Блеф (ЛП) - Перри Девни

Около трех у меня заурчало в животе, напомнив, что я не ела уже несколько часов. Выйдя из офиса, я обнаружила Кэти в выставочном зале, она протирала светильники, которые висели на стенах и освещали отдельные картины.

— Я собираюсь перекусить. Хочешь чего-нибудь? — спросила я.

— Я поела в полдень. — Как все нормальные люди. Невысказанные слова прозвучали громко и отчетливо. Кэти даже не удостоила меня взглядом, когда я вышла в парадную дверь.

Как только я вышла на улицу, чистый апрельский воздух наполнил мои легкие и поднял настроение. В кабинете Хакса было темно, стены были темно-бирюзового цвета, а мебель — темно-коричневой. Диван был обтянут верблюжьей кожей. Его письменный стол был из дерева цвета темного шоколада. Выйти на солнечный свет было все равно что выйти из пещеры.

Мимо прошла пара, направлявшаяся в противоположном направлении, и у каждой в руках были бумажные стаканчики из кофейни. Я поприветствовала их улыбкой, а затем направилась к «Уайт Оук».

Когда я вошла внутрь, дверной звонок, как и Марси, приветствовал меня как старого друга. После короткой беседы, чтобы наверстать упущенное, она кивнула на мое обычное место.

И еще одно знакомое лицо.

— Ты судья. — Я устроилась на сиденье рядом с Нельсоном и убрала свою сумочку. — Это, должно быть, интересная работа.

Нельсон усмехнулся, и его густая борода растянулась в улыбке.

— Некоторые дела интереснее других.

— Что еще мне следует знать?

— Я заказал фирменное блюдо на обед. С картофелем фри с чили и сыром.

— Нельсон, — пожурила я его.

— Это твоя вина. Тебя давно здесь не было, и я боюсь, что старые привычки вернулись.

— Да, это моя вина. — Я рассмеялась, а когда подошла Марси, заказала фирменное блюдо. С салатом.

— Как дела с Саванной? — спросил Нельсон, пока мы ждали, когда нам подадут еду.

— Она — девочка подросток.

Он усмехнулся.

— Однажды у меня была такая же. За те годы мои волосы поседели.

— У тебя есть дочь? — Серьезно, мне действительно следовало задавать этому человеку больше вопросов во время наших обедов.

— И сын. — Он кивнул. — Они оба выросли и уехали. Дочь живет в Финиксе. А сын в Атланте.

— Ты женат? — Он не носил кольца, но это не обязательно что-то значило.

— Разведен. — Заявление Нельсона было лишено эмоций и говорило само за себя.

Вскоре и у меня будет такое же семейное положение. Вот только я не могла думать о слове «развод» и не чувствовать горечи. Надеюсь, с годами это пройдет.

Болтовня прекратилась, когда Марси принесла нам обеды. Мы с Нельсоном погрузились в уютное молчание и ели до тех пор, пока наши тарелки не опустели, а счета не были оплачены.

— Увидимся на следующей неделе? — спросила я, вставая со стула.

Нельсон кивнул.

— Ты единственный человек в Каламити, который обедает в три часа.

— Мне нравится избегать толпы.

Он ухмыльнулся.

— Мне тоже.

Я повернулась, чтобы уйти, но любопытство было слишком велико.

— Ты знаешь. Обо мне и Хаксе. — О нашем фиктивном браке. — Почему ты ничего не сказал в тот день?

— Я подумал, что, если ты читала мне, незнакомцу, лекцию о здоровом питании, ты можешь стать той матерью, которая нужна этой девушке.

— Спасибо. — Мое сердце наполнилось радостью. Нельсон напомнил мне о моей цели здесь. Он укрепил мою решимость сделать это ради Саванны.

— Не заставляй меня сожалеть об этом, — сказал он.

— Не буду. — Я помахала на прощание и вышла за дверь, возвращаясь в кабинет Хакса. После еще двух часов поиска несовпадающих цифр у меня начали слипаться глаза, и я решила на этом закончить.

— Хорошего вечера, Кэти.

Она проигнорировала меня, когда я вышла через заднюю дверь.

— Ну и сучка, — пробормотала я себе под нос, забираясь в грузовик Хакса.

Понимая, что вот-вот сменю одно холодное отношение на другое, я хмурилась всю дорогу домой. Хмурилась, как Риз Хаксли. Затем, заехав на подъездную дорожку, я напустила на себя жизнерадостный вид, который был на мне всю неделю — весь месяц — и вошла внутрь.

— Хакс? — позвала я, проходя по дому. Никто не ответил. — Саванна?

Она тоже не ответила, хотя это не означало, что она меня не слышала.

Я бросила свою сумочку на кухонный столик и пошла в студию Хакса, обнаружив его сидящим на табурете с кистью в одной руке и зелеными разводами на другой.

— Привет.

— Привет. — Он повернулся на стуле. — Как провела время в галерее?

— Хорошо. — Я вздохнула, подходя к нему. — У меня есть к тебе список вопросов по поводу некоторых расхождений в ценах. И прежде чем ты посоветуешь мне спросить Кэти, знай, что я все равно спрошу тебя.

— Хорошо. — Уголок его рта приподнялся. Легкая улыбка, которую я получала все чаще и чаще. Это было мило, как и все в Хаксе. Слишком обаятельный. Но, по крайней мере, это была не его ослепительная улыбка. Если бы он сверкал ею каждый день, то я бы действительно облажалась.

Мне не следовало говорить ему, чтобы он не хмурился.

— Тебе также следует знать, что, если я когда-нибудь найду квитанцию, скомканную в комок и брошенную на твой стол, я откажусь от секса на неделю.

Он усмехнулся, поерзал на стуле и полез в карман. В его руке появилась квитанция, как обычно, скомканная.

— Давненько не стирал эти джинсы. Недавно нашел это в кармане.

Я взяла бумагу и развернула ее.

— Ты ужасен.

— Наверное, и не изменюсь. Так же, как ты, вероятно, не собираешься отказываться от секса.

— Упрямый и высокомерный — не лучший твой образ.

И все же он не ошибся.

Секс с Хаксом был лучшей частью наших отношений, и я ни за что не отказалась бы от него. Это было слишком хорошо, чтобы сопротивляться. Поэтому я аккуратно сложила чек и сунула его в свой карман для сохранности. Затем я обратила внимание на холст на мольберте и лес, который он рисовал.

— Это что-то новенькое.

Это был лес и только лес. Горизонта не было. Ни гор, ни неба. Только деревья и их стволы, исчезающие в мшистой почве.

Базовые слои были темными и зловещими, лес наполнен страданиями. В нем не было ярких красок других его работ, и, хотя он часто добавлял более светлые оттенки в последнюю очередь, даже они не смогут прогнать отчаяние.

— Что-то не так? — я положила руку ему на плечо.

Он моргнул, уставившись на деревья, как будто на самом деле не смотрел на картину целиком.

— Нет. Не знаю.

— Это Чейз? — Я съежилась, произнеся имя этого засранца.

— Он не должен был прикасаться к тебе, Эв. Он не должен был наблюдать за нами. Я не должен был позволять ему оставаться.

Боже, его голос. То, что ему было больно, разбивало мне сердце.

— Я в порядке.

Хакс долго смотрел на картину, затем вскочил на ноги и бросил кисть в чашку с водой. Он вытер руки о джинсы, оставив на них новые темно-зеленые полосы. Будучи почти чистыми, эти сильные, талантливые руки обхватили мое лицо.

Но он не поцеловал меня. Он просто изучал, как будто запоминал мое лицо. Его большой палец провел по линии моего подбородка. Обвел мой висок.

— Единственный мужчина, который прикасается к тебе — это я, — сказал он хриплым и мрачным, как картина, голосом. — Единственный мужчина, который наблюдает за тобой, — это я.

Я растаяла от его пристального взгляда. То, что эти слова заставили бы меня почувствовать, будь мы в другой ситуации… Но я не могла отказать своему сердцу. Я хотела, чтобы это было нечто большее, чем физическая привязанность, и чтобы Хакс стал альфа-самцом.

Я хотела, чтобы он говорил эти слова, потому что хотел меня. Навсегда.

Его мощное тело придвинулось ближе. Твердость его груди, жар проникли в мою.

Мое дыхание участилось, когда он запустил руки в мои волосы, потянув достаточно сильно, чтобы слегка укусить. Этот укол вызвал во мне прилив желания.

— Где Саванна? — прошептала я.

— Пошла на ужин и в кино с парой друзей.

Это хорошо для нее. И для меня.