Ее дикие звери (ЛП) - Бали Э. П.

Мое сердце. Как это возможно, что я чувствую, как оно разрывается и наполняется одновременно? Я беру ее руки в свои, потому что хочу видеть ее глаза, пока говорю это.

— Минни, ты была мне хорошей подругой, — шепчу я. — Самой лучшей. Спасибо тебе за твою дружбу.

Я отворачиваюсь от тигрицы прежде, чем слезы хлынут из ее глаз, потому что, если я увижу их, могу окончательно потерять самообладание.

— Я пойду с тобой, Лия, — говорит Тереза, но в ее глазах тоже появляется блеск. — Я буду с тобой всю дорогу.

— Спасибо.

Она не заметила ничего необычного в комнате. Я застегиваю куртку.

Поворачиваюсь, чтобы в последний раз взглянуть на своих друзей. Минни держит Ракель за руку, розовые волосы сияют, глаза блестят. Ракель хватает Сабрину за руку, как будто тоже нуждается в поддержке, а моя подруга-леопард закусывает губу. Стейси вытирает нос рукавом и тоже хватает Сабрину за руку.

Я рада, что они есть друг у друга.

Однако взгляд Коннора полон противоречия, когда он сжимает руку Стейси, и устремляет на меня понимающий взгляд. Он знает, что они мои суженые. Интересно, раскроется ли теперь мой секрет? Интересно, имеет ли это теперь значение?

— Я люблю вас, ребята, — говорю я. — Вы были мне как семья, которой у меня не было последние семь лет.

— Не говори так, Лия, — огрызается Ракель. — Не говори этого, черт возьми.

Я улыбаюсь волку, потому что впервые за все время нашего знакомства Ракель не заикается.

— Я не собираюсь умирать, — заверяю я их со слабой улыбкой. — Так никуда не годится.

Минни нетерпеливо кивает, и я заставляю себя улыбнуться ей.

Охранники надевают на меня стальные наручники и выводят в коридор, Тереза идет в ногу со мной.

Прогулка проходит в тишине, но я сразу понимаю, что меня ведут не в кабинет Лайла. Вместо этого мы идем в противоположную сторону, к медицинскому крылу. Я никак это не комментирую, пока мы проходим через двойные запертые двери, и знакомый запах дезинфицирующего средства ударяет мне в нос, успокаивая и вызывая тревогу одновременно.

Адреналин скребется по моим венам, как стекло, и я с трудом подавляю дрожь во всем теле, которая пытается разорвать меня на части. Такой ужас я испытывала только в ночных кошмарах.

Я знакома с этим чувством по пробуждениям в поту с сокрушительными ударами сердца.

Но теперь все по-настоящему.

Мы проходим через приемное отделение, и я вижу Лайла, стоящего там в одиночестве.

Но когда я смотрю через открытые стеклянные двери, мне становится ясно, почему все собрались здесь.

На подъездной дороге, зажатый между бронированными черными внедорожниками, ждет черный «Роллс-ройс» с хорошо знакомым мне гербом на водительской двери, потому что он был на стене моей детской спальни. Каждое утро я просыпалась с ощущением, что мой отец напоминает мне о том, кто я. Кем он хотел, чтобы я была.

Две вставшие на дыбы кобры. Посередине щит с извивающейся черной буквой «Н».

Глава 54

Аурелия

Я застываю, каждой клеткой, нервом и движением. Все во мне замирает. Кроме рычания, которое раздается внутри меня.

Оно превращается в рев.

— Аурелия. — Голос Лайла звучит низко и властно, но в нем слышится странная ломкость. — Иди сюда.

Я чопорно подчиняюсь.

Заместитель директора вручает мне письмо, и я открываю его, уже зная, что в нем будет написано. Генри наклоняется с таким видом, словно ему тоже хочется это прочесть, Тереза делает то же самое.

Мисс Аурелия Аквинат,

Совет Зверей признал вас ВИНОВНОЙ в крупном поджоге и одном эпизоде убийства второй степени.

Согласно СТАРОМУ ЗАКОНУ, вам приказано вернуться под опеку вашего кровного отца, Его Королевского Величества, короля Змеиного Двора — Мейса Наги,

где вы будете подвержены Мучительной Казни.

И пусть Дикая Мать сжалится над вашей душой.

Несмотря на уверенность в подобном исходе, живое доказательство моего приговора в руках заставляет зверя во мне биться, рваться, неиствовать.

— О, Лия… — начинает Тереза.

— Все в порядке, — выдавливаю я.

Моя рука все еще дрожит, когда я сжимаю письмо в кулаке и бросаю его в идеально начищенные туфли Лайла.

— Мисс Аквинат… — начинает Лайл.

— Нет, — я вскидываю голову и яростно смотрю на заместителя директора. Я, блядь, не потерплю его отношения. Не сегодня. Не сейчас.

Откровенная жестокость в моих глазах заставляет его поджать губы в тонкую линию, а Генри скулит у меня на плече.

Я хмуро смотрю на него, потому что никогда раньше не слышала, чтобы он издавал такой звук. Возможно, он тоже знает, что за этим последует. Но тут же оказывается, что я ошибалась, потому что за Лайлом появляются знакомые массивные фигуры. Широкие плечи и серебристые волосы, похожие на свет полной луны. И длинные волосы, темные, как полночь. Я жду, когда появится третья фигура, но ее нет.

Нечто, сделанное из жил и клыков, рычит в глубине моего разума. Мне нужно восстановить контроль, я не могу потерять его и опозориться здесь. Я нервно тереблю молнию на куртке.

Равнодушно отворачиваюсь от троих мужчин, взирающих на меня сверху вниз.

Снаружи люди во всем черном выходят из машин «Змеиного двора». Высокий, жилистый мужчина выходит из «Роллс-ройса», поправляя воротник длинного черного пальто. Отец — единственный змей, носящий такое пальто в конце лета. Возможно, это для того, чтобы защитить свое холодное, мертвое сердце. Его немедленно окружают пять внушительных генералов.

Мой отец поворачивается, и наши взгляды встречаются через стекло. Его глаза блестят в свете прожекторов навеса. Легкое подергивание губ говорит мне, что он удовлетворен.

Злобный голос проскальзывает в мой разум.

Самка костеплета. 20 лет. Отличное состояние. Неспаренная. Не размножалась. Предлагается более 10 миллионов.

Нет.

Нет.

Нет.

Один из анимусов-охранников нажимает кнопку рядом со стеклом. Двери плавно расходятся и замирают. Затем бесшумно раздвигаются стальные прутья.

Между мной и моим отцом меньше двадцати шагов. Меньше двадцати шагов между мной и могилой.

По обе стороны от меня стоят двое охранников, но они держатся на расстоянии. Нахмурившись, я смотрю по бокам и вижу, как Коса и Ксандер занимают позиции рядом со мной. Коса поднимает палец, и я понимаю, что он указывает на метку моего отца.

Им нужно вернуть меня ему, чтобы выполнить кровавый договор. Они не сбиваются с ритма и хватают меня за руки, не оставляя мне выбора.

Рядом с моим отцом стоят пятеро высоких, готовых к бою змеев, их маски-черепа закрывают носы и нижнюю часть лица, а глаза устремлены на меня с таким смертоносным взглядом, что по коже бегут мурашки.

Отец смотрит на меня с мрачной недоброжелательностью, которую я видела много раз. В нем сквозит удовлетворение. Глубокое, праведное удовлетворение, которое превращает рев в моей голове в крик.

Его предательство может ранить сильнее всего.

Мы останавливаемся прямо перед ним, и я изо всех сил стараюсь держаться прямо. Я потею. Меня трясет. Перед глазами все расплывается. Ксандер и Коса отпускают мои руки, и я позволяю им упасть мертвым грузом.

Внезапно меня окружают высокие, угрожающие мужчины, опасность надвигается со всех сторон, и я стискиваю зубы. Моя анима бешено бьется.

— Аурелия, — говорит мой отец. В одном этом слове столько откровенного обещания.

— Отец. — я поднимаю подбородок и смотрю ему в глаза.

Краем глаза я вижу, как Ксандер поднимает руку. Поворачиваю голову и вижу, как черные чернила кровавого договора растворяются у нас на глазах. Судя по движениям Косы, его метка тоже исчезла.

Ксандер усмехается и направляется обратно в медицинское крыло.

— Тогда дело сделано, Нага, — говорит Коса спокойным голосом.