Увиденный: ЛЕКС (ЛП) - Кеннеди Слоан

Лекс глубоко вздохнул и сказал:

- Так и есть.

У меня внутри все сжалось, когда я добавил:

- Я ничего не ищу, Лекс. Я знаю, что должен был сказать это с самого начала...

Лекс прервал меня, сказав:

- Мы не подходим друг другу.

Мне хотелось верить, что в его голосе прозвучала нотка разочарования, хотя я знал, насколько это противоречиво.

- Я ни с кем не нахожу общий язык. Я любил свою жену, но наш брак был неудачным. Может, если бы я все сделал по-другому... - Я замолчал и посмотрел на свои руки.

Они были сцеплены, как и у Лекса. Сжимая друг друга... как будто, держась за одну руку, мы могли чувствовать себя менее одинокими. Лекс, должно быть, услышал или почувствовал, что я делаю, потому что остановил это движение, накрыв мои руки своими.

- Скажи мне, что тебе нужно, Гидеон, - мягко попросил он.

Я хотел сказать ему, что мне нужно вернуться к тому, что было до его приезда. Когда было легко не чувствовать и не желать.

- Я хочу снова стать бесчувственным, - признался я.

Я не сводил глаз с пальцев Лекса, пока он поглаживал мои.

- Теперь я не так сильно по ним скучаю, - услышал я свой шепот. Я даже не понял, откуда взялись эти слова. Я намеревался навсегда отгородить их от мира стеной в своем сердце.

- По кому скучаешь, Гидеон? - Спросил Лекс.

Но я не мог ему ответить. У меня перехватило дыхание от переполнявших меня эмоций. Я знал, что мое молчание обеспокоит Лекса, поэтому попытался найти какие-нибудь слова, любые, чтобы убедить его, что я не игнорирую его. Но тут, к моему удивлению, Лекс встал. Он просунул свою руку между моими и переплел наши пальцы.

- Пойдем, полежишь со мной немного, - пробормотал он, а затем потянул меня за руку.

Я не мог сказать «нет», да и не хотел этого делать.

Я встал и последовал за Лексом. Он без особых проблем прошел через гостиную к моей спальне. Конечно, это было медленно, но что-то в том, чтобы следовать за ним, а не вести его за собой, было тем, что мне было нужно в тот момент. Я чувствовал, как слезы наворачиваются на глаза, когда старые воспоминания стали одолевать меня одно за другим. К тому времени, как мы добрались до моей комнаты, меня неудержимо трясло. Желание сбежать было сильным, но потребность держаться за Лекса была сильнее.

Лекс подвел меня к кровати и откинул одеяло. Он придвинулся ко мне вплотную и тихим шепотом приказал лечь. В его просьбе или в том, как он держал меня за руку, когда я двигался, подчиняясь ему, не было ничего сексуального. Я скользнул по кровати к стене и лег на бок, лицом к ней. Матрас прогнулся, когда Лекс лег позади меня. Но только когда он прижался лицом к моей спине и обнял меня за талию так, что его ладонь легла мне на сердце, в моей броне появилась первая трещина.

- Все в порядке, Гидеон, - прошептал Лекс мне на ухо.

Он повторял эти слова снова и снова, и с каждым разом трещины в стене, которую я возвел вокруг своего сердца, становились все больше и больше. Я боялся того, что произойдет дальше. Я хотел остановить это. Но вместо этого моя рука потянулась вверх, чтобы накрыть руку Лекса, прижатую к моей груди. В дополнение к словам, что все в порядке, Лекс стал говорить другие вещи, такие как «Отпусти, милый» и «Я рядом, Гидеон. Я рядом».

Мое зрение затуманилось, когда глаза наполнили слезы. Слезы, которые я не проливал ни разу за последние три года. Не было никакой надежды сдержать их, когда они потекли по щекам.

Горячие, влажные и бесконечные.

Но я все равно держался.

А потом Лекс склонился надо мной, его губы скользнули по моему виску, а затем опустились ниже, чтобы поцелуями смахнуть выступившие слезы. Они, конечно, не прекратились, но, похоже, Лекса это не остановило. Вместо этого он прижался губами к уголку моего рта.

- Отпусти себя, Гидеон. Я верну тебя обратно.

Я сделал все, что мог, чтобы остановить это. Я яростно замотал головой. Я сжал руку Лекса так сильно, что стало больно. Я зажмурил глаза, как будто это могло как-то все остановить. Я мысленно послал Бога ко всем чертям. Но ничего не помогало. Ничто не могло удержать меня от того, чтобы пустота внутри меня не разверзлась. Я повернулся в объятиях Лекса и прижался к нему.

А потом я сделал именно то, что он мне сказал.

Я отпустил себя.

Глава семнадцатая

Лекс

Даже неделю спустя я все еще слышал его крики в своей голове.

Я понимал, что такое страдание. Дети, которым мы с братьями помогали каждый день, страдали. Они пережили самые ужасные испытания, но многие из них поступали точно так же, как Гидеон.

Они сдерживались. Они прятали свою боль глубоко внутри себя в надежде, что она никогда больше не увидит свет.

Многие из них так и не вернулись к прежней жизни. Они нашли другие способы притупить свою боль. И, к сожалению, те, кто не мог ее похоронить или притупить, часто прибегали к последнему способу - последнему побегу.

Я не сомневался, что причиной страданий Гидеона было то, что он давным-давно похоронил. Не было другого объяснения тому, что он позволил мне наблюдать за его страданиями. Интуиция подсказывала мне, что его боль была связана с ребенком, которого он потерял. Я все еще не был уверен, как умерла его дочь или какие обстоятельства были связаны с его вторым ребенком, но это не имело особого значения. Важно было только то, что Гидеон страдал, и я не знал, помог я ему или навредил, потому что Гидеон не говорил со мной ни о чем из этого.

Прошла неделя с тех пор, как я проснулся один в постели Гидеона, а моя футболка спереди все еще была влажной от его слез. Когда я отправился на его поиски, то обнаружил его на кухне, он убирал посуду, оставшуюся после нашей импровизированной драки едой. Как только я поздоровался с ним, я понял, что между нами снова что-то изменилось. Я понимал, что он, вероятно, испытывал смущение, но надеялся, что мы сможем преодолеть это.

Но этого не произошло.

Все, что нам удалось, это вернуться к тем отношениям, которые были у нас, когда я только приехал. Когда он был смотрителем, а я арендатором.

Отвезя меня домой в тот вечер, он убедился, что я в безопасности в домике, прежде чем уйти. На следующий день он вернулся, но только для того, чтобы пополнить запасы дров. После этого каждый день повторялось одно и то же. Единственный наш разговор состоялся, когда он спросил, не нужно ли мне чего-нибудь еще. Формальность была чертовой сукой, но я ее понимал.

Я проводил время в домике, пытаясь сориентироваться. Я стал включать в свой распорядок дня прогулки по верхнему этажу, и через неделю, изучив все, теперь мог легко находить дорогу из одной комнаты в другую. Искушение позвонить своим братьям было велико, но я знал, что не готов. Удивительно, но теперь я больше страдал из-за уязвимости, которую чувствовал по отношению к Гидеону, а не из-за потери зрения, что мешало мне связаться с Кингом или другими моими братьями. Я поклялся себе, что не буду испытывать никаких чувств к Гидеону, но, видимо, в этот момент мое сердце было не готово к клятвам.

Я отправил Гидеону несколько сообщений, но по прошествии первых нескольких дней я даже не потрудился снова включить свой телефон, чтобы проверить их, потому что знал, что он не ответит.

Впрочем, я не был совсем одинок. У Брюера была привычка заходить ко мне каждый день после обеда. Гидеон неизбежно приезжал за ним, но он просто звал собаку с подъездной дорожки, и когда я открывал дверь, животное убегало к тому, что, как я предполагал, было ожидающим грузовиком Гидеона. Не уверен, что именно я сделал, чтобы заслужить привязанность пса, но мне определенно хотелось, чтобы хоть что-то из этого передалось его, покрытому изнутри шрамами, владельцу.

Погода, хотя и оставалась холодной, на прошлой неделе была немного более устойчивой. Снега так и не выпало, поэтому я стал прогуливаться вокруг домика, просто чтобы размять ноги. Каждый день я тратил часы на то, чтобы просто определить ближайший периметр вокруг себя, чтобы ненароком не заблудиться.