(Не)образцовый айдол Восточной Старшей (СИ) - Блум М.

— Не наглей, сынок! — донеслось мне в спину. — Вообще-то, я дала тебе все!

Ну вообще-то, не все. Но желания спорить сейчас не было. Ни с ней, ни с К. Я всегда проигрывал им в спорах — потому что они ведут споры мозгами, а я сердцем. И это главное, в чем я не прав.

— Спокойной ночи, мам…

Моя комната встретила тишиной, картонной Катериной в углу (в шкаф ее, что ли, закинуть?) и кучей бутылок, оставшихся от недавней попойки. Пробравшись через них, я уже собрался рухнуть на кровать, но взгляд сам упал в зеркало. Видок, конечно, был так себе: взъерошенный, пьяный, отчаянный — не кобель, а побитый пес, не дикий мустанг, а загнанная кляча. На шее синяками отцветали ее засосы, а еще под майкой на груди, на плечах и даже под плавками. Отцветали — чтобы совсем исчезнуть…

Ну да, понятно, почему она положила на мои угрозы. Весь мой вид сейчас просто орал: «не могу без тебя! вернись ко мне! я все прощу!» Фу, Мишель, фу! Самому за себя стыдно! Я так долго был с ней, что уже и забыл, каково это без нее. Весело ж вроде было… Так пора себе напомнить! Себе и ей, чтобы даже не думала, что ее парень — пардон, бывший парень — бросает слова на ветер!

Как они там все говорили? Отдохнуть от нее, насладиться свободой? Отличный совет, с этого и начну! Так отдохну, так наслажусь, что сама еще локти кусать будет!

Решив начать с малого — крошечной мелочи, которой зараза меня всегда лишала, — я достал свой легендарный вейп из мавзолея шкафа. Когда-то он был отправлен туда на вечный покой, но теперь старина восстал из мертвых и снова мне пригодился. Картонная Катерина с возмущением и осуждением смотрела, как я заряжал его для нового использования.

— Мои губы даже не притронутся к твоим губам, если от них будет пахнуть куревом…

Пххх!.. Какая угроза! Струйка дыма вылетела из моих губ в ночное небо. На улице уже было тихо: собаки успокоились, сигналки замолкли, соседи выключили свет и закрыли окна, и только в одном дворе еще кипела жизнь. Там, где собирали мои подарки с газона.

Пххх!.. Смотри, зараза, до чего ты меня довела! Когда я лишал себя этого, я думал, это будет трубка мира. Моя уступка тебе, чтобы и ты мне уступала. Но теперь это для тебя — туман войны. Попробуй угадать, что я буду делать дальше…

Пххх!.. И снова дым заволок ночное небо, пряча мое окно от ее окна, если вдруг она смотрела в мою сторону. Вот так теперь и будет!

Вот так моя девушка и стала бывшей. Но если вы думаете, что это все, то и это еще не все…

Ep. 18. Осторожно: злой бывший!

В Карпове бытует мнение, что я сексоголик. Ни фига! У меня бывают недели, даже месяцы, когда я вполне обхожусь подручными средствами. Когда меня настолько бесят эти женщины, бесит, что природа создала их настолько коварными, холодными и расчетливыми, что мне не то что трахаться, даже разговаривать с ними не хочется!.. Секс у меня регулярно бывает лишь в двух случаях. Когда я в отношениях и когда я в отча свободный дикий мустанг, отвязный карповский кобель! Без стыда и совести, без девушки и отношений — в общем, наслаждаюсь жизнью и всеми ее прелестями! Как сейчас.

— Ну, за новую жизнь!.. За свободу! За тебя, Мишель!.. И за девушек! За кучу девушек! — вскинула моя братва бокалы в воздух.

Алкоголь уже играл в голове. Музыка гремела фоном. Девчонки, танцующие в лучах стробоскопов, изо всех сил старающиеся показать свои тела, гипнотизировали взгляд. Девушки, куча девушек…

Отмечать начало моей новой свободной жизни — без головняков, абьюза и токсика от той, кого сегодня нельзя называть — мы с пацанами поехали в самый большой и самый пафосный клуб города. Именно тут, на горе, собираются самые отвязные гости Карпова, разогретые слухами о нашей развеселой курортной жизни, чтобы тоже приобщиться к ней. Хотя бы на ночь. Поэтому склеить здесь кого-то как не фиг делать. В общем, мы приехали в гламурное, культовое место, топовый городской потрахушник, который исключительно из соображений маркетинга называется по-другому.

Само собой, в такое легендарное заведение толпами ломятся еще не начавшие половую жизнь девственники, думая, что хоть тут-то им перепадет. Приезжают на самокатах, велосипедах, некоторые даже пешком восходят на гору, как бродячие иноки-паломники, и выстаивают длиннющую очередь к вратам этого Эдема только для того, чтобы получить под зад на фейсконтроле. Войти в девушку там, на земле, куда проще, чем в этот клуб на горе. Ибо в эти двери не пускают абы кого. Однако мы с пацанами не в той лиге, чтобы из-за такого волноваться.

Мы здесь тусили, даже когда нам еще не было по восемнадцать — нас пускали, у нас были билеты. Банка России. Много билетов и на всех. А сейчас мы проходили вообще с полным правом. Правом трахать все, что шевелится, и пить столько, сколько заблагорассудится. Правом, которым так и хотелось сегодня злоупотребить.

— Так, — обвел я глазами моих хлопцев, — вы все лично следите, чтобы я сильно не нажрался и не начал творить дичь!

— Нет, мы лично тебя набухаем, чтобы ты нажрался и начал творить дичь! — Жека наполнил мой опустевший бокал.

— И расслабился уже наконец! — вклинился Тим. — Мы не та-кого-нельзя-называть, мы тебя сдерживать не будем!

— Бро, если надо, я лично тебя на бабу посажу! — ударил себя в грудь Тоха.

— А то пока мы забиваем голы, — резюмировал Егор, — ты, уж прости, на скамье запасных… Спасибо той-кого-нельзя-называть, что хоть выпустила тебя на поле…

Что-то ту-кого-нельзя-называть вы уже больше раз назвали, чем можно. Или реально хотите, чтоб я быстрее нажрался?

— Если уж мериться голами, — подхватил я бокал, — у меня побольше вашего будет. Даже на скамейке запасных!

А уж на сколько полей меня приглашали на квалификацию… Но спасибо той-кого-нельзя-называть — до недавних пор я был ярым патриотом родного стадиона. Кстати, о ней… Пока пацаны начали жарко спорить и выяснить, у кого все-таки было больше, я залез в адресную книгу и, чувствуя, что вечер может закончиться чем угодно, переименовал «К» в телефоне в «Пьяным не звонить!» Так, на всякий случай…

— Мишель!..

— А? — я поднял глаза, сохраняя изменения.

— А у тебя-то сколько их было?

— Вы до таких чисел считать не умеете, — хмыкнул я и снова подхватил бокал.

— Но первой-то хоть кто была? — не отставал Жека.

— Да, колись! — подхватил Егор. — Кто сделал из волчонка волка?

— Регинка, — как есть ответил я. А что, ни я, ни она этого никогда и не скрывали. Особенно она. Особенной от той-кого-нельзя-называть… Да блин, я ж расслабиться хотел! Сколько еще можно ее называть⁈..

— О, и у меня Регинка, — оживился Тоха.

— И у меня Регинка, — залыблился Жека.

— И у меня! — ухмыльнулся Егор.

Надо же, сколько у нас у всех, оказывается, общего! А следом все дружно посмотрели на Тимона, который молча цедил бухло.

— Только не говори что…

— Вы дебилы? — чуть не подавился он. — Она моя сестра!

— Аа, тогда понятно, почему ты оставался девственником дольше всех!..

И все дружно заржали.

— За девушек, которые делают нас мужчинами!.. — накинулся на подходящий тост Тоха.

Решив, что за это стоит выпить, мы еще разок чокнулись и пригубили. И плевать, что у большинства собравшихся эти девушки были одной и той же. Надеюсь, Регинке сейчас где-то сильно икается.

— По-моему, за этим столом критически не хватает девушек… — проворчал Тимка. — Вон уже начали всякую фигню собирать!

— И правда, давайте уже пригласим кого-нибудь! — зажегся идеей Жека.

— Смотрите, какие горячие… И вон те!.. А вон те нравятся? — аж заерзал на стуле Тоха, отмечая приглянувшиеся варианты. — Нравятся, Мишель?..

— Да, хороши, — одобрил я, поглядывая на четырех девчонок за столиком неподалеку, которые будто бы прислушивались к отголоскам нашего разговора и поглядывали на нас. Я тестово помахал им, они — все четверо! — охотно помахали в ответ. Да легче легкого! Я даже отвык — после той-кого-нельзя-называть — что с девушками может быть так легко…