Прежде чем нас разлучат (ЛП) - Рейнольдс Аврора Роуз

— Оставайся здесь, — приказываю я.

— Такер…

— Все хорошо, детка. — Я обхватываю рукой ее затылок. — Просто подожди здесь с Кингстоном.

Когда я получаю от нее кивок, то притягиваю для поцелуя, затем отпускаю и выпрыгиваю из грузовика, хлопнув дверцей, как раз в тот момент, когда Кингстон спрашивает Миранду о своем отце.

— Кто это здесь? — спрашивает Майлз, вылезая из своего грузовика.

— Угадай.

— Дерьмо, — бормочет он, глядя на хижину, когда Клэй и Далтон вылезают из джипа Клэя.

— Скажи Уиллоу, чтобы оставалась на месте, — тихо говорю я, и Клэй тут же настораживается. — Все в порядке. Здесь Боуи и Наоми.

— Черт, — бормочет Далтон, захлопывая за собой заднюю дверцу.

— Что собираешься делать? — спрашивает Майлз.

— С нами дети, так что, чем меньше драмы, тем лучше.

Я иду к хижине с братьями за спиной. Когда мы подходим к входной двери, я не использую ключ. Стучу и жду, наблюдая за движением через травленое стекло, за которым вскоре появляется лицо Боуи.

— Какого хрена ты здесь делаешь? — спрашивает он, распахивая дверь в спортивных штанах и с влажными волосами.

— Я собирался задать тебе тот же вопрос. — Я смотрю мимо него и вижу нервничающую Наоми в одном лишь полотенце. — Наоми, почему ты в моем доме?

— Твоем доме? — Боуи скрещивает руки на груди.

— Моем доме, — повторяю я, и он оглядывается на Наоми.

— Думал, это твой дом.

— Я… ну… — Она переминается с ноги на ногу. — Он был нашим.

— Он никогда не был нашим. Его купил я. Твоего имени даже не значилось в документах. Судья прямо сказал тебе, что ты не получишь ни пенни от этой собственности.

— Мы были женаты, когда ты его купил, — огрызается она. — Я должна владеть половиной.

— И все же ты ею не владеешь, — холодно вставляет Майлз, и она смотрит на него.

— Господи, Наоми. Ты когда-нибудь, мать твою, говоришь правду? — рявкает Боуи, отворачиваясь от открытой двери.

— Что это значит? — выплевывает она.

— Сначала, ложная беременность. Теперь это. И то, что ты все еще спишь с Такером, тоже ложь?

— Я все тебе объяснила.

— Да, ты очень хорошо «объясняешь» дерьмо, чтобы оно соответствовало твоей истории. А я, дурак, слушаю. — Он мчится через гостиную в спальню на первом этаже.

— Куда ты? — кричит она, когда он проходит мимо нее.

— Собирать вещи, я уезжаю домой. — Он отстраняется, когда она тянется к нему.

— Ты не можешь бросить меня здесь.

— Наоми, не притворяйся, будто тебе, черт возьми, не плевать на меня или на то, что я делаю. Пусть я и думал членом, когда мы стали встречаться, но я не полный идиот.

— Ты сказал, что любишь меня. Ты выбрал меня.

— А еще я думал, что люблю свою жену и нашу семью, но потом добровольно разрушил все хорошее, что у меня было. Итак, очевидно, я понятия не имею, что такое любовь, и что я такой же е*анутый, как и ты.

Он проталкивается мимо нее и идет в спальню.

Наоми оборачивается, указывая на меня пальцем.

— Это все ты виноват.

— Даю вам десять минут, чтобы собрать вещи и убраться из моего дома, или я вызову полицию и вас арестуют за взлом и проникновение. — Я скрещиваю руки на груди.

— Ты бы так не поступил.

— Испытай меня. — Я пожимаю плечами, и она смотрит мне за спину на моих братьев, прежде чем развернуться и ворваться в комнату к Боуи.

Когда минуту спустя он выходит в футболке и с сумкой через плечо, я встаю перед дверью.

— Забирай Наоми с собой.

— С меня хватит. Она сама может найти дорогу домой. — Он отступает в сторону, и я делаю то же самое, преграждая ему путь.

— Миранда и Кингстон в моем внедорожнике, — сообщаю я, и его челюсти сжимаются. — Тебе нужно забрать Наоми с собой.

— Отлично. Позволь мне сходить к моему мальчику, пока она не вышла.

Без всякого желания я все же отступаю в сторону и даю ему пройти. Боуи бросает сумку в кузов своего грузовика и идет туда, где я припарковался. Пассажирская дверца открывается, и выходит Миранда, ее вопросительный взгляд останавливается на мне.

— Я только хочу обнять его, — тихо говорит Боуи Миранде, и она смотрит на него. — Когда Наоми выйдет, мы уедем. У вас больше не будет из-за нас проблем.

Ее выражение наполняется сочувствием от того, что она видит на его лице, и открывает заднюю дверцу.

— Папочка! — радостно кричит Кингстон, прыгая в объятия отца, не обращая внимания на напряжение в воздухе.

— Привет, приятель. — Боуи обнимает его. — Тебе весело с Такером и мамочкой?

— Да, и мы можем увидеть мивдведя! — Он откидывается назад, чтобы увидеть лицо отца, его улыбка слегка сникает. — Но мне нельзя плавать, потому что слишком холодно.

— Ты ведь не хочешь превратиться в эскимо? — спрашивает Боуи, и выражение лица Кингстона ясно показывает, что он взвешивает все «за» и «против». — Приятель, купаться нельзя. Слишком холодно, но, может быть, в другой раз.

Тон Боуи звучит по-отечески.

— Ладно. — Кингстон вздыхает, и я замечаю, как Миранда поджимает губы, чтобы скрыть улыбку.

— Веди себя хорошо с мамой и Такером, а мы с тобой увидимся через пару дней.

— А с бабушкой? — спрашивает Кингстон.

Грудь Боуи расширяется, а затем сдувается, когда он смотрит в глаза сыну.

— И с ней тоже. — Он целует Кингстона в щеку, затем передает его матери.

— Почему ты все еще здесь? — громко спрашивает Наоми, выходя на улицу, и Кингстон обеими руками обхватывает маму за шею.

— Садись в мой грузовик, — приказывает Боуи, подходя к ней.

— Не указывай мне, что делать. — Она скрещивает руки на груди.

— Садись в мой грузовик, Наоми, или я позволю Такеру вызвать полицию, — тихо рычит он.

Она смотрит на меня, и я поднимаю бровь.

— Отлично. — Она топает к его грузовику и садится внутрь, хлопая дверцей так сильно, что кабина качается из стороны в сторону.

Взгляд Боуи обращается ко мне.

— Позаботься о них.

Я киваю и отхожу вместе с Кингстоном и Мирандой, пока он садится в свой грузовик и отъезжает. Минуя нас, Боуи не отрывает глаз от дороги, а Наоми смотрит в лобовое стекло.

— Не хочу сглазить, но, думаю, все наладится, — шепчет Миранда, когда Кингстон тянется ко мне.

Я беру его на руки и опускаю голову, чтобы встретиться с ней взглядом.

— Я тоже так думаю, детка.

— Наконец-то, — шепчет она, и я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее улыбающиеся губы. Кингстон хватает нас за щеки, прижимаясь лицом к нашим лицам и издавая громкий чмокающий звук.

— Я люблю тебя. — Он хихикает, и я отстраняюсь и перевожу взгляд то на него, то на его маму, чувствуя себя так, словно меня только что ударили в грудь стофунтовым валуном.

Я думал, что знаю, что такое любовь. Думал, что уже испытывал ее раньше. Но до этого момента я и понятия не имел, что это за чувство.

И я, черт возьми, никогда не приму то, что у меня есть, как должное.

Глава 37

Миранда

В костровище горит огонь, дети копаются на песчаном берегу озера. Я прислоняюсь к Такеру, завернувшись в одеяло, чтобы защититься от холодного ночного воздуха. День начался с небольшой драмы, но после того, как мы все вошли в дом и устроились, Такер и я сняли с кровати постельное белье и отправили его в стирку, в то время как все остальные поехали с детьми за продуктами для гамбургеров на ужин и предметами первой необходимости, которые нам понадобятся на ночь и завтра утром.

После их возвращения, мы прогулялись к озеру, где дети играли на пляже со Скай, которая к концу превратилась в промокший насквозь беспорядок. Затем мы приготовили гамбургеры и поужинали на свежем воздухе в свете заходящего солнца. День прошел идеально, и я нуждалась в этом больше, чем думала. Хотелось бы мне, чтобы Эмма завтра не работала, потому что ей бы здесь понравилось. И она полюбит семью Такера так же сильно, как и я.

— Я нашел еще один! — кричит Кингстон.

В свете фонариков, которые вручил детям Майлз, Винтер охает и ахает над новым найденным камнем, добавляя его в их коллекцию. Слушая, как они визжат от волнения от каждой новой находки, можно подумать, что они уже раз десять отрыли золото.