Эпоха героев (ЛП) - Нира Страусс

Мне не хватало воздуха. По множеству причин.

— Ты… в порядке?

Я коснулась её лица. Оно было слегка в синяках, но, похоже, большинство ударов пришлись на первое падение и то, как её тащили по туннелю. Я напряглась, когда мои пальцы оказались в тёмной жидкости.

— У тебя кровь?

Она вздрогнула. Отдёрнула мою руку и потрогала мокрую голову. По её красивому лицу пронеслось выражение ужаса.

— Я…

— Аланна! Вел!

Мэддокс, Оберон и Фионн с очень нахмуренными бровями вбежали в пещеру. Я не знала, кто из нас четверых был больше потрясён, увидев нас валяющимися на полу.

Дракон оказался первым, кто подбежал к нам. В защиту его истеричного дракона должна признать: он выглядел одинаково обеспокоенным за обеих.

— Какого хрена здесь произошло?

Объясняла я — насколько могла. Веледа тут же вскочила на ноги и, к моему удивлению, укрылась в объятиях Оберона. Тот, с самым свирепым выражением лица, какое я когда-либо у него видела, снял свой красный плащ и укутал ее, прикрыв ей голову. Половина его бледного лица пылала, и на ней отпечатались характерные следы нескольких пальцев.

Мэддокс поступил так же — снял свой чёрный плащ и поднял мой кинжал, тот, что я уронила. Потом убрал мои оружия в ножны на поясе.

Фионн носком сапога пнул один из отсечённых щупалец.

— Это был мьюрдрис, — сказал он. — Один из таких зверюг свёл с ума моего хорошего друга. Бедный Фергус. У него так и не встала челюсть на место.

— Ты сказал… мьюрдрис? — переспросила я, тяжело дыша. Про челюсть бедного Фергуса я даже думать не хотела.

— До войны они плодились, как пейсты. Откладывали яйца в устье, на севере. Их было так много, что река получила их имя. Их визг мог быть смертелен, но они вымерли много десятков лет назад.

В моей голове до сих пор звучал крик — слабым эхом.

— А этот не вымер. Это была самка, и у неё были детёныши, а значит, где-то в этих подземельях должен быть и самец. — Я сделала паузу, вспоминая то, что видела в существе. — И живой лес.

Все уставились на меня.

Фионн сплюнул.

— Какой ещё, к чёрту, живой лес?

Мэддокс был бледен как полотно, пока осматривал мои раны.

— Вперёд, Оберон. Расскажи им, что всё это время скрывал Инис Файл.

Глава 31

Аланна

Я вовсе не говорю, что твои землекопы не умеют работать.

Но у меня в вестибюле двадцать три семьи фэй, жалующиеся на то,

что нечто колоссальное врезалось в корни их деревьев-домов.

Ты мог бы, пожалуйста, проверить, в ту ли сторону ты ведёшь раскопки?

Письмо Паральды Утреннего Ветра к Гобу Ледяному Молоту

Оберон не отходил далеко от Веледы, пока вёл нас обратно по туннелю к первой пещере.

— Буду признателен, если вы не скажете Волунду, что обнаружили это. Это главное наследие его рода. Причина, по которой они никогда не покидали это место и ради которой делают всё… и терпят. А ещё — причина его безумия.

Последнее он пробормотал себе под нос.

— Как вы сюда попали? — спросила я, кутаясь в плащ. С ума сойти, но в тот момент я даже скучала по жаре пустыни.

— Твой спутник летает очень быстро, когда волнуется. Мы прошли по тайному ходу у колодца, под особняком.

Очередной молчаливый намёк — об этом тоже не стоит распространяться.

— А Орна? Богини, она, должно быть, перепугалась…

Мэддокс фыркнул:

— Этот меч не знает, что такое страх. Сейчас, если наши верблюды уже вернулись, она наверняка орёт в конюшне. Не дала нам её забрать.

Ну, никто не мог бы упрекнуть Орну в неверности своим принципам.

Мэддокс создал несколько огненных шаров, и они поплыли вокруг нас, освещая путь. Ни Фионн, ни Веледа не могли видеть в темноте, а мне, хоть и нравился трюк с тьмой, всё же больше по душе был естественный свет.

Оберон свернул в один из многочисленных туннелей. Без колебаний. Его шаги были уверенными. Он бывал здесь не раз.

— Некоторое время после войны, пока первый Нессия только занял трон, все выжившие фэй из Борестеля верили, что смерть Ксены и вправду убила всё живое в этих краях. Так оно и выглядело. Они прочёсывали пустыню вдоль и поперёк, в поисках хоть одной травинки, которая могла бы подарить надежду — но не нашли ничего. Большинство решили переселиться в другие регионы Гибернии, потому что здесь их магия просто выгорала. Моя семья — одна из тех, кто ушёл. — Он провёл рукой по пепельным прядям и косам. — А предки Волунда остались. Приспособились как могли. Остались верны тому, что некогда было королевством фэй, самым процветающим местом континента. Пока однажды, с его прапрабабушкой, не случилось нечто, похожее на то, что произошло с Вел сегодня… Она упала. И обнаружила место, куда пролитая кровь богини не дошла.

Мы добрались до конца туннеля, и дыхание застряло у меня в груди. Я машинально вцепилась в руку Мэддокса. Огонь вокруг нас замерцал.

Пещера, что раскинулась перед нами…

В ней уместился бы Айлм. И На Сиог. И Телми.

Слева и справа вились узкие дорожки из тёмного камня, спускавшиеся всё ниже — к далёкому дну. Солнце не освещало это место, но светилась сама природа, изобилующая повсюду.

Это было похоже на то, что я видела через мьюрдрис, но куда больше. Глубже.

Мы спускались, не сводя глаз с увиденного, заворожённые. Даже Фионн разинул рот.

Почва была плодородной, на ней росли поля пшеницы и ячменя, сады с дурманом, вербеной, валерианой, полынью и можжевельником. Великаны-дубы соседствовали с буками, вязами, орехами и липами. Колокольчики каскадом сползали со стен, из других туннелей струились ручьи, были пруды, озёра, рощи и холмы.

И всё это мерцало. Излучало магию.

Из клёнов сочился сироп, словно угощение, и стекал к их корням.

Жилки на папоротниках напоминали звёздные скопления, а по поверхности воды плыли настоящие кувшинки, гиацинты и водные салаты.

Там были рыбы, стрекозы, черви и муравьи. Блуждающие огоньки порхали над источниками. Не имело значения, было ли сейчас лето, осень или весна — магия удерживала цветы раскрытыми, а плоды — спелыми.

И я была уверена, что этот подземный мир скрывает гораздо больше, как в случае с мьюрдрисами. Существа, жившие до войны, сохранялись здесь.

Там была… жизнь.

Аромат всей этой растительности и всего, что она значила, нахлынул на мои чувства.

Рядом Мэддокс громко чихнул.

Я посмотрела на него с лёгкой улыбкой. У драконов обострённое обоняние, и потому они ужасно чувствительны к пыльце.

Оберон отступил немного в сторону, пока мы разглядывали всё вокруг. В этом туманном радуге, окружавшем нас, его бледная кожа выглядела как холст, на который художник вылил все свои краски.

— Некоторые деревья в Борестеле были размером с небольшие горы, и их корни уходили прямо в самое ядро мира. Ни Теутус, ни его злоба не смогли разрушить это. По крайней мере, так считали предки Волунда. Они оставляли записи о находках и о том, как всё это менялось. Всё росло и росло — и не переставало расти. — Он наклонился и провёл пальцами по камелии у своего колена, и цветок засветился от его прикосновения. Часть сияния осталась на подушечке его пальца. — Иногда небольшие побеги выходят на поверхность. Волунд и его семья скрывали это место от герцогов, Двора и народа, хотя жители Анисы находили кое-где странные ростки. Тогда распустили слух, что это из-за акведука. Некоторые фэй не верят, конечно, но им и в голову не может прийти, что всё куда глубже.

— Я знала, — пробормотала Веледа. Она сжимала края плаща, и видно было только кончик её носа и подбородок.

Я глубоко вдохнула и запрокинула голову.

Над нами висел свод из омелы. Гектары и гектары одного из самых полезных и могущественных растений в травничестве друи.

— Это и есть королевство, которое хочет вернуть себе Волунд. Не пустыня.

Мэддокс снова чихнул.