Перекресток (ЛП) - Перри Девни

— Конечно, — сказала Индия.

Были люди, которые понятия не имели, что мама не была матерью Джекса. Мне так больше нравилось. Я никогда не хотел, чтобы к Джексу относились по-другому только потому, что он не был плотью и кровью Лили Хейвен. И это была одна из тех грязных историй, о которых мы старались умолчать. Насколько это было возможно в нашем маленьком городке.

Сплетни были неизбежны. В основном с ними сталкивалась мама. Но жизнь на ранчо помогла ей. Она могла оставаться в уединении, особенно в начале, когда мельница слухов работала на полную мощность.

— Мама вмешалась, — сказал я Индии. — Она не бросила папу. Она заботилась о Джексе. Кормила его. Меняла подгузники. Укачивала его посреди ночи. Учила его завязывать шнурки на ботинках. Она вела себя как его мать. Единственное, что она никогда не позволяла ему делать, это называть ее мамой.

— Почему?

— Понятия не имею. Всякий раз, когда я спрашивал, она меняла тему. Все, что я знаю, это то, что она с самого начала объяснила ему, что ее зовут Лили. Если он называл ее мамой, она поправляла его.

Индия молчала, вероятно, потому, что сказать было особо нечего. В детстве это было странно для меня. Слышать, как она поправляет Джекса. Только я один мог называть ее мамой.

Но этот ее выбор стал трещиной, которая продолжала расширяться и разлучала моих родителей.

— Мама и папа постоянно ссорились. Я просыпался посреди ночи и слышал, как они ссорятся. Она просто не могла смириться с тем фактом, что он изменил ей. Она хотела еще детей, но после моего рождения возникли некоторые осложнения. Отец, сделавший ребенка другой женщине, сломал что-то внутри нее. Становилось все хуже и хуже, пока однажды мама не сказала, что все кончено.

— В тот день, когда я подслушала их разговор.

— Да. — В тот день я тоже подслушал их разговор. — Развод был быстрым. Но это дорого обошлось папе. Мама несколько десятилетий проработала на этом ранчо, но не захотела оставаться. Это был ее дом, и они не могли продать его и поделить деньги. Отец был должен ей за то, что она здесь сделала, поэтому заплатил за счет их соглашения. Она купила квартиру в городе и начала работать медсестрой.

— И ты остался на ранчо?

— Я мотался туда-сюда. Во время футбольного сезона я оставался с ней в городе, чтобы не садиться за руль. Летом жил с отцом, потому что работал здесь. Они никогда не навязывали мне опекунство, они позволяли мне выбирать.

— А Джекс?

— Он остался с папой. Мама приезжала навестить его, особенно в те ранние годы. Но со временем они стали видеться все реже и реже. Перед тем, как Джекс уехал в колледж, они сильно поссорились.

— Все кончено?

— Ему приходится называть ее Лили.

— Ага. — Индия кивнула.

Я любил свою мать. Но, сделав этот выбор так давно, когда ее чувства были разбиты вдребезги, она причинила боль и Джексу.

— Полный бардак. — Я вздохнул. — Так было на протяжении десятилетий. Развод обошелся папе очень дорого. Вдобавок ко всему, ему пришлось нанять управляющих для курорта. До этого всем заправляла мама. Никто никогда не работал так усердно, как она. Никто никогда не заботился о нем так, как она. Он был ее. Пока она не ушла, и тогда это была просто чья-то работа. Отцу приходилось все больше и больше вмешиваться, чтобы компенсировать это.

Оглядываясь назад, я вижу, что ситуация постепенно ухудшалась. Я видел, что решения, которые принимал отец, я бы не принял. Но большую часть тех лет, что прошли после ухода мамы, я был ребенком. Я не осознавал финансового баланса между курортом и ранчо.

И даже когда я закончил колледж и вернулся на работу, я последовал совету отца. Я следовал его указаниям.

Он был моим отцом. Он управлял этим местом много лет.

Почему он не знал, что делает?

Каждый раз, когда я бросал ему вызов, он бросал мне вызов в ответ. Он убедился, что я знаю свое место. Если бы это был любой другой человек, любой другой работодатель, я бы уволился. Но он был моим отцом. Я слишком долго верил в его правоту.

— Мы выплатили маме все до последнего цента. Я никогда не огорчусь из-за этого. Она пролила свою кровь, пот и слезы на это место. Но это была первая брешь в броне. Еще одна трещина, которая со временем выросла.

Индия хмыкнула.

— Потом покупка земли.

— Эта чертова земля, — проворчал я.

— Мелвины. Это были ваши соседа, верно?

— Верно. — Неудивительно, что Индия провела свое исследование и узнала имя предыдущего владельца. — Они жили здесь почти столько же, сколько мои бабушка и дедушка. Я ходил в школу с Санни Мелвином.

— С ними что-то случилось? Поэтому они его и продали?

— Родители Санни, как и мои, были в разводе. Это было семейное ранчо его матери. Она не хотела жить здесь, терпеть суровые зимы, поэтому переехала после того, как он окончил школу. Кажется, во Флориду. И передала все Санни.

Этому высокомерному дерьму.

— Мы с ним почти не общались. Время от времени его скот или наш убегал через забор. Но в остальном мы с Санни никогда не были друзьями. Он был не из тех людей, которых мы пригласили бы в покер-клуб или куда-нибудь выпить.

— Почему?

— Он лжец и мошенник. — Он был таким еще в старшей школе и так и не смог из этого вырасти. — Но на самом деле проблема была не в Санни. А в Кортни.

Плечи Индии напряглись, пока мы шли. Она знала это имя.

— Кортни работала здесь менеджером. Она взяла на себя все обязанности, которые раньше выполняла мама. Ей нравился курорт. Она любила гостей. И чем дольше она была здесь, тем больше мы позволяли ей командовать.

Я перестал задавать вопросы. Перестал заниматься курортным бизнесом. Я позволял папе и Кортни проводить утренние встречи за чашечкой кофе. И пока они вдвоем обсуждали то, о чем обычно говорили, я работал на улице.

— Она предложила папе купить землю. Сказала, что слышала в городе, что Санни подумывает о продаже. Папа всегда мечтал о земле Мелвинов. Он всегда говорил о том, что она прекрасно дополнит ранчо Хейвенов. Что мы могли бы использовать ее для строительства дополнительных домиков для гостей. Что у них лучшая почва для сенокоса, так что мы можем получать больше, чем по одному скосу в год.

— Кортни знала, что ему нужна эта земля?

— Безусловно.

— И она закинула удочку.

— И он клюнул на нее. Без колебаний. Он никогда не говорил мне, что собирается купить землю, пока не пошел в банк и не взял ссуду.

— Кёртис. — Индия съежилась.

— Кортни тоже никогда не упоминала об этом. Они оба знали, что я буду задавать вопросы, поэтому держали меня в неведении.

У Индии отвисла челюсть.

— Серьезно?

— Серьезно. — Боль от предательства Кортни со временем прошла. Но будь я проклят, если моя гордость не была уязвлена даже спустя годы. — Она спала с Санни. После того как сделка была оформлена, они вместе покинули Монтану.

— Что? — У Индии отвисла челюсть. — Вот почему она хотела, чтобы земля была продана. Чтобы у них были деньги.

— Да.

Она снова съежилась.

— Мне жаль.

Я пожал плечами.

— Все кончено.

Вот только Кортни вернулась. Без Санни. Почему?

Я не стал расспрашивать окружающих с тех пор, как Зак сказал мне, что она вернулась. Если повезет, она исчезнет до того, как лето сменится осенью.

— Эта покупка земли сильно нас напрягла, — сказал я. — Ты это уже знаешь. Папа не стал договариваться о цене, потому что боялся упустить сделку. У нас сейчас спад на рынке скота. Когда Кортни ушла, папа тяжело это воспринял. Он разозлился и отказался нанимать другого управляющего. Какое-то время все шло хорошо. Пока курорт не начал терять деньги. Пока ранчо не стало не в состоянии покрывать убытки. Пока не пошел этот снежный ком. Пока…

— Пока… — прошептала она.

Пока мы не разорились.

Пока не появилась Индия.

— Спасибо, что рассказал мне, — сказала она.

— Пожалуйста.

— Прости меня, Уэст. За все.

— Больше никаких извинений. — Я коснулся ее руки своей. — Ты ни в чем не виновата.