Забытый: ЛУКА (ЛП) - Кеннеди Слоан

Но, очевидно, не все родители.

- Я разозлился на Джио, - каким-то образом смог выдавить я. - Чем больше он отрицал, что знает меня, помнит меня, чем больше говорил, что любит человека, который причинял ему боль все эти годы, тем больше я расстраивался и требовал, чтобы он сказал правду. Все эти годы мы с братьями пытались помочь всем детям, но я так и не смог по-настоящему понять, через что им пришлось пройти… через что пришлось пройти их разуму, понимаешь? Джио просто замкнулся в себе. Это было все равно, что потерять его снова. Это было похоже на то, как если бы его украли прямо у меня на глазах, но я ничего не мог сделать, чтобы остановить это. Доктор сказал, что это был своего рода отрыв от реальности... что его разум пытался защитить себя. Он перестал говорить, перестал двигаться, перестал есть, пить. Он был рядом, но его не было.

Волнение и беспомощность внутри меня начали нарастать. Мне хотелось встать и ударить по чему-нибудь. Я хотел причинить кому-нибудь боль, чтобы почувствовать, что могу причинить ее и себе. Я знал, что беспокойство только усилится, поэтому я ослабил хватку на Реми, чтобы убежать от него.

- Не надо, - прошептал Реми. В конце концов, он крепче обнял меня, не давая пошевелиться.

- Реми, - начал я, но он оборвал меня.

- Ты должен бороться с этим, Лука, - прошептал он. Он обнял меня одной рукой за поясницу и отодвинулся достаточно, чтобы посмотреть мне в лицо. - Я знаю, это больно, но бег не поможет. Бесчувственность не поможет. Нет такого лекарства или напитка, которые могут заставить нас забыть. Нет достаточно удаленного места, где мы могли бы спрятаться.

Меня бесило, что он был прав.

- Она не узнала меня. Когда я перестал плакать и сказал ей, кто я такой, она просто стояла рядом. Затем она спросила меня, что я здесь делаю. Она подумала, что мне нужны деньги. Она сказала, что у них их нет, - объяснил Реми.

Он снова опустил глаза, и когда я снова притянул его к своей груди, то гладил пальцами его ухо, пока он продолжал свой рассказ.

- Они даже не искали меня, Лука, - выдавил Реми. Я почувствовал, как влага просачивается сквозь мою рубашку, и точно знал, что это. - Они сказали людям, что я сбежал. Но я этого не делал. Когда я был ребенком, дома было плохо, но я все равно любил их. Я бы никогда не сбежал. У меня были младшие братья и сестры, за которыми нужно было присматривать. Я бы никогда так с ними не поступил… оставил их в таком состоянии. - Рыдания начали захлестывать Реми, когда он добавил: - Они даже не искали меня. Все эти годы я ждал, а они даже не искали меня.

У меня защипало в глазах и сдавило горло, когда я осыпал поцелуями его макушку и бормотал бессвязные слова в надежде, что смогу как-то утешить его. Я хотел убить людей, которых он называл своими родителями. Они не были ими. Они потеряли это право в тот момент, когда повернулись к нему спиной.

- Они не заслуживали тебя, малыш, - прошептал я ему, когда он заплакал.

Мучительные, резкие рыдания сотрясали его тело, казалось, несколько часов. Когда он, наконец, успокоился, моя рубашка спереди промокла насквозь, и я чувствовал себя физически измотанным, как будто это я один выдерживал эмоциональный натиск. Я ожидал, что он ослабит хватку, когда успокоится, но был рад, что его хватка оставалась такой же крепкой, и что он не пытался отдалиться от меня. Внутри у меня все сжалось, когда в моем мозгу разгорелась война. Мысль о том, чтобы еще раз открыться этому мужчине, шла вразрез со всем, что я о себе знал, но все было так, как он сказал - бежать было некуда.

- Я так сильно люблю его, Реми, - выдохнул я. - Я просто хочу, чтобы он вернулся.

Я ждал стандартной фразы о том, как я верну своего сына, но когда Реми все-таки ответил, он сделал это без слов. Он откинулся назад настолько, что мог смотреть на меня. Его лицо было мокрым от слез, а кожа раскраснелась. Он обеими руками погладил меня по щекам, и я был удивлен, когда почувствовал, как кончики его пальцев скользнули по моей влажной коже. Его глаза встретились с моими, когда он нежно погладил меня по лицу.

Желание убежать ослабло, и когда он руками слегка наклонил мою голову вперед, я подчинился без колебаний. Его мягкие губы прижались к моему лбу и задержались там надолго. От нежного поцелуя по моему телу пробежала дрожь, и когда я выдохнул, то почувствовал, как тугой узел в животе начал ослабевать. Он не произнес ни слова, но все же сумел сказать именно то, что мне нужно было услышать.

Что все будет хорошо. Что со мной все будет хорошо.

Когда Реми прекратил свои нежные ласки и начал отстраняться, я понял, что мне не хочется отпускать его. Его щека была прижата к моей, и я почувствовал и услышал его тихий вздох, когда он понял, что я его не отпускаю. Но он не сопротивлялся. На самом деле, когда я начал водить губами вдоль линии его подбородка, единственным его движением было запустить пальцы в мои волосы. Я знал, что мне нужно остановиться, потому что на этот раз меня никто не прервет. Не будет ни телохранителя, стучащего в дверь, ни кричащей малышки, требующей внимания. Но я заглушил все предупреждения в своем мозгу о том, что это была феноменально плохая идея, и сделал именно то, что велел мне Реми.

Я чувствовал.

Глава пятнадцатая

Реми

Он дал мне все шансы отстраниться, прежде чем его губы встретились с моими. Меня абсолютно ничто не удерживало рядом с ним, кроме его ослабленной хватки на моей талии. На самом деле, если уж на то пошло, это я держался за него, потому что мои руки все еще были на его лице. И когда наши губы разделяло всего несколько миллиметров, именно я слегка приподнялся, чтобы сократить то небольшое расстояние, которое разделяло нас.

Я ожидал, что он сделает то же, что делали все остальные парни, которые целовали меня - грубо погрузит свой язык мне в рот. Те немногие мужчины, которые платили за общение с «бойфрендом», всегда перед сексом осыпали меня нежными словами любви и обожания, но они всегда трахали меня так же безжалостно, как и все остальные. И я не мог представить, чтобы какой-нибудь парень захотел услышать неприятные слова, которые говорились в мой адрес, когда я был прижат к матрасу или к стене.

Так что я понятия не имел, почему я позволял всему этому происходить. И, что еще хуже, почему я хотел, чтобы это произошло.

Моим намерением было предложить Луке поговорить с кем-нибудь о событиях этого дня, тем более что они с братом все еще не общались. Алекс предоставил мне достаточно информации о Джио, чтобы понять, почему молодой человек так бурно отреагировал на присутствие своего отца. Мое сердце разрывалось от боли за Луку, потому что я не сомневался, что все, чего он хотел, - вернуть своего ребенка. Я даже представить себе не мог, каково ему было бесконечно искать своего сына, найти его живым, но не желающим признавать его и их отношения.

Лука своим молчанием ясно дал понять, что он просто хочет, чтобы его оставили в покое, но я беспокоился о том, как это на него повлияет. Нет, он не употреблял наркотики, как я, но я знал, что его первым побуждением будет попытаться убежать или проигнорировать боль.

Неделей раньше я бы сказал ему, что ему нужно просто оставить все как есть, забыть о прошлом… На самом деле, я сказал ему это, когда речь зашла о том, что произошло между нами двумя. Но то, как Лука вел себя с другими, по сравнению с тем, как он вел себя, когда были только он, я и Вайолет, по крайней мере, в первые дни после того, как мы нашли Вайолет, открыло мне глаза. С другими, включая его брата, он всегда носил маску. Он был с ними в той роли, которой от него ожидали.

Жестким.

Холодным.

Отстраненным.

Но те несколько случаев, когда мы с ним и Вайолет были вдвоем и делали что-то простое, например, завтракали или играли с Вайолет в какую-нибудь игру на полу в гостиной, показали мне ту сторону этого человека, в которую я начинал верить, и которая была той, кем он был на самом деле. Это был тот самый человек, который, подозреваю, пытался справиться с последствиями своей встречи с сыном в тот день ранее.