы частично пересекаются. Юля могла встретить их по пути и продолжить путь вместе с группой.

- После перелета сразу же идти в трёхдневный поход? - произвожу несложные расчеты я. - Она бы не выдержала.

- Выдержала, - уверенно констатирует Пако. - И это вполне жизнеспособная версия. Меня напрягают две вещи. Чернушка, Юля забирала её с собой, - он оборачивается на заднее сиденье со свинкой в коробе. - Она не могла сама появится в лагере. Дежурный соврал мне в лицо. И... данные о местонахождении Юли.

- Где она?

- В двух днях хода отсюда. Она не возвращается с группой…

Глава 25

Юля

Из любого места можно сделать конфетку, внутри тебя есть все, что тебе нужно…

Мои мысли все больше и больше подходят на горячечный бред. Хотя жизненные показатели в норме, несмотря на дерьмовые обстоятельства и условия моего содержания.

Все познается в сравнении?

Да.

Но, сука, так жестоко я ещё не попадала. Мышцы сводит судорогой. До одури хочется сделать хотя бы пару шагов туда-сюда, но у меня нет места даже для них.

В жизни я видела много дерьма, но видеть его со стороны, и быть непосредственным участником, разные вещи.

Поднимаю и опускаю руки, вращаю кистями, разминаю пальцы. Делаю несколько приседаний.

Меня немного отпускает. Дыхание выравнивается. И я уже не обращаю внимания на густой, навязчивый запах сырой земли. Это первые два дня я не могла отделаться от ощущения, что вот-вот придет кто-то из этих ублюдков и закопает меня заживо.

Сегодня, видимо, настала стадия принятия. Скотское отношение и словесные оскорбления уже не задевают. Не бьют, не насилуют и на том спасибо…

Мне всего лишь нужно дождаться Марата. Он все решит. Потому что Пако прав, он лучший! И осталось совсем немного.

Приседаю на целлофановый пакет, который примостила на небольшом земляном выступе. В нем мне в первый день скинули объедки со стола. Объедки оказались несъедобными. Это при том, что я не привереда. А вот пакет спасает мою жопу от промокания уже две ночи подряд. Так что даже в такой жопе, мне есть за что поблагодарить Вселенную.

И за куртку! И за пакетик карамелек и пачку жвачки в её кармане. Надеюсь, при освобождении моё свежее дыхание забьет все остальные запахи, которыми я пропиталась.

Засовываю руки в карманы куртки, подтягиваю колени к груди и в позе нахохлившегося воробья разрешаю себе отключиться от реальности и немного помечтать.

Своё освобождение и разборки Марата с начальством я предусмотрительно пропускаю. Пусть всё случится для нас наилучшим образом - отпускаю я мыслеформу в эфир.

Можно начать мечтать сразу с дома!

Моего.

Вот ведь! Это же фантазия! Почему бы не представить квартиру Марата.

Но даже в этом я оказываюсь неизменно там, где мне хорошо и удобно.

Мы заходим в квартиру. Я протягиваю руку, стряхиваю снег с его темных волос, показываю, куда он может повесить куртку, поставить ботинки и достаю ему пару тапок.

Степкиных…

Черт!

Они ведь по-прежнему дома…

Вот уж при отъезде мне точно было не до них! Оправдываюсь я сама перед собой и лихо стираю эти кадры из своей фантазии.

Мы проходим с Маратом в гостиную, я рассказываю ему о том, как долго здесь живу и иногда мне кажется, что эта квартира живой организм. Марат улыбается берет меня за руку, обнимает, целует, а дальше… Да, надо будет извиниться за это перед моим диваном.

Вот оказывается, как нужно было согреваться ночью.

Я задираю голову, вглядываясь в наступающие сумерки.

Нафиг! Так я опять начну сходить с ума, прислушиваясь ко всем звукам наверху.

И я с ещё большим воодушевлением возвращаюсь в фантазию.

Кухня, ванная, спальня… Все попытки добавить в мою горячую фантазию сюжет или хотя бы разнообразить ее диалогами терпят крах. И даже наша с Маратом свадьба ограничивается моим и его согласием, бурной первой брачной ночью в охренительно дорогом отеле и короткой надписью "жили они долго и счастливо" в конце…

- Эй, лови привет от наших свиней!

Вздрагиваю, когда передо мной шлепается пакет с "едой".

- Хорошо поешь, потому что если твой командир не появится через три часа. Тебе понадобится много сил, чтобы обслужить нас всех, - ржет мерзкий урод и, видимо, для убедительности стягивает штаны и трясет своим хозяйством, даже с риском свалиться ко мне в яму.

Живым бы он уже отсюда не выбрался.

Однажды со Степкой мы обсуждали тему жизни и смерти, и он очень удивлялся, как во мне может сочетаться бесконечная любовь к людям и почти такая же ненависть. Человеческая жизнь священна - это закон. Но это не значит, что из него нет исключений. Вот, например, для таких тварей.

Я игнорирую глумящегося ублюдка и раскрываю пакет. Деревенские свиньи, на удивление, оказываются щедрее и гуманнее своих хозяев. Мне достается несколько недогрызенных кукурузин и даже изрядно помятая, но целая хикама.

Силы мне реально понадобятся, поэтому я не затягиваю с трапезой, а чтобы отвлечься от нервозности последних часов ожидания, опять принимаюсь мечтать и опять… буксую.

Я подставляю нас Маратом во все типичные ситуации моей жизни и не могу смоделировать его поведения.

Хотя нет, вот тут могу. Я удовлетворённо хмыкаю, наблюдая за сценой нападения на нас хулиганов. И за тем, как мастерски Марат раскидывает их, даже не позволив ко мне приблизиться.

Сердце начинает стучать сильнее, когда я вспоминаю, как он говорил о детях. Что я покорила его тогда, когда он увидел, как я к ним отношусь. Но за все два месяца, я ни разу не видела его рядом с ними. Сэма - да, но у того и опыт ого-го. Мишу, пару раз. И даже Андрея. Какие-то незначительные ситуации, но я их помню. А с Маратом нет. Да ну, скорее всего я просто не обращала внимания.

Но гадкий мозг набрав разгон по этой теме и не думает тормозить, подкидывая мне воспоминания про Степку.

В горле сразу же встаёт ком, и я с трудом глотаю уже пережеванные кукурузные зёрна.

Энджи познакомила нас специально. Мы никогда не обсуждали мою влюбленность в её отца… Но подруга не была слепой, а мое восхищение Иваном Сергеевичем было слишком явным. При этом мои шансы равнялись нулю. Именно поэтому Энджи отвела Степе, близкому другу её брата, почетную роль клина.

Почему ему?

Потому что Степан находил общий язык со всеми.

Когда я увидела его в первый раз, подумала - самовлюблённый красавчик-мажор. А потом он со мной заговорил… Заговорил обо мне.

Вечером, когда он проводил меня до дома и рассказал о предстоящем походе, инициатором которого так же была Энджи, меня трясло всю ночь. Я нашла о Стёпке всё, что смогла, скачала все его фотки, проверила всех его друзей и… подруг.

Их было дофига!

И они все были такими же активными, интересными и охренительными!

Но он почему-то выбрал меня… И стал моим первым мужчиной…

Резко вздыхаю, прихожу в себя и вижу, что даже не заметила, как разломала кукурузный початок на сотню мелких кусочков и втоптала их в землю ногами.

Пусть будет загадка для этих придурков, чем я тут занималась.

Опять поднимаю взгляд на тусклую сине-серую дыру над головой.

Сколько ещё?

Час? Полтора?

Пытаюсь переключится на что-то другое, но хрена. Я опять возвращаюсь к Стёпке. К моим первым отношениям, которые перевернули весь мой привычный, выверенный мир. Внесли охренительную спонтанность и такую невероятную лёгкость, которую я не испытывала никогда в жизни. Тогда я, кажется, даже дышала по-другому. За один вдох наполняясь кислородом настолько, что теряла весь свой лишний вес. Время вместе было сказкой.