Бархатный ангел (ЛП) - Фокс Николь Николь

Каждому свое.

Однако я должен признать: видя, как Джо играет со своими кузенами, мне становится немного легче. Мальчикам с ней хорошо. Тот, кто постарше, безусловно, более защитный. То, как молодой человек проявляет привязанность, чертовски раздражает Джо. Он также постоянно оглядывается на меня, как будто не может понять, настоящий я или нет.

— Это должно быть странно для тебя.

Я поворачиваюсь к Бри, материализовавшейся у меня за плечом, и полуулыбаюсь.

— Какая часть?

— Встреча с нами, — объясняет она.

Я ожидаю, что она сядет напротив меня, но вместо этого она садится прямо рядом со мной.

Она даже не держит большую дистанцию между нами.

— Я бы не сказал, что это было странно.

— Значит, нежелательно?

— Ты пытаешься втянуть меня в неприятности?

Она улыбается. — Я пытаюсь тебя понять, мистер Воробьев.

— Боюсь, ты будешь разочарована.

— Почему, потому что тут особо нечего выяснять?

— Потому что единственный способ, которым кто-то вычислит меня, — это если я позволю им.

Камила заметила нас двоих, сидящих здесь. Она довольно далеко, и все же я чувствую, как тревога скатывается с нее. Но это не удивительно. Девушка слишком много думает.

Бри, по-видимому, заметила то же самое.

— Вероятно, она пытается придумать хитрый способ подойти сюда и прервать этот разговор.

Я ухмыляюсь. — Я не уверен, беспокоится ли она о тебе или обо мне.

Бри бросает на меня взгляд. — Она мне все рассказывает, знаешь ли.

— Не все.

Должен признать, взгляд у нее очень впечатляющий. Полностью лишен страха. Я не могу не восхищаться ею.

Затем она вздыхает. — Ну, я не могу сказать, что не понимаю, — говорит она, главным образом себе.

Я хмурюсь. — Что именно ты понимаешь?

— Почему ей удалось ввязаться во всю эту… ситуацию, — говорит Бри, бросая на меня косой взгляд. — Есть что-то в уверенности. Добавь это к красивому лицу, и любой женщине будет трудно устоять.

Я улыбаюсь. — Ты пристаешь ко мне, Бри? — Я спрашиваю. — Потому что я польщен, но я не думаю, что это уместно перед детьми.

Она почти улыбается. — Камила никогда не влюблялась в самых красивых парней, — резко говорит она. — Для нее это никогда не было об этом.

— А ты авторитет в отношении Камилы, не так ли?

— Я ее старшая сестра, — говорит Бри с той же уверенностью, что и я.

— Я знаю ее всю жизнь. Я поматерила ее через большую часть этого. И когда какой-то мудак погрузил ее в мир, к которому она не была готова… Я была тем, кого она выбрала для воспитания своего ребенка.

Так так так. Старшая сестра дерется грязно.

За это она мне нравится больше.

— Люди меняются, Бри. Может быть, Камила уже не тот человек, которого ты помнишь.

— На самом деле она точно такая же, — говорит мне Бри. — Вот что меня беспокоит.

Я поднимаю брови, ожидая грядущей угрозы. Я не привык получать их от такой крохотной фигуры, как женщина, сидящая рядом со мной, но в одном Богдан был прав: все бывает в первый раз.

— Она не падает легко, Исаак, — продолжает Бри. — Но она с тобой.

Я внимательно слушаю, не желая отводить взгляда от стройной фигуры вдалеке, чьи взгляды то и дело скользят по мне каждые несколько секунд.

— Так что, если ты причинишь ей какой-либо вред, я заставлю тебя заплатить за это.

Я отвожу взгляд от изгиба задницы Камилы и снова смотрю на Бри. — Ты мне угрожаешь? — с удовольствием спрашиваю я.

— Возможно, ты чувствуешь искушение рассмеяться прямо сейчас. Давай, если хочешь. Это не делает угрозу менее реальной. Я заставлю тебя заплатить, если ты причинишь ей боль.

— И как ты собираешься это сделать? — мягко спрашиваю я.

— С этой частью я еще не разобралась, — откровенно говорит она. — Я просто знаю, что сделаю это.

Я улыбаюсь. — Знаешь что? Я верю тебе.

— Она не знает, как я беспокоюсь о ней. О Джо. Я держу свои чувства при себе, потому что она уже достаточно натерпелась. И впервые за долгое время она действительно кажется… спокойнее. Счастливее. И она этого заслуживает.

— Я слышу тебя.

— Ты? — она спрашивает. — Потому что для нее это не игра.

— Для меня это тоже не игра.

Бри кивает. — Тогда ладно.

— Ты даешь мне свою печать одобрения сейчас? — спрашиваю я, пытаясь подавить улыбку.

Она фыркает. — Отнюдь нет.

— Это нормально. Мне нравится вызов.

— Да, держу пари.

— Ага, — говорю я, резко кивая, — определенно флиртуешь со мной.

Она фыркает от смеха, когда из-за угла появляется Богдан с бесцветным лицом. Мое выражение мгновенно меняется.

— Прошу прощения, Бри.

Прежде чем она успевает ответить, я подхожу к Богдану.

— Плохие новости? — Я спрашиваю.

Он в смятении качает головой. — Это нехорошо, Исаак. Совсем не хорошо.

31

КАМИЛА

— Исаак сказал, куда он направляется?

Бри бросает на меня многозначительный взгляд. — Дорогая, я думаю, ты лучше меня знаешь, что он не из тех людей, которые будут предлагать объяснения относительно того, куда он идет и что делает.

Я вздыхаю и сажусь рядом с ней. — Приятно, что ты здесь.

— Да? — она спрашивает. — Потому что ты выглядишь немного на взводе.

Я бросаю на нее взгляд. — Я не на взводе.

— Ками…

— О чем вы с Исааком говорили раньше?

— О, ты знаешь, ландшафтный дизайн и дизайн интерьера. — Я бросаю на нее многозначительный взгляд, и она улыбается. — Ты беспокоишься о том, что я могла сказать, или ты беспокоишься о том, что он мог сказать?

— Я не совсем уверена, — признаюсь я.

Она смеется и обхватывает мою руку своей. Меня снова возвращает. В то время, когда мы были маленькими девочками со смущающими родителями и единственное утешение, которое мы находили, были друг в друге.

Но тогда мы жили на маленьком клочке суши на Среднем Западе, и представление наших родителей о пикнике было семейным барбекю на заднем дворе соседа. Неизбежно, сплетни были скучными, а еда пресной.

Сейчас совсем другой взгляд. Джо сидит на плечах у Джейка, пока они гуляют по блестящему пруду, а мальчики играют в футбол, с мячом, который они принесли, гонят друг друга на нетронутой траве и смеются.

— Ты слишком много беспокоишься, — говорит мне Бри.

— Ты можешь винить меня?

— Ни в малейшей степени. Но иногда нужно избегать беспокойства, даже если это оправдано.

— Как, черт возьми, я должна это сделать?

— Пытаться.

Я закатываю глаза. — О Конечно. Почему я не подумалг об этом?

Бри бьется своим плечом о мое. — Знаешь, когда у меня родился Питер, я была на нервах.

— Да, я помню.

— Ты помнишь часть этого, но не все. Я сохранила большую часть своих выходок для Джейка.

— Действительно? Не для меня?

Она смеется над выражением моего лица. — Это тебя расстраивает?

— Немного, — говорю. — Я думала, что я твой лучший друг.

— Ты. Но он тоже.

— Ух ты. Это меняет то, как я смотрю на него сейчас. Конкурент.

Бри только смеется. — Дело в том, что я сошла с ума от всего своего беспокойства. И после пары бессонных ночей Джейк усадил меня и сказал, что мне нужно попытаться перестать так много думать.

— Что именно тебя беспокоило?

Бри пожимает плечами. — Рождение ребенка в умирающем мире. Воспитывать его в обществе, мотивированном жадностью, деньгами и осуждением. Я беспокоилась о том, что над ним издевались в школе. Я боялась, что он упадет с лестницы. Я беспокоилась обо всем и обо всем, о чем могла думать. Пока Джейк не взял меня за руку и не сказал, что все, о чем я беспокоюсь… скорее всего, произойдет.

Я хмурюсь. — Это не кажется утешительным.

— Это то, что я думала — сначала, — говорит она. — Он сказал мне, что Питеру, вероятно, придется пройти через свою долю издевательств в школе. Он, вероятно, был бы подкуплен культурой потребления и гнался бы за деньгами, как и все в нашем районе. Вероятно, в какой-то момент своей жизни он впадет в тревогу или депрессию, и планета рано или поздно умрет, и его поколение будет тем, кто справится с серьезными последствиями изменения климата.