Охраняемая големом (ЛП) - Вайлд Кара

ГЛАВА 6

Майя

Я не знала, сколько времени это продолжалось, но это стало невыносимым. В течение дня мой похититель оставил меня с кляпом во рту и привязанной к стулу. Он отпустил меня, когда пришел покормить, и вытащил кляп только после того, как я кивками и жестами заверила его, что не буду кричать. Я должна была вести себя хорошо, иначе он перестанет меня кормить. Я была уверена, что он способен на это.

Ночью он позволил мне лечь на матрас, но сковал мне руки наручниками таким образом, что я не могла снять клейкую ленту со рта. Мне все это время было так неудобно, что я была потрясена тем, что мое тело все еще могло функционировать хоть сколько-нибудь нормально.

Из-за телохранителя, которого он поставил у двери, теперь мне приходилось пользоваться ведром, когда мой похититель находился со мной в комнате. Это было так унизительно, что я могла бы сделать это, только если бы мне действительно нужно было, и я сначала мысленно проверила себя. По крайней мере, у него хватило порядочности поворачиваться ко мне спиной.

Когда я была одна, я снова и снова говорила себе, что, по крайней мере, я жива, и, по крайней мере, он не прикасался ко мне и не пытал меня. Все, что он делал, это время от времени брал кровь. Это была моя мантра — «Я жива, я жива, я жива. Это все, что имеет значение».

Хотя я постепенно теряла самообладание. Мне снились кошмары, и я просыпалась вся в поту, желая умереть. Дважды у меня хватало ума попросить его убить меня. Просто убить меня и покончить с этим. Я удержалась от того, чтобы сказать это вслух, только потому, что знала, что нужна ему, поэтому он не стал бы этого делать. Я бы просто еще больше унизила себя, попросив об этом.

Я продолжала пытаться вспомнить подробности своей жизни. Моя рана перестала пульсировать, и головные боли почти прошли. Учитывая все обстоятельства, мое тело проделывало адскую работу по заживлению. Кое-что начало возвращаться ко мне…

Меня звали Майя Лукас, и я была воспитательницей в детском саду. Да, это было верно. Воспоминание пришло ко мне во вспышке красок — дети смеялись и играли, пели и задавали мне вопросы обо всем, что есть под солнцем. Я знала, что это правда, потому что, когда я вспоминала лица детей, я чувствовала, как мое сердце наполняется любовью и радостью. Имена тоже пришли мне на ум. Сара, Ханна, и Норберт. Мои любимые ученики.

Говорят, у учителя не должно быть любимчиков, но, конечно, у меня были. У всех других учителей они тоже были.

Кристина.

Это одна из моих коллег. Мы иногда ходили куда-нибудь выпить кофе. Я считала ее своей подругой.

Скучали ли они по мне? Только если я была хорошим учителем. Я верила, что была. Я чувствовала это глубоко в своем сердце. Я попыталась раскопать больше воспоминаний, но мой разум снова погрузился в пустоту. Он не хотел сотрудничать больше, чем был готов. Я задавалась вопросом, было ли это из-за сотрясения мозга, или мой похититель что-то делал со мной, давал мне наркотики, о которых я не знала. В пище и воде могло быть что угодно.

В течение нескольких часов я развлекала себя немногочисленными воспоминаниями о том, как мои юные ученики играли и гонялись друг за другом, дергали меня за рукав или штаны, когда они чего-то хотели и были слишком увлечены, чтобы ждать. Эти образы помогали мне сохранять рассудок. Проходили часы, и я снова и снова прокручивала эти сцены в своей голове, повторяя про себя на фоне: «Я жива, я жива».

Затем я услышала, как ключ поворачивается в замке, и мое сердце пропустило удар. Каждый раз, когда он приходил навестить меня, даже если приносил еду и воду, он также приводил меня обратно в эту комнату и напоминал, что я больше не свободная женщина. У него была с собой аптечка.

— Мне нужно еще немного крови, Майя. Надеюсь, ты не против.

У меня не было сил посмотреть на него своим обычным убийственным взглядом. Он развязал меня, заставил кивнуть, пообещав, что я не буду кричать, затем снял клейкую ленту. Я причмокнула губами и взяла предложенную им бутылку воды.

— Как насчет того, чтобы на этот раз я не связывал тебя снова? Обещай, что будешь хорошей, молчаливой девочкой, и я даже не буду надевать на тебя наручники. Ты можешь побродить по комнате в первый раз. Что ты думаешь?

— Мне бы этого хотелось. — прошептала я.

Он помог мне сесть на матрас, наполнил пробирку моей кровью и даже смазал кремом раны на запястьях. Металлические наручники столько раз впивались в мою кожу, что она была ободрана и покрыта синяками.

— Ешь.

Это было настоящим чудом — на этот раз мои руки были полностью свободны. Я быстро поела, потому что знала, что ему не нравится проводить со мной больше получаса за раз. Снаружи я выглядела умиротворенной, может быть, даже благодарной, но мой разум мчался со скоростью сто миль в час. Теперь, когда я была свободна, я наконец смогла добраться до двери. Я знала, что она не заперта. Он никогда не запирал ее, когда был здесь, но это потому, что он всегда держал меня в наручниках.

Было ли это оплошностью с его стороны?

Я также знала кое-что еще. Каждый раз, когда он спускался в подвал, он просил телохранителя сделать перерыв. Однажды он сказал ему это достаточно громко, чтобы я могла его услышать.

Это был мой шанс. Возможно, это был мой единственный шанс. Дверь была не заперта, меня накормили, а у охранника был перерыв. Если бы я застал своего похитителя врасплох, я могла бы повалить его на землю прежде, чем он сообразил, что происходит, броситься к двери, а затем вверх по лестнице — потому что, конечно, там были бы ступеньки.

Смогу ли я это сделать? Была ли я достаточно сильна? Была ли я достаточно быстрой?

Я должна попытаться.

Я не могла думать, я просто должна была это сделать. Мне нужно было отвлечься, что-то, что сбило бы его с толку, хотя бы на мгновение. Я потянулась за бутылкой воды. Он был наполовину полон, с открученной крышкой, так как я только что отпила из него. Моя рука заметно дрожала, я опрокинула его, в результате чего он откатился от матраса, вода разлилась повсюду.

— О, мне так жаль. Я не хотела… я чувствую себя такой слабой…

Он покачал головой и потянулся за бутылкой. Это был мой шанс. Я вскочила на ноги, оттолкнула его одной рукой и бросилась к двери. На секунду мне показалось, что у меня получится. Мои колени были как желе, а ступни покалывало от того, что я столько часов была связана вокруг лодыжек, но я продолжала. Я отдала этому все, что было в моих силах.

Он поймал меня сзади, его рука вцепилась в мою рубашку. Я услышала, как рвется ткань, и врезалась в дверь. Я потянулась к дверной ручке, но он обхватил меня одной рукой за талию и оттащил в сторону.

— Помогите! — я начала кричать, хотя знала, что никто меня не слышит. — Нет! Отпусти! Отпустите меня, пожалуйста! Я больше не могу этого выносить! Помогите! Помоги!

Все, что мне удалось — это несколько раз постучать в дверь. Дверная ручка была вне моей досягаемости, а затем он потащил меня обратно в глубину комнаты, швырнув на стул, который я так сильно ненавидела. Я боролась с ним изо всех сил, что мало что значило, поскольку я была настолько слаба, что даже не понимала, как мое тело не разваливается на части. Он легко одолел меня и связал сначала мои руки, затем ноги. Я обмякла в кресле, пока он заклеивал мне рот скотчем.

— Мне это совсем не нравится, Майя. Ты обещала вести себя хорошо, а потом сделала наоборот. Знаешь, мне не нравится так поступать с тобой. Я бы позволил тебе свободно передвигаться по комнате, спать спокойно, без наручников. Посмотри, что ты заставляешь меня делать. Я хотел быть милым с тобой, проявить доброту, а тебе пришлось разочаровать меня.

Я начала тихо плакать. Перед глазами все расплывалось, голова болела, и я была измучена. Я просто хотела, чтобы он ушел и оставил меня наедине с моим позором.

Я потерпела неудачу. От этого кошмара не было спасения. И теперь, когда я доказала ему, что мне нельзя доверять, мне было еще хуже.