Безжалостный альфа (ЛП) - Праймер Си Джей

Сегодня, пока она спала, я пришел сюда и прибрался, зная, что в какой-то момент мы окажемся в этой комнате сегодня вечером. В конце концов, это всегда было наше место. Об этом говорит наша надпись на двери.

Слоан извивается в моих руках, показывая, что хочет, чтобы ее опустили, и я ставлю ее на ноги. Когда я поворачиваюсь, чтобы закрыть за нами дверь, она делает еще один шаг внутрь, наслаждаясь обновленным пространством с широко раскрытыми от благоговения глазами.

На огромной кровати у дальней стены, где мы потеряли друг с другом девственность, расстелен свежий комплект постельного белья, выглядящий уютно и маняще.

Комоды и столики по всей комнате, где она провела пальцами по пыли, когда мы были здесь в прошлый раз, были чисто вымыты, и на них стояло столько свечей, сколько я смог достать. Мерцающий свет от них отбрасывает мягкое сияние на все вокруг, их цветочный аромат заглушает затхлый запах, который появился в этой комнате после десятилетия неиспользования.

Я также вымыл деревянный пол, вытер диван и принес маленький портативный динамик для воспроизведения музыки. Это немного, но вернуло комнате некое подобие его былого величия.

— Ты это сделал? — Слоан ахает, переводя свой благоговейный взгляд обратно на меня.

Я киваю.

Она бросается в мои объятия, взбираясь по моему телу и осыпая мое лицо поцелуями.

— Не могу поверить, что ты это сделал! — визжит она между поцелуями.

— Эй, я могу быть внимательным, когда это важно, — смеюсь я, поднимая ее за бедра и ведя к кровати. — Это твоя ночь, детка. Я хотел сделать ее особенной.

Подойдя к кровати, я кладу ее на нее, перемещая ближе к середине, когда нависаю над ней. Она обхватывает мое лицо обеими руками, заглядывая в глаза.

— Я люблю тебя, Мэддокс Кесслер.

— Я люблю тебя, Слоан Мастерс, — отвечаю я, наклоняясь, чтобы завладеть ее губами в обжигающем поцелуе.

Я опускаюсь своим телом на нее сверху, задирая ее платье вверх по бедрам, продолжая целовать ее до чертиков. Я прерываю наш поцелуй только для того, чтобы стянуть с нее платье через голову и позволить ей снять с моего торса рубашку, а затем наши рты снова сливаются, мой член утолщается за молнией джинсов.

Ее пальцы начинают возиться с пуговицей, заправляя ее за пояс моих боксеров и дергая, пытаясь стащить их с моих бедер. Я поддерживаю свой вес одной рукой, а другой тянусь вниз, чтобы помочь ей, неуклюже сбрасывая джинсы с ног, пока она сбрасывает свои высокие каблуки. Как только мы оба оказываемся полностью обнаженными, она благоговейно проводит ладонями по моей груди и торсу, опуская их вниз и обхватывая рукой мой тяжелый член. Он пульсирует в ее ладони, жаждя оказаться внутри нее, и она выгибает спину, приглашающе раздвигая ноги.

Я опускаю голову ей на грудь, облизывая ее соски и втягивая их в рот, когда мое имя срывается с ее губ с хриплым стоном. Затем я вылизываю дорожку между ее грудями вверх к горлу, к метке спаривания, которую я оставил на ее коже на стыке шеи и плеча. Она ахает, когда я провожу по ней зубами, ее тело содрогается подо мной, пока я подношу головку своего члена к ее отверстию.

Я толкаюсь в ее скользкий жар, достигая дна со стоном, когда зарываюсь между ее бедер. Слоан вскрикивает, ее ноги обвиваются вокруг моих бедер, когда я толкаюсь в ее тугую киску. Она двигается вместе со мной, тяжело дыша и постанывая, впиваясь ногтями мне в спину. Я трахаю ее медленно и глубоко, боготворя каждый дюйм ее тела, пока она не кончает, ее внутренние стенки трепещут, бедра дрожат.

Она откидывает голову назад, приближаясь к кульминации, и я следую за ней прямо по краю блаженства, двигая бедрами вперед, чтобы погрузиться глубоко в нее, когда кончаю. Мы цепляемся друг за друга изо всех сил, содрогаясь от удовольствия, а затем вместе рушимся на кровать, запыхавшиеся и скользкие от пота.

Потом мы лежали обнаженные на мягких простынях, ее голова лежала у меня на груди, а я рассеянно перебирал пальцами ее растрепанные кудри.

— Значит, ты ничего не боишься, да, герцог? — Слоан тихо размышляет.

— Что ты имеешь в виду? — я ворчу.

Она отталкивается от моей груди, опираясь на предплечье, чтобы посмотреть на меня.

— Ни один из страхов, с которыми я столкнулась сегодня, не был твоим.

Я заправляю ей волосы за ухо, проводя кончиками пальцев по шраму на виске.

— Это потому, что я уже столкнулся со своим самым большим страхом, — бормочу я, проводя костяшками пальцев по линии ее подбородка и обхватывая ее подбородок рукой. — Никто другой не должен сталкиваться с этим, потому что это невозможно повторить.

Она морщит нос, хмурит брови.

— Что это было?

— Потерял тебя.

Слоан сдувается, воздух со свистом покидает ее.

— Мэдд, — хрипит она срывающимся от эмоций голосом. — Ты никогда не терял меня. Ты просто не знал этого.

— Да, ну, я думал, что да, — хрипло отвечаю я, обнимая ее за талию и притягивая ближе. — Но больше никогда.

— Никогда больше, — соглашается она.

Ее темные ресницы трепещут, когда она нежно целует меня в щеку. Затем она скатывается с моего тела, выскальзывает из кровати и встает на ноги, чтобы поискать свою одежду.

Я приподнимаюсь на локтях, внимательно наблюдая за ней.

— Куда ты направляешься?

— Эта вечеринка в мою честь, не так ли? — спрашивает она, наклоняясь, чтобы поднять с пола свое платье и отряхнуть его. — Я должна вернуться туда и наслаждаться этим.

— Не-а, я с тобой еще не закончил, — рычу я, поднимая палец, чтобы поманить ее обратно в постель. — Иди сюда, герцогиня.

Она находит свои трусики, натягивает их, затем натягивает платье через голову, казалось бы, игнорируя меня, пока подбирает туфли на высоких каблуках.

— Герцогиня, — предупреждаю я, садясь.

Она бросает на меня взгляд, застенчивая улыбка тронула ее губы, когда она пятится к двери.

— Поймай меня, если сможешь, Мэдд.

42

Я шиплю от укола тату-иглы, впивающейся в мою кожу, стискивая зубы от боли.

— Почти готово, — бормочет Кэл, методично нанося мои чернила.

Кэл Конвей — лучший татуировщик на территории шести стай, без преувеличения, и мне повезло, что он смог втиснуть меня после сегодняшней встречи с Мэддом. Я уже некоторое время подумывала о том, чтобы набить тату, но нажала на курок по наитию, после того как понаблюдала, как он работает над Мэддом. И после того, как я терпела это последние пятнадцать минут, я понятия не имею, как моя пара просиживал те часы, которые, должно быть, потребовались, чтобы вытатуировать всю верхнюю часть его тела.

Я пытаюсь справиться с этим, но не буду врать, это чертовски больно. Заживление оборотнем вредно, когда дело доходит до татуировок, поэтому в чернила приходится добавлять небольшое количество жидкого серебра, чтобы закрепить их. Это чертовски жжет.

— Как это выглядит? — хрипло спрашиваю я, когда Мэдд наклоняется надо мной, чтобы проверить успехи Кэла.

Самодовольная усмешка кривит его губы.

— Чертовски здорово, детка. Я сам не смог бы выбрать татуировку лучше.

Я закатываю глаза. Может быть, мне следовало сделать другую татуировку — последнее, что нужно этому мужчине, это еще больше раздуть свое эго.

Однако мне кажется правильным написать его имя на своей коже. Его первой татуировкой было мое прозвище у него над сердцем, так что будет справедливо, если и на мне будет его имя. Это просто еще один способ объявить всему миру, что он мой.

— Хорошо, — напевает Кэл, убирая тату-пистолет и вытирая заднюю часть моей шеи влажным бумажным полотенцем. — Ты официально заклеймена.

Да, я полагаю, это показывает всему миру, что я тоже принадлежу ему. Странно, что мне это действительно нравится? Я горжусь тем, что являюсь девушкой Мэддокса Кесслера.