Альфа. Взрослые сказки (СИ) - Мун Эми

Она сочилась из глубоких рваных ран на голове и плечах. Капала из приоткрытой пасти на траву. Иногда волк крупно вздрагивал и дышал часто-часто, словно ему было невыносимо жарко.

Первый зверь издал гортанный рык. Среди оборотней, жмущихся по краям арены, пронеслись умоляющие и испуганные выкрики. Противник прижал уши.

Оскалившись, первым бросился в атаку, но был сбит в сторону одним сильным ударом. А в следующее мгновение в открытое горло вонзились блестящие волчьи клыки. Кровь заструилась ручьями по светлой шерсти.

Проигравший дернулся. Заскреб когтями по траве, хрипя и отчаянно пытаясь вырваться, но через минуту затих. Обмяк, словно в нем исчезли все кости, и закатил глаза.

Полный ужаса вой взметнулся в хмурое, плотно завершенное облаками небо. И если бы не два десятка людей с автоматами, то толпа хлынула бы вперёд, своей массой пытаясь уничтожить победителя.

Тряхнув бездыханную тушу ещё раз, волк разомкнул пасть. И через мгновение на поляне стоял мужчина. Напряжённые мышцы буграми перекатывались под кожей, ещё теплая кровь пачкала подбородок, шею и грудь. Кулаки сжаты.

— Теперь я ваш Альфа, — прорычал он, — и по праву вожака вызываю на дуэль каждого. кто рискнёт открыть пасть.

Взгляды. обращённые на него. были полны ненависти. Но сейчас собравшиеся были слишком ошеломлены случившимся. Ещё вчера вечером все было тихо, а сегодня их альфа убит. Честная дуэль не оспаривалась — таков закон Стай. Драка была жестокой и долгой, но против Серова у Жарова не было ни единого шанса.

— С этого вечера в Кемжичах действует комендантский час. Ни один оборотень не имеет права покидать пределов поселка. Будете сидеть тихо — не пострадает никто.

К Серову подошёл один из мужчин, протягивая одежду. В глаза не смотрел. Труп волка сгрузили в черный мешок и поволокли следом за победителем, который направился теперь уже в свой собственный дом. Все документы были оформлены заранее. Победитель получал все.

{Полчаса спустя)

Все кончено. Кончено… Она смотрела в окно. стараясь делать вид, что смерть отца ее не трогает. Но это было ложью. Глубоко внутри засела боль. И совесть, которую она вытравливала из себя. кусала остатками выбитых зубов. Шипела в ухо омерзительную правду. Убил… убил… На что она рассчитывала? Надеялась, и сама же этого стыдилась. Да все на то же! Что Серов пощадит. Извернется. уговорит, выторгует. Он же слабый, предпочитающий воевать на бумаге, щенок. Но нет…

Михаил, сидевший от нее в трех шагах, неторопливо собирал пистолет. Жгучий взгляд, как рентген сканировал ее время от времени. Нет. она не обернется. Еще одна минута и в глазах не останется ни крошки сожаления. Она этого хотела. Шла к этому уверенно и зло, ломая себя. Потому что устала быть никем.

Рука тянулась к шее. Привычка вертеть между пальцами бусины въелась в кровь.

Мама говорила, что это не красиво. Но сама же дарила ей все новые и новые подвески и бусы. Только мать и любила ее! А отец все внимание обращал на брата!

О, как Кристина ненавидела Илью за это! Презирала. что все внимание он перетаскивал на себя. Будущий альфа, краса и гордость, а она — вторая. Всегда вторая! Без зазрения совести она толкнула соперника за Грань. Сделать это было не трудно. Илья не был по-настоящему сильным. Крепкий и непрошибаемый снаружи, он тяготился своей ролью будущего вожака. Под градусом, всего один раз. но признался, что не видит себя на месте отца. Что хочет учиться на врача. Грезил медицинским. как будто ковыряться в чьих-то болячках это великое счастье.

Придурок! Она так хохотала над ним!

— Ты переживаешь?

— Нет, — соврать было легко. Особенно если это правда. Она не переживала. Все ее метания давно остались в прошлом. Она стала сильной Достойной своего мужчины! Научилась идти по головам, и дуэль была последним шагом, доказывающим, что с ней стоит считаться! И все это больно… Ноет, как зуб.

Дергает. застилая глаза слабой, позорной дымкой…

— Моя сильная самка, — тяжелые ладони легли на плечи. — Хочешь поучаствовать в предстоящем спектакле?

Уголки губ поползли вверх. Медленно и через силу. Зависть жгучим ядом отравляла кровь. Серов любил помеска. Не ее! А грязную, тихую шкуру… Всегда был сопляком! Недомужик, который корчил из себя крутого альфу, но заскулил побитой псиной, стоило его шлюхе свалить в закат.

Злой рык завибрировал в горле.

Когда этот урод притащился обратно… Когда она только посмотрела в его глаза, то поняла — нихрена ей не обломится. И Привязку можно слать к черту, потому что этот щенок подыхал без своей сучки не из-за волка. И сейчас приползет. Притащит в зубах денежки и документы ради призрачного шанса…

— Ненавижу, — зашипела сквозь зубы. Обернулась к стоящему рядом мужчине и глянула прямо в черные, непроницаемые глаза. — Я хочу, чтобы он наблюдал как эту суку перетрахают все твои ребята. А потом я лично вышибу ей мозги. Ты ведь исполнишь мою маленькую просьбу?

Усмешка — порочная и чувственная — искривила тонкие губы.

— Она будет вся в твоём распоряжении, дорогая.

Владислав

— Если у нас ничего не получится, ты займешь место вожака. Обеспечит моему сыну и Милолике безопасность. Не дашь Стае скатиться на дно. Возглавишь бизнес и придушишь всех, кого мы не успеем…

Руслан замуровывали его своими условиями. На цепь садил, обязывая выполнить то, что Влад никак не мой! Какое, нахрен, место вожака?! Он не потянет! Не знает, как вообще возможно справиться лучше, чем справлялся брат!

— Рус…

— Ты мне должен, Влад! — рявкнул так, что захотелось пригнуться. И как откажешься, когда на плечи совесть могильной плитой давит, вонзает свои ледяные когти прямо в сердце и рвет его обвиняющим «Должен. Ты — должен» Да, черт возьми, он должен! И столько, что хрен рассчитаешься! Но Стая…

— Да. Я сделаю. Как скажешь.

Руслан смерил его очередным давящим взглядом.

— Отлично. Макс, как там Белова?

— В шоке до сих пор.

Еще бы ей в шоке не быть Такой финт провернули, а потом «подарочек» приволокли, который уже тремя лапами в могиле. Она как его учуяла, чуть стол со своими инструментами не перевернула. Да они и сами охренели. Но, правда, врач быстро себя в руки взяла. Руслан только на нее рыкнул, а волчица уже шила и штопала своего едва живого пациента.

— Нормально, значит. Так. Ещё раз. Все помнят, что от них требуется?

Оборотни в комнате молча кивнули.

— Тогда каждому — по одной бутылке. Действовать будет час. Измазаться от носа и до хвоста. Довлатов?

— Обижаешь, Рус. Все будет огонь.

А у самого глаза тусклые. И ухмылка на лице кривая, будто лимонов нажрался.

Если ему горло перегрызут, то и Грозовой конец. И как же Влад мечтал поменяться с Довлатова местами! Самому прикрыть брата, не жалея положить жизнь, только бы выручить его и Милолику. Кровью заплатить за свой эгоизм, без сожаления отправляясь туда, где ждёт его Алька. Но Рус распорядился даром ведьм иначе.

Может, Гричко и считал себя самым продуманным, но такого предусмотреть никогда бы не смог. Оборотни и ведьмы не сотрудничают…

Да как бы не так!

Один звонок и одно короткое, но полное чистейшей искренности «пожалуйста» — и через два часа они стояли напротив трёх ведьм. Как всегда полная достоинства и спокойствия Демидова. и две ее дочери.

Встреча состоялась в одном из закоулков питерского лабиринта дворов. Жанна вся сочилась ядом, но послушно отдала черную шкатулку.

— Сильный морок на одного, — выплюнула она, — действует три-четыре минуты.

Стопроцентный отвод глаз.

Ещё раз послав их взглядом в пешее эротическое, ведьма отступила к матери. И тут же к ним подскочила воинственная и злая, как свора собак Анна. Сунула им деревянную коробочку с небольшими бутылками.

— Зелье. Нейтрализует любой запах. На дюжину блох… э-э-э, пардон, волков по любому хватит. Час гарантирую. И натяните этих ублюдков по самые гланды!