(Не)подходящие - Летова Мария

Меня они, кажется, просто не воспринимали. Я была «той, которую привел Леон». И я с удивлением узнала, что творили они много запрещенного, например, у них был студенческий игорный клуб.

Самая настоящая нелегальщина, дикое нарушение устава, всех правил.

Они играли на деньги, в покер играли, прямо на территории университета, в общежитии!

Желающих была тьма, но пускали на эти сходки по очень жесткому отбору. Ставки меня поразили.

Они делали за вечер профессорскую зарплату. Студенты, двадцатилетние!

Леон привел меня с собой. Под возмущение и недовольство, но ему было плевать. Я смотрела на все это круглыми глазами, но с любопытством, не более. Я хотела проводить с ним время, мне было все равно, где это делать.

Леон играл редко, при мне – только один раз. Он был не азартным, в отличие от хотя бы своего брата. Сама я в покере вообще ничего не понимала, может, поэтому там меня и за личность не считали.

Они вели видеоархив. На всякий случай. На тот, когда возникали спорные вопросы или претензии. Они все записывали. Вели онлайн-трансляцию, видеорегистрацию всего происходящего. Еще бы, при таких ставках!

Я и не знаю, как словила одно из таких видео. Не помню. Оно упало мне на телефон, запароленное, но я… знала пароль.

И я думать про это видео забыла. Оно просто болталось в моей библиотеке до поры до времени…

В день нашей ссоры, той, которую инициировала я, идиотской, глупой, гормональной ссоры… я выложила это видео в интернет.

Я плакала, злилась, удаляла наши с Золотовым совместные селфи, потом опять плакала. Мы с Ингой напились вдрызг, и я… плохо помню тот вечер. Местами вообще не помню. Но я это сделала, и у этого были катастрофические последствия…

Сглотнув, я провожу пальцем по стеклу и тут же, очнувшись, убираю руку. Вспоминаю, где нахожусь.

К горлу подкатывает легкий ком.

У этих воспоминаний отвратительный вкус. Нотки отвращения к себе и отчаяния из-за невозможности что-то изменить.

Забытый вкус. Вернее, я не заглядывала в эти воспоминания очень давно. Годы.

Я ненавижу свою подругу.

Дождь закончился, и я опять перед выбором. И, как назло, в сумке звонит телефон.

Это эйчар «Зеленой мили».

Я жую губу, решая, принимать ее звонок или заблокировать к чертям собачьим, но ведь мне нужна работа. Высокооплачиваемая тем более. Перспективная, высокооплачиваемая, интересная.

Это плохая идея, плохая…

– Твою мать! – злюсь, проводя пальцем по экрану.

Через полчаса я за рабочим столом. В ворохе контрактов, в которых пока ничего не понимаю. Мой пустой желудок заткнулся – наверное, чтобы не мешать голове соображать. Мне и без того тошно, ведь я каждую минуту жду появления своего босса, но Камила меня успокаивает.

– Вот, заполни анкету, – выкладывает она передо мной документы. – Договор пока не готов, Леон хочет сам прописать какие-то условия…

Я напрягаюсь, сжимая шариковую ручку.

– …то есть еще и от юристов ждать согласования, – продолжает девушка. – Не знаю, что за придурь, ну да ладно, для него это нормально. Его сегодня больше не будет. И завтра тоже. С твоими обязанностями сами определитесь, меня это не касается…

Короткая юбка подпрыгивает при каждом шаге, пока Камила идет к двери. Каблуки стучат и стучат. Я жду, пока этот звук затихнет, а после закрываю глаза и массирую виски.

Тянущее чувство, которое просочилось под кожу там, на входе в здание, заставляет снова сглотнуть и посмотреть на двери пустующего кабинета.

Я встаю из кресла медленно. И медленно иду. Осторожно, как вор, хоть и знаю, что Леон сегодня больше не появится.

В его кабинете наконец-то вся мебель на месте.

Шкафы, на них рамки с наградами.

Я двигаюсь вдоль стены, изучая. Как вор. Словно прикасаясь к тому, к чему прикасаться не имею права. К его успехам, достижениям. От них внутри тянет сильнее, но уже по-другому.

Я… рада за него.

Победы его проектов в конкурсах Московской области, страны и международные. Его личные награды, именные. От имени «Зеленой мили» и каких-то партнеров. Его фото с известным членом правительства на экономическом форуме. Фото этого года. Совсем свежее.

Перевожу взгляд на большее кожаное пустующее кресло, касаясь пальцами какой-то позолоченной статуэтки, и бесшумно покидаю кабинет, прикрыв за собой дверь…

Глава 9

– …он два года на этой должности. – Инга погружает ложку в мороженое. – Ты представляешь, сколько на эту должность желающих?

Я толку ложкой собственное мороженое, закусив губу.

Объем информации, которой подруга владеет, не оставляет вариантов – она точно знала, куда меня отправляет. И пусть я запуталась в собственных мыслях и чувствах, потонула в чокнутом водовороте последних дней, я отлично помню, как сильно на Ингу злюсь. Тем не менее я терпеть не могу вести себя как ребенок.

Подруга права. Мне нужно владеть информацией. Нужно понимать, с чем имею дело, чтобы не быть слепым котенком в море под названием «Зеленая миля». И даже себе я не могу признаться честно – поглощаю ли эту информацию из необходимости или я поглощаю ее с жадностью.

Я глотаю шоколадное мороженое, глядя на стаканчик в своих руках.

– Нет. И сколько? – отвечаю Инге.

– Список длинный, – сухо сообщает подруга. – И его конкуренты – это не соседские мальчики. Там акулы. Самые зубастые из зубастых.

– Тогда он зубастее всех…

– Да хоть король акул. Конкуренция там такая, что даже на унитазе нужно оглядываться и спать с одним открытым глазом.

Ветер с реки, вдоль которой мы идем, бросает мне в лицо волосы. Я откидываю их, бормоча:

– Да уж…

Музыка из парка долетает до нас рваными клочками, но даже это отдаленное веселье давит на голову. Она гудит после двух дней работы в «Зеленой миле». Я надеюсь, мне хватит недели, чтобы справиться с первым шоком от погружения в дела этой махины, ведь сейчас я мало что понимаю. И двухдневное отсутствие Леона в офисе существенно облегчило мне жизнь.

– …его назначили на новый проект, – продолжает Инга. – Они активно осваивают премиум-рынок. Дома для богачей. Загородные. Это был жирный кусок пирога, и его отдали… Золотову. К нему отношение такое – его либо любят, либо ненавидят. Первое, что он сделал, когда сел в кресло, – везде расставил своих людей. «Миля» теперь филиал нашего универа. И поверь, ему очень многие благодарны.

Теперь мне становится понятно, как попал в «Милю» Макс – муж Инги. Он занимает какую-то должность в айти-структуре фирмы. Руководящую должность.

В душу закрадывается тревога, когда я задаюсь вопросом: кто еще работает там, с ним?

Инга читает этот вопрос в моих глазах. Хмурится, поджимает губы. Я впиваюсь взглядом в рыжую воду реки, чувствуя, как холодит пальцы стаканчик с мороженым.

– Они все там. Ну почти все… – хладнокровно произносит подруга.

Я киваю, продолжая смотреть на воду. Голос Инги полон решимости. Она всегда была такой – твердой и немного циничной. И я очень рада, что она у меня есть.

– Ну и что? – режет она. – Это было давно. Ты им ничего не должна. Столько лет прошло. Ты. Им. Ничего. Не. Должна. Иногда полезно быть сукой, понимаешь? Все зависит от того, как ты будешь себя вести…

Я снова киваю. Снова сжимаю стаканчик.

– Они ходили по краю с того момента, как открыли долбаное казино посреди кампуса, – втолковывает Инга. – Они могли попасться на чем угодно!

Она вбивала в меня эту философию годами, и, хоть отчасти она права, ничто не изменит факта – они попались из-за меня.

Перед глазами встает лицо Леона, когда он орет на меня с бурей во взгляде: «Нахер ты это сделала?!» А я не могу ему ответить, потому что не знаю и потому что горло сдавило до невозможности издавать звуки. Он смотрит на меня с бешенством и еще с пониманием… тем, которое кружит между нами в воздухе… с пониманием того, что я все разрушила. Я уничтожила нас.

Я бросаю стаканчик в урну.

Мы снова двигаемся, на этот раз молча. Словно каждая из нас перерабатывает информацию по-своему. Инга – воинственно, как всегда, а я… я умею справляться с трудностями. Я в этом профессионал.