Моя простая курортная жизнь 8 (СИ) - Блум М.

— Я что, самоубийца? — хмыкнул он. — Я лучше посмотрю на это с безопасного расстояния…

Ха, слабак! А я вот собирался нырнуть в самое пекло. По-другому с ней все равно не бывает.

— И куда мы теперь? — спросил мой верный Санчо Панса, погружая мой чемодан в багажник своего железного коня.

— Ну куда-куда? За цветами…

Мой приезд в город цветочные магазины должны встречать как профессиональный праздник. Один букет, второй, третий… Некоторые мелкие лавочки вообще делали на мне дневную выручку.

— Мишель, ты как всегда галантен, — похвалила меня маман заразы, забирая свой букет.

Эта со всех сторон милая женщина была полна заблуждений на мой счет, но я ее не переубеждал. В конце концов, иногда приятно откинуть репутацию и побыть не мудилой, а например… джентльменом. Тем более белые розы для ее дочери в моих руках невольно наводили на благородные мысли. Да, когда надо, мы с ней умели казаться вполне нормальными людьми.

— А мне! А мне цветочки? — тут же накинулась на меня самая мелкая жительница этого дома.

Как фокусник, я достал ей маленький букетик, собранный специально для детских ручек, и неслабо кайфанул от восторга в ее глазах. А потом кайфанул еще раз, когда вручил ей приехавшего издалека пони.

— Ой, какой чудесный пони! Какой милый! Теперь он будет моим самым-самым любимым! Такая клевая игрушка! Ты такой клевый, Мишель!.. — на одном дыхании сообщила мелкая и повисла на мне.

Подобно тому, как в саванне все животные стремятся на водопой, так и все женщины этого семейства появлялись, стоило появиться мне. Не хватало пока только королевы саванны. Она как всегда задерживалась — вот такая у нее привычка: заставлять ждать и нервничать. Помните такое детское развлечение, когда полный зал детишек скандирует «Дед Мороз, Дед Мороз», и старый хрен выходит, только когда они сорвут голоса? Так вот, К любила появляться точно так же. Любила, когда за ней бегают. Нотка тщеславия, куда же без нее…

«Иди на хер вместе со своими сюрпризами!»

Я даже понимаю, почему она так со мной. Ее версия: типа я такой легковесный, брошу, не буду рядом, типа любовь пустой звук, типа не способен на поступок и другие бла-бла-бла… А моя версия: просто кто-то сильно обнаглела и внаглую пользуется тем, что я, может быть, чуточку, самую малость, совсем капельку от нее тащусь… Но сейчас у меня было для нее кое-что — кое-что особенное, отличный сюрприз, лучший сюрприз, лучший, чем когда-либо! Такой поступок, после какого она уже точно не оправится. Падет к моим ногам как срубленная сосна! И я сполна наслажусь ее капитуляцией…

Наконец К, самая надменная буква алфавита, явилась, как будто у нее дорога сюда заняла больше времени, чем у меня. Я уже было собрался по этому поводу пошутить, но был остановлен дерзко торчавшими в мою сторону сосками. Не, серьезно, что за неуважение! Обычных гостей — тех, которые не я — она обычно встречает в другом наряде: свободном, ничего не просвечивающем, благородно скромном, что ли. Ко мне же вышла в обтягивающих светлых брюках и облегающем топике, тоже светлом и очень тонком, под которым я без труда видел ее просвечивающие соски, нахально указывающие мне, что к моим глазам у них как обычно нет никакого уважения.

— Зачем ты вечно светишь сиськами?

— Потому что тебя это с ума сводит…

Когда мне говорят, что я схожу с ума по Катерине, я смеюсь в лицо этим недалеким дурачкам. Не, я все контролирую. Это она сходит по мне с ума! Просто по ней не видно.

Вот и сейчас лицо ее было спокойным-преспокойным, непроницаемо спокойным. Явно ведь что-то задумала. Только вот я задумал кое-что гораздо лучше!..

— Здравствуй, — протянула зараза, как будто соблаговолила, сделала мне одолжение тем, что открыла рот.

Вот такие королевские замашки. Однако история показывает, что не всегда судьба благоволит королевам.

Историческая справка: в 1500 году папский полководец, а по совместительству тот еще рейдер и разбойник, Чезаре Борджиа осадил гордый город Форли и взял его королеву Катерину Сфорца в плен, сделав из благородной особы и гордячки, от которой трепетало пол-Италии, по сути персональную секс-рабыню. Вот, а кое-кто говорит, что я дурак…

А еще кое-кто забывает, что, пока другие стелятся, я как разбойник могу с ней говорить на равных. И если что, вполне могу похитить ее и начать использовать по назначению в своем подвале. Чтобы не быть голословным, однажды я уже даже как-то ее похищал. И не сказать, что ей это не понравилось…

— Ну привет, — ответил я максимально фамильярно и всучил ей цветы.

— Благодарю, — с легкой ухмылкой она приняла белые розы, обнаженные, опасные, перетянутые лишь одной ленточкой. Ей нравилось, когда нет лишней бумаги, ей нравилось, когда я колол пальцы о шипы и передавал букет ей, чтобы она тоже колола пальцы. Ей нравилось, когда было больно, и нравилось делать больно мне. — Пойдем, поможешь поставить…

И, развернувшись, удалилась на кухню, а я пошел за ней — подальше от ее матери и сестры, чтобы нас и дальше продолжали считать вполне нормальными людьми.

— Ну что, — выдала Катерина, бросая букет в наполненную вазу, — надолго ты? Когда уезжаешь? Через неделю? Три дня? Два? А может, завтра? А может, через час? — и повернулась так, чтоб свет от окна сделал светлую ткань почти прозрачной.

Сиськи, которые она использовала на манер психотропного оружия, забомбили на полную мощность. Не сказать, что большие, но бьющие прямо в цель. Упругие, агрессивные, с дерзко торчащими сосками. Когда я рядом, они всегда вставали, и чем больше она пыталась на меня налезть, тем сильнее стояли.

— А может, — выдержал я эту атаку, — ты мне скажешь?

— И что ты хочешь от меня услышать?

— Лифак где опять забыла?

— Это единственное, что тебя сейчас волнует?

Ее соски, еще отчетливее проступившие под тканью, неиллюзорно намекали, что мысленно она уже начала карабкаться на меня.

— А если я скажу, — продолжил я, — что останусь с концами, но… — и сделал выразительную паузу, чтобы она понервничала.

— Что «но»? — К на миг потеряла спокойствие. — Что тебе опять мешает?

— Твой отсутствующий лифак…

В ответ она резко подхватила топик и быстрым движением задрала — аж до шеи — делая все и так видное видным уже буквально.

Потому что тебя это с ума сводит…

Она реально использовала все способы, чтобы свести меня с ума. Зараза, если одним словом…

— Легче стало? Ну говори теперь, что хотел сказать. Или тебе еще что-то мешает? — и улыбнулась самой сучьей из всех своих улыбок.

Вот только и я за столько лет уже изрядно закалился.

— Мешает, — кивнул я. — Губы твои мешают.

И потянулся к ее губам, пока они не успели опомниться. Но они успели. Временами зараза была слишком быстрой.

— Тогда они помолчат, — отталкивая меня, усмехнулась К, — чтобы ты вспомнил, что хотел сказать… — и неторопливо натянула топик, твердо уверенная, что она уже сверху.

— Ну что, — спросил я, нависая над ней, заглядывая в ее горящие глаза, — готова стать моей?

— Дурак! — засмеялась она и притянула меня за затылок к себе. — Это ты мой!..

За столько лет по этому вопросу мы так и не пришли к единому мнению.

— У меня, кстати, — напомнил я, что тоже пришел с оружием, — для тебя сюрприз.

— У меня для тебя тоже, — она продолжала по-сучьи улыбаться.

— Ты от моего охренеешь, — предупредил я.

— Ты от моего тоже…

А ты от моего больше! И теперь уж точно и наверняка! Начинаю план «Катерина падает к моим ногам». Уж в этот-то раз я тебя переиграю…

Ep. 176. Перед балом

Четыре года назад, середина осени

— Ах! Ах! Ах!..

Обожаю Карпов! Иногда мне казалось, что целый город придумали исключительно для моего развлечения. В каком еще городе можно найти учительницу, которая вместо пятерки награждает тебя своей задницей?