Данте (ЛП) - Кинкейд Сэди

Он моргает, глядя на меня, его глаза такие темные, что я едва вижу его зрачки. Затем звонит его чертов телефон, привлекая его внимание:

— Мне действительно нужно ответить, — говорит он.

— Конечно, знаешь, — говорю я с тяжелым вздохом, прежде чем встать и выйти из кабинета. В моих глазах стоят слезы, но я смахиваю их, потому что отказываюсь тратить их еще больше на этого засранца.

Выйдя из душа, я вытираюсь мягким полотенцем, прежде чем надеть свою новую хлопчатобумажную пижаму. Джоуи помогла мне выбрать несколько штук в Интернете, и их доставили сегодня утром. Мне было не особенно удобно тратить деньги Данте, но какой у меня выбор, если он настаивает на том, чтобы держать меня здесь, а мне нечего надеть.

Когда я захожу в спальню, я удивленно моргаю, увидев, что он стоит у кровати без рубашки, засунув руки в карманы костюмных брюк.

— Что ты здесь делаешь так рано? — спрашиваю я, пересекая комнату, отводя глаза от его подтянутого тела, потому что из — за этого у меня падает по меньшей мере сотня баллов IQ.

— Ты хотела поговорить, верно?

— Думаю, я сказала все, что должна была сказать раньше, — холодно говорю я, проходя мимо него, но он хватает меня за запястье, останавливая на полпути.

— Так, может быть, ты можешь просто послушать? — говорит он тем низким, рычащим тоном, от которого веет угрозой и сексуальной привлекательностью. Я дрожу от его прикосновения, когда он притягивает меня ближе к себе. — Если ты ждешь, что я извинюсь за то, что привел тебя сюда в тот день, Кэт, этого никогда не произойдет.

Я должна была догадаться, что такой человек, как он, не знает значения слова "прости”.

— Потому что я ни о чем из этого не жалею. И я бы сделал это снова миллион раз.

— Ты бы сделал это? — шепчу я, когда жар разгорается под моей кожей.

Его брови хмурятся, когда его глаза впиваются в мои.

— Да. Так что я никогда не пожалею о том, что взял тебя.

— Ну, по крайней мере, теперь я это знаю, — говорю я, пытаясь казаться спокойной и собранной, хотя мой пульс учащается.

— Но я сожалею о том, как я обращался с тобой, котенок, — шепчет он, убирая влажную прядь волос с моего лица. — Ты заслуживаешь лучшего. Я буду лучше.

Я моргаю, глядя на него, пораженная его признанием и его честностью, но он так легко не отделывается.

— Да, — соглашаюсь я. — Так намного лучше.

— Я хочу сделать это с тобой, Кэт. Я хочу, чтобы ты была здесь, со мной, и не потому, что мое эго пострадало бы, если бы ты ушла, а потому, что с тобой моя жизнь становится лучше.

— А как насчет моего будущего, Данте? Как оно выглядит для меня? Навеки твоя любовница, неспособная покинуть этот дом?

Пальцы, сжимающие мое запястье, сгибаются, когда он усиливает хватку.

— Не моя любовница. Ты будешь моей женой.

— Твоя жена? — я громко смеюсь, потому что это, должно быть, какой — то розыгрыш.

— Моя жена, — повторяет он, четко выговаривая каждое слово.

— Я не выхожу за тебя замуж.

— И я не хочу, чтобы у моего ребенка родился кто — то другой, кроме Моретти во всех смыслах этого слова.

— Иисус Христос, — я пытаюсь вырвать свою руку из его хватки, но он не позволяет мне. — Ты в курсе, что мы больше не живем в 50–х, верно? — огрызаюсь я.

— Это не подлежит обсуждению, Кэт. Моя семья основана на традициях и наследии, и я не позволю, чтобы были какие — либо сомнения по поводу первого ребенка, родившегося в следующем поколении. Ты будешь моей женой к тому времени, как родится наш ребенок.

Я смотрю на него, открыв рот. Он серьезен? Данте Моретти намерен сделать меня своей женой — с моего согласия или без него?

— Ты просила меня дать ответы на некоторые вопросы о твоем будущем, так почему же ты все еще находишь способ противостоять мне?

— Потому что это делается со мной, как будто у меня нет выбора в этом вопросе, Данте. Я вообще ничего не контролирую.

Он вздыхает и отпускает мое запястье, раздраженно проводя руками по своим волосам.

— Ты носишь моего ребенка, Кэт. Когда ты забеременела, это изменило наши жизни, и теперь от этого никуда не деться.

Я знаю, что в его словах есть смысл. Данте не тот парень, с которым можно завести ребенка и рассчитывать на счастливое раздельное совместное воспитание. Семья для него — это все, и он ни за что не позволил бы своему ребенку жить где — либо, кроме как под защитой своего особняка. И я знаю, что это самое безопасное место для сына или дочери главы "Коза Ностры", но все равно больно осознавать, что моя судьба решена.

— А как насчет всего остального? Как твоя жена, я остаюсь здесь пленницей? Никогда не смогу уйти?

— Нет, как моя жена, ты будешь хозяйкой этого дома. Ты сможешь приходить и уходить, когда тебе заблагорассудится…

— Я буду? — я прерываю его, внезапно воодушевленный перспективой некоторой свободы.

— В пределах разумного, Кэт, — говорит он строгим и командным голосом. — Мне все равно нужно будет знать, куда ты направляешься, и с тобой всегда будет охрана.

Я хмуро смотрю на него, и он прищуривает глаза, прежде чем добавить:

— Для твоей безопасности, а не потому, что я думаю, что ты сбежишь.

— Как ты можешь быть так уверен, что я не сбегу? — шепчу я, не в силах противостоять вызову.

Он делает шаг вперед, пока его тело не прижимается ко мне.

— Потому что ты бы никогда не оставила нашего ребенка. И если ты когда — нибудь попытаешься уехать с нашим ребенком, ты знаешь, что я бы превратил эту землю в пепел, чтобы вернуть вас обоих ко мне.

Жар разгорается под моей кожей. Его собственничество — красный флаг для меня, по крайней мере, так и должно быть, так почему же это заставляет меня чувствовать себя такой могущественной и защищенной? Почему мысль о принадлежности этому мужчине заставляет меня чувствовать себя в большей безопасности, чем когда — либо в моей жизни? Не говоря уже о огне в его глазах, когда он говорит подобные вещи, вызывает у меня желание обхватить ногами его талию.

— Это твоя идея предложения? — вместо этого я спрашиваю.

— Вроде того, — говорит он со злой усмешкой.

Я втягиваю нижнюю губу в рот, глядя в его темные глаза. Он проводит рукой по моему боку, пока не достигает подола моего топа:

— Что это, черт возьми, такое, котенок?

Я смотрю вниз на свою новую ночную рубашку.

— Пижама?

Он выгибает бровь:

— Откуда ты их взял?

— Эм, тот бутик, на который у тебя есть кредитная линия. Джоуи помогла мне. Я собиралась спросить тебя, могу ли я их купить, но ты был занят, и мне нужно было.

— Меня не волнует, что ты потратила деньги, Кэт, — рычит он, лаская меня по щеке. — Ты можешь потратить все, что тебе нужно. Я собирался посоветовать тебе купить новую одежду, но меня волнует, что ты купила это чудовище.

Я смотрю на безобидную одежду. Она из мягкого матового белого хлопка с едва заметным рисунком в виде сердечка. Вряд ли это чудовище.

— Они закрывают слишком большую часть твоего прекрасного тела, и я никогда не хочу видеть их снова.

О. Они действительно покрывают все, кроме моих рук, ног и головы.

— Ну, они также предназначены для того, чтобы сидеть в кабинете, смотреть телевизор или ходить на завтрак по утрам, — говорю я, пожимая плечами. — И они мне вроде как нравятся

Он теребит подол, пока его взгляд скользит по моему телу:

— Полагаю, от них может быть какая — то польза, но они не для моей постели, — он начинает стягивать топ через мою голову.

— Я собиралась посмотреть телевизор с Джоуи, — слабо протестую я, даже когда поднимаю руки в знак согласия.

— Макс и Джоуи смотрят фильм. Она не будет возражать.

— Меня так легко заменить, — говорю я с преувеличенным вздохом.

Он стягивает с меня топ и бросает его на кровать, прежде чем прижаться губами к моему уху:

— Не мне, котенок.

Его теплые руки скользят по моей спине, пока не опускаются под пояс моих брюк. Когда его пальцы касаются моей голой задницы, он поднимает голову и выгибает бровь, глядя на меня: