Перекресток (ЛП) - Перри Девни

Пакет с ужином лежал на столе, ручки все еще были завязаны. Я развязал узел, и пластик зашуршал, когда я начал выуживать наши контейнеры. Затем я отнес их на стол в кухне.

— Что ты будешь пить?

— Воду, — пробормотала она, не двигаясь с места.

Я достал из шкафчика два стакана и встал позади нее, крепко прижавшись грудью к ее спине и удерживая ее на месте. Затем я потянулся мимо нее, чтобы открыть кран и пустить холодную воду, прежде чем наполнить стаканы чистой горной водой.

Фильтр не требовался.

— Я могла бы уйти, — сказала она. — Дать вам поговорить.

— Мне не нужно разговаривать с Кортни. Все уже сказано. — Я держал стаканы обеими руками, но сжал их крепче, обнимая и оттаскивая ее от раковины.

Она застыла, не желая шевелить ногами.

— Давай, Келлер. Шагай.

Индия расслабилась и позволила мне оттащить ее. Но даже когда мы отошли от стойки, я не отпустил ее.

— Уэст.

— Продолжай шагать.

— Ты сейчас прольешь воду.

— Нет, если ты продолжишь шагать своими чертовыми ногами.

Она засмеялась и заерзала, прижавшись ко мне, пока мы шли к столу. Только когда мы подошли к ее стулу, я позволил ей сесть.

Я поставил наши стаканы, взял салфетки и вилки, а затем присоединился к ней и сел на стул напротив, чтобы видеть ее во время разговора.

Мы оба открыли крышки на наших контейнерах, и от аромата еды у меня заурчало в животе. И без промедления мы набросились на наши бургеры, поедая их, пока они были еще теплыми. Пока Индия не нарушила молчание.

— Мой кабинет. Он раньше был ее?

Я проглотил то, что было у меня во рту, и покачал головой.

— Он был мой. Она взяла тот, которым мама пользовалась много лет назад. А после ухода Кортни Тара забрала его.

Индия поковыряла вилкой в своем салате с пастой орзо.

— Ааа.

— То кресло, которое ты выбросила? Кортни подарила его мне на Рождество.

Ее глаза расширились.

— Я ненавидел это гребаное кресло. — Я усмехнулся. — Но мне нравится картина с лошадью. Не выбрасывай ее.

— Твоя хмурая лошадь.

— Он не хмурый. — Я усмехнулся. — Ты просто не узнаешь его. Это Чиф. Я познакомил тебя с ним, когда мы были детьми.

Ее осенило, и улыбка тронула ее губы.

— Чиф.

— Мама попросила местного художника нарисовать его для меня после его смерти.

— Мне жаль.

— Все в порядке. Только не выбрасывай мою картину.

— Она должна быть у тебя. Я принесу ее.

— Нет. Оставь в офисе. Мне нравится, что ты составляешь компанию Чифу каждый день. — И что он может быть рядом и с ней.

Я вернулся к своему бургеру, и увидел, что она откусила от своего всего два раза. Либо ей не нравилась еда Рида — сомнительно, потому что она была вкусной, — либо визит Кортни отбил у нее аппетит.

В ее великолепной голове роились вопросы. Они были написаны на ее завораживающем лице. Поэтому я ел, зная, что она спросит, когда будет готова.

И мы сможем продолжить разговор, который должен был произойти много лет назад.

— Почему ты продолжаешь работать на меня? — спросила она. — Ты мог бы уволиться, как твой отец.

Это не та тема, которую я ожидал услышать, но это справедливый вопрос.

— Неважно, кому принадлежит это ранчо, оно все равно мое. Это все, что я знаю. Это все, чего я когда-либо хотел. Я не мог просто уйти. Я не знаю, как папа мог так поступить. До сих пор не понимаю. Я просто… не мог оставить все как есть.

Ранчо.

Может быть, Индию тоже.

— Ты когда-нибудь задумывался… — Она прервала себя, покачав головой. Затем откусила от бургера такой большой кусок, что у нее надулись щеки. Как будто, если ее рот был полон еды, этот вопрос останется внутри.

Я когда-нибудь задумывался, какими мы могли бы быть?

Да. Задумывался. Столько раз, что сбился со счета.

Она проглотила, а затем запила еду большим глотком воды.

— Ты когда-нибудь искал меня в Инстаграме или Фейсбуке? Раньше?

— Нет.

В перерывах между семейными каникулами Келлеров я не позволял себе искать Индию. Никаких социальных сетей. Никаких звонков или смс. Индия всегда была моей, но только пока была в Монтане.

— Почему нет?

Она боялась, что я не хочу ее, не так ли?

— Инстинкт самосохранения. — В лучшем его проявлении.

— Что ты имеешь в виду?

— Я никогда не позволял себе надеяться, что ты вернешься. — Или что останешься.

До сих пор.

Может быть, я наконец-то обрел надежду.

— Ты когда-нибудь искала меня? — спросил я.

— Нет. — Она покачала головой.

— Почему нет?

Она грустно улыбнулась мне.

— Думаю, я боялась того, что найду.

Других женщин. Другую любовь.

Невесту.

— Мы с Кортни вместе ходили в школу, — сказал я, доев последний кусочек и вытирая руки салфеткой. — С детского сада.

Индия напряглась.

— Мы не обязаны говорить о ней, если ты не хочешь. Ты не обязан мне ничего объяснять.

— Может, и нет. Но я все равно объясню.

Мы никогда не давали обещаний. Мы всегда знали, что у нас есть всего неделя, а иногда и меньше. Это не означало, что то, что у нас было, не имело значения.

— Помнишь ту поездку, когда у нас был всего день? После того, как я вернулся с Гавайев?

— Да. Я помню все поездки.

— Я тоже. — Я грустно улыбнулся ей, затем откинулся на спинку стула. — Я чуть не спросил, не хочешь ли ты попробовать. Попробовать отношения на расстоянии. Но каждый раз, когда я прокручивал в голове план действий, я видел, что все заканчивается крахом.

— Я тоже. — В этих карамельных глазах была печаль. — Но, если бы ты попросил, я бы все равно это сделала.

Черт. Она никогда не намекала на то, что хочет попробовать. Никогда не упоминала о том, чтобы остаться вместе.

Это ничего не меняло, хотя я знал, что она тоже этого хотела. Но это было еще одно сожаление.

— Тот день был похож на прощание, — сказал я. — Что-то в нем было не так. Ты уехала, и я был уверен, что больше никогда тебя не увижу. Я думал, что ты закончишь учебу, устроишься на работу в компанию своего отца и продолжишь жить своей жизнью. На самом деле это меня немного разозлило.

— То, что я заканчивала колледж?

— Да. Как ты смела? — поддразнил я.

Она слегка улыбнулась. Если мы сможем закончить этот вечер с такой же легкой улыбкой, я бы назвал это победой.

— Той зимой я был в баре в городе. Было холодно и снежно. Мне было скучно, и я напился, поэтому не поехал домой. Кортни была там, и она позволила мне переночевать у нее на диване в ту ночь. После этого мы начали время от времени встречаться. Это было несерьезно. Той весной я был занят на работе и совсем перестал с ней встречаться. Наступило лето. А ты не приехала. Когда Кортни позвонила в следующий раз и пригласила меня на ужин, я согласился.

В то время мы серьезно встречались. Она всегда была рядом. Какое-то время Кортни посвятила мне целый мир, и было легко погрузиться в это чувство.

Она переехала на ранчо. Начала работать в лодже. Это напомнило мне о моих родителях, и ностальгия по ним была сильнее, чем я думал в то время. Я увлекся этим.

Когда Кортни начала намекать на то, чтобы женится, я воспользовался этим и купил ей кольцо.

Она даже не дала мне шанса сделать предложение. Я спрятал это кольцо в ящике своего комода. Она порылась и нашла его. Надела его и начала рассказывать всему миру, что мы помолвлены.

Мы бы все равно обручились, так что я согласился. Потом папа дал ей работу менеджера курорта.

Я загорелся идеей разделить это ранчо с женщиной, которой оно нравилось.

Женщиной, которая жила не в Техасе.

Индия опустила глаза к своим коленям.

— Мы вернулись.

Она вернулась.

— Я знаю.

Когда я узнал, что Келлеры вернулись на каникулы, весь мой мир перевернулся с ног на голову.

Кортни вернулась домой после работы. Мы обменивались историями о наших днях. И она без умолку болтала о гостях. Она любила посплетничать о них, обычно, чтобы принизить их, потому что ревновала.