Безжалостный альфа (ЛП) - Праймер Си Джей

Черт, мне нравится это чувство. Эта эйфория. Я впитываю его целую минуту, скользя взглядом по комнате, чтобы встретиться глазами с как можно большим количеством членов стаи. Затем я вскидываю руку, жестом приглашая их следовать за собой, прежде чем направиться к задней двери.

По пути я прохожу мимо Слоан, все еще держащейся в стороне от зала.

— Увидимся там, — говорю я, наклоняя к ней голову.

Губы Слоан растягиваются в легкой ухмылке.

— Поймай меня, если сможешь, Мэдд.

Смех вырывается из моего горла, когда я выхожу на заднюю лужайку перед домом стаи, все остальные выходят за мной. Как только они ступают на лужайку, люди начинают сбрасывать с себя одежду, оставляя ее беспорядочными кучами, готовясь обратиться. Я снимаю через голову свою футболку и отбрасываю ее, направляясь к линии деревьев в задней части участка.

Как я уже сказал, пробежка в полнолуние — это своего рода ритуал, так что в таких вещах есть порядок. Альфа стаи обращается первым, сигнализируя о начале пробежки воем. Затем, семья альфы — в данном случае, моя сестра и родители. Далее бета стаи и все остальные, имеющие ранг, за ними остальная часть стаи, и, наконец, все посетители — члены отряда, которые предпочли остаться здесь на пробежку, а не возвращаться в свои домашние стаи, и сегодня вечером Слоан.

Мое сердце колотится от волнения, когда я спускаю штаны и зову своего волка вперед, воздух вокруг меня мерцает. Энергия разливается по моему телу, когда кости хрустят и перестраиваются вместе с моей сменой. Когда мой волк только появился, эта часть была неудобной и почти болезненной, но теперь это стало моей второй натурой. Смена занимает всего секунду, и как только я встаю на четыре лапы и отряхиваю мех, я запрокидываю голову и воюю в небо.

Направляясь к линии деревьев, я слышу позади себя эхо завываний — моей сестры, моих родителей, высокопоставленных членов стаи. Затем еще кто-то из стаи. Раздается оглушительный хор воя, который, кажется, отдается эхом повсюду вокруг меня, когда я врываюсь в лес, мои лапы стучат по земле.

Я слышу грохот бегущего волка, приближающегося ко мне, поворачиваю голову и вижу, что Эйвери догнала меня и не отстает от меня, как обычно.

— Налево или направо? — спрашивает она по мысленной связи — удобному соединению, которое стая использует для общения, когда мы в волчьей форме.

— Налево, — отвечаю я, понимая, что мы уже приближаемся к границе периметра, который сами для себя установили.

До того, как охотники начали терроризировать оборотней, мы могли бегать в любое место на нашей территории при полной луне. Теперь мы держимся в ограниченном радиусе, вдали от границ нашей стаи.

Мы вдвоем сворачиваем влево, остальная часть стаи следует за нами, когда я слышу отдаленные завывания последнего члена моей стаи, готовящегося присоединиться к бегству.

Мое сердце бьется быстрее, и это не от напряжения. Я мчусь на максимальной скорости, взбивая грязь под своими быстрыми лапами, но именно предвкушение того, что Слоан присоединилась к пробежке, заставляет мой пульс учащенно биться.

Вот оно.

Наконец-то пришло наше время.

Черт возьми, я надеюсь, что мы правы насчет того, что нам суждено.

Я выбрасываю эти сомнения из головы в тот момент, когда они появляются, потому что я отказываюсь принимать любой сценарий, который не заканчивается тем, что мы со Слоан помечаем друг друга к концу ночи. Мы слишком долго ждали. Слишком много вынесли. Слишком упорно боролись.

Мы заслуживаем этого.

— Уже что-нибудь чувствуешь? — спрашивает Эйвери по мысленной связи, проверяя, как я.

— Пока нет, — отвечаю я.

На секунду во мне прорастает крошечное зернышко паники — потому что в любой момент Слоан может отказаться от всего этого. Когда она впервые вернулась домой, я ужасно с ней обращался. Мне чертовски стыдно за то, как плохо я с ней обращался. У нее есть все основания уйти прямо сейчас и оказать мне такое же холодное гостеприимство, какое я оказал ей, когда она вернулась, и мысль об этом приводит меня в ужас.

Но потом…

В тот момент, когда она обращается, я чувствую это. Потому что весь мой чертов мир тоже меняется.

У меня в груди возникает острое тянущее ощущение, как будто кто-то туго натянул трос. Мои чувства сходят с ума, заставляя меня замедлиться на шаг и чуть не споткнуться о собственные чертовы лапы. Не говоря ни слова Эйвери, я резко отклоняюсь от курса, бездумно следуя притяжению, которое, казалось бы, захватывает мое тело.

Большая часть стаи остается с Эйвери, но несколько сбитых с толку отставших пытаются последовать за мной, прежде чем понимают, что нет смысла пытаться не отставать. Я выполняю чертову миссию, моя целеустремленность заключается в том, чтобы следовать зову из глубины души, который ведет меня к моей паре. Мой волк в бешенстве, берет меня под контроль и отталкивает меня так далеко назад, что от моей человеческой стороны остается лишь проблеск.

Ошеломляюще вкусный аромат щекочет мой нос, становясь сильнее по мере того, как я подхожу ближе. В нем есть что-то опьяняющее, отчего мой мозг затуманивается, а сердце кружится. Это не похоже ни на что, что я когда-либо испытывал, и даже до того, как я нашел ее, я знаю.

Слоан — моя пара.

В глубине души я всегда знал. Наша глубинная связь существовала с самого начала. Мы двое всегда были неизбежны.

Я настолько схожу с ума от первобытной потребности найти свою вторую половинку, что даже не замечаю ее приближения. Мы буквально врезаемся друг в друга на полной скорости, наши тела встречаются с такой силой, что из меня выбивает дух. Это чертовски больно. Я получаю полный рот шерсти, удар лапой в живот. Мы летим по лесной подстилке, и я наклоняюсь, чтобы принять на себя основную тяжесть удара, наши конечности переплетаются, когда мы несколько раз перекатываемся, прежде чем, наконец, остановиться.

Мои глаза фокусируются, чтобы встретиться с глазами маленького черного волка подо мной, и внезапно мой собственный волк отступает. Воздух мерцает вокруг меня — вокруг нас обоих — и внезапно я возвращаюсь в человеческий облик, обнаженный и смотрящий в зеленые, как мох, глаза единственной девушки, которую я когда-либо любил.

Связь между нами встает на место, как вспышка молнии, энергия разливается по моим венам. Наша связь гудит под моей кожей, как живое, дышащее существо, и внезапно я не могу говорить, не могу думать, не могу ничего сделать, чтобы спастись от приливной волны обостренных эмоций, затягивающих меня на дно.

Слоан находит слова для нас обоих. Ну, только одно. Ее глаза расширяются, губы приоткрываются, когда она шепчет:

— Пара.

Мое сердце бешено колотится в груди, и это все, что я могу сделать, чтобы не разрыдаться. Потому что я знал. Я знал все это время. Я любил Слоан всю свою жизнь, так глубоко и неистово, что думать об этом физически больно. Я чуть не потерял ее, но мы нашли способ вернуться друг к другу, и это наша награда. Наша связь.

Я ныряю вперед, прижимаясь губами к ее губам в жестком, требовательном поцелуе. Это тот поцелуй, который говорит все, чего я не могу сказать прямо сейчас — как сильно я люблю ее, как сильно она мне нужна. Как долго я ждал этого момента и как благодарен, что он наконец настал. Каждое прикосновение ее губ к моим — это ответное признание, передающее ее собственную любовь, ее собственную благодарность, ее собственное облегчение.

Ее руки обвиваются вокруг моей шеи, ноги — вокруг моих бедер. Я бездумно трусь об нее, мой быстро набухающий член скользит по теплу ее обнаженного центра. Мой язык преследует ее, когда я наклоняю голову, чтобы углубить наш поцелуй, и следующее, что я помню, — головка моего члена оказывается у ее входа, и я толкаюсь внутрь, ее тугое тепло окутывает меня.

Ногти Слоан впиваются полумесяцами в мои лопатки, когда я погружаюсь глубже в нее, ее внутренние стенки растягиваются и пульсируют вокруг моего обхвата. Волна эйфории захлестывает меня, как только я полностью усаживаюсь, наши тела сливаются воедино, точно наша связь. Я откидываю бедра назад, затем снова толкаю их вперед, рот Слоан отрывается от моего, и хриплый стон вырывается наружу.