Сладостное заточение (ЛП) - Олтедж Нева

Примо, сидящий слева от Брио, разговаривает и указывает на Донателло и Патрисио, двух других инвесторов в бизнесе семьи. Сальво — единственный, кто молчит. Он расслабленно откинулся на спинку стула справа от Массимо, молча наблюдая за разворачивающейся катастрофой.

— Что ты здесь делаешь, девочка? — неожиданно перекрывает крики сердитый голос Брио.

Крики внезапно стихают, и все смотрят на меня.

— Эм… Я просто…

Массимо движется как хищник. В одно мгновение он хватает Брио за рубашку и галстук и поднимает старика с места, скрученный материал застревает под подбородком капо. Все, что может сделать Брио, это вцепиться когтями в руку Массимо, пока тот пытается дышать.

— Не смей, блядь, говорить с ней таким тоном, — сквозь стиснутые зубы говорит Массимо прямо в шокированное лицо Брио. — Извинись.

Рот Брио открывается и закрывается, как у рыбы, но не издает ни звука. Массимо швыряет его обратно на сиденье, как тряпичную куклу.

— Прости, — бормочет Брио, пытаясь поправить галстук.

— Простить… что?

— Простите за мой тон, Зара.

Массимо молниеносно наносит новый удар — хватает Брио за волосы и швыряет его лицом об стол. Затем он нажимает локтем на голову капо, прижимая истекающего кровью мужчину к столу. Кровь Брио, струящаяся из его носа, смешивается с водой из опрокинутого стакана, и смешанная жидкость пропитывает документы, разбросанные по деревянной поверхности, и течет ко рту и глазу Брио.

— Она тебе не Зара. — Попробуй еще раз.

— Прошу прощения, мисс Веронезе.

— Так гораздо лучше. — Массимо наконец отпускает его и смотрит на меня. — Что тебе нужно, Захара?

Восемь пар глаз смотрят на меня. Комната кажется перенапряженной, хотя больше никто не кричит.

— Я… — Я опускаю взгляд, сосредотачиваясь на телефоне, который держу в руке. — У тебя зазвонил телефон. Это был… это был твой адвокат, и он сказал, что это срочно. — Я сглатываю, затем поднимаю взгляд, прямо в глаза Массимо. — Возможно, он теряет контроль над некоторыми вещами, которые нужно решать с особой осторожностью. Поэтому я решила предупредить тебя.

В течение нескольких ударов сердца его взгляд не отрывался от моего, а лицо оставалось все той же сердитой маской, которую он направил на Брио. Но затем я замечаю, как расслабляются его лицевые мышцы. Он медленно опускается на кожаный стул и сцепляет пальцы на столе. Вся его поза меняется, становясь совершенно непринужденной.

— Спасибо, — говорит он спокойным тоном. — Я обязательно позвоню ему, как только закончу здесь.

— Ладно. Э-э… Думаю, это все. Я пойду.

Я поворачиваюсь, берусь за ручку двери, и тут Массимо рычит у меня за спиной:

— Сядь на тот свободный стул в конце.

Все мое тело напрягается. Он никогда не разговаривал со мной таким тоном. Черт. Мне не следовало прерывать их встречу.

— Сейчас же, Брио, — продолжает Массимо. — Захара, пожалуйста, присядь рядом со мной.

Комок застрял у меня в горле. И я, кажется, потеряла контроль над своими конечностями, потому что не могу пошевелиться. Мой взгляд по-прежнему прикован к двери передо мной. Он не может быть серьезным. Так не делается. Только капо и назначенные члены могут посещать заседания Совета.

Тишину нарушает скрежет стула по половицам. Напряжение почти осязаемо.

— Это возмутительно, — до меня доносится чей-то гневный шепот. — Правила…

— Заткнись, Тициано. Когда ты станешь главой Семьи, тогда ты сможешь обеспечить соблюдение правил. Но сейчас я сам выберу, какие правила буду соблюдать, а какие нет.

Парализованная нерешительностью, я остаюсь на месте, уставившись на засохший пузырь краски на двери передо мной.

— Захара, пожалуйста, — доносится до меня гораздо более тихий голос.

Я медленно поворачиваюсь и встречаюсь взглядом с мрачными выражениями в комнате. Брио занял место слева от Примо и пристально смотрит на меня. Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, пока мои глаза скользят по длинному столу, ненадолго встречаясь с осуждающими взглядами каждого сидящего мужчины, пока они не останавливаются на Массимо. Он стоит, отодвинув стул слева от себя, который освободил Брио.

У меня дрожат руки, когда я делаю первый шаг вперед, но я отказываюсь смотреть в пол, как делала бы раньше, даже когда на меня смотрели все эти влиятельные мужчины. Все, что они когда-либо делали, — это смотрели на меня свысока. И все же, несмотря на острое давление их глаз, столь знакомое желание спрятаться не покидает меня.

Еще один шаг. И еще один. Я держу подбородок поднятым, а взгляд Массимо не отрывается от меня, пока я пересекаю комнату. Не могу поверить, что он пригласил меня присоединиться к встрече. Это беспрецедентно. Он фактически объявил меня равным каждому мужчине здесь. Равным Тициано, который несколько лет назад попросил меня принести ему еще выпивки, приняв меня за одного из обслуживающего персонала в моем собственном доме. И Примо, которого я подслушала, когда он говорил своей жене, что, если мой отец предложит их сыну мою руку, им придется найти способ избежать этого, надеясь, что папа смилостивится и позволит Нере выйти замуж за их "дорогого Руджеро". И Брио, который однажды прямо спросил моего отца, есть ли у меня дефект речи, потому что я предпочитаю молчать на общественных мероприятиях, а не тявкать без умолку, как другие девочки моего возраста. Все они, должно быть, кипят изнутри, и я не могу не радоваться этому факту.

Когда я занимаю свое место, Массимо помогает мне задвинуть стул, а затем занимает свое место, слегка наклонив голову в мою сторону.

— Итак, на чем мы остановились? — небрежно спрашивает он, бросая взгляд на Брио.

— Ты продаешь наши стрип-клубы Аджелло, — сквозь зубы говорит Брио.

— Да. А взамен он дает нам возможность участвовать в его строительном проекте на Манхэттене. Мы инвестируем в элитный жилой комплекс пятьдесят на пятьдесят и делим прибыль таким же образом.

Абсолютная тишина снова опускается в комнату, пока мужчины смотрят на Массимо с выражениями, колеблющимися между шоком и удивлением. Сальваторе Аджелло известен тем, что убивает любого члена Коза Ностры, не входящего в его собственную Семью, который осмеливается ступить на его территорию. Части тела он обычно отправляет по почте соответствующему дону в пакете. Или в нескольких. То, что он согласился на совместный проект в Нью-Йорке с другой преступной семьей, граничит с научной фантастикой или фэнтези.

— Какова ожидаемая прибыль? — спрашивает Адриано, по-видимому, вернувшись к своему идеальному самообладанию.

— После завершения строительства и выхода кондоминиумов на рынок он прогнозирует прибыль в шестьдесят семь с половиной миллионов для каждой стороны с учетом налогов. Чистый, законный доход, который мы можем легко реинвестировать по своему усмотрению.

— Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, — вмешивается Брио. — Где гарантия, что Аджелло выполнит свою часть сделки?

Массимо поворачивается к Брио, его лицо — маска едва сдерживаемой ярости. Его челюсть крепко сжата, а вена на лбу пульсирует — верный признак того, что он вот-вот выйдет из себя.

— Ты полагаешь, что я действовал вопреки интересам Семьи? — Голос Массимо звучит пугающе тихо. Кажется, он готов убить Брио на месте. Черт.

— Я просто говорю, что не вижу, какую выгоду это принесет Аджелло. Зачем ему пускать нас? Если только ты не заключил с ним еще одну — личную — сделку, с которой не хотчешь делиться с нами.

О Боже. Брио только что намекнул, что Массимо работает над своими собственными интересами и вопреки интересам Семьи. Я рискнула взглянуть на Массимо, когда он тянется за спину. Он всегда носит с собой пистолет.

Под столом я кладу ладонь на бедро Массимо и сжимаю его. Он, кажется, не замечает. Черт. Я сжимаю его снова, так сильно, что мои ногти почти протыкают ткань его брюк. Его тело напрягается, и на мгновение он просто сидит, заложив руку за спину. Я смотрю на поверхность стола и сжимаю его ногу сильнее, пока мои чертовы пальцы не начинают болеть. Совет еще не проголосовал за него. Он не может просто так убить этого ублюдка за неподчинение или наглость. Пока еще нет.