Рыцарь Спиркреста (ЛП) - Рид Аврора

Я никогда особенно не любил вино, но я нервничаю больше, чем мне хотелось бы, и мне не помешает немного жидкой храбрости.

Я жестом указываю на табурет.

— Не будь такой чертовски неловкой. Садись. Выпей.

Я переставляю один из стаканов на кухонный остров.

— Я не собираюсь пить, — огрызается она, бросая презрительный взгляд на стакан.

Софи может смотреть свысока на всех шикарных богатых детей в нашей школе, но на самом деле она — самый заносчивый человек, которого я знаю в Спиркресте.

— Я должен был знать, что ты не пьешь, — говорю я с усмешкой. — Идеальный префект Саттон. Слишком боится потерять контроль над собой, чтобы когда-нибудь дать себе волю.

Она сидит на табурете, спина прямая, подбородок выпячен. — Я не пью в компании людей, которым не доверяю.

Я не могу понять, намекает ли она на то, что не доверяет мне, или на то, что она не доверяет никому. Единственное, что я могу сказать, это то, что перспектива напоить Софи вдруг стала моей самой насущной целью в жизни. Она так зажата, так жестко контролирует себя.

Мысль о том, чтобы потянуть за свободную ниточку и распутать ее, кажется восхитительной.

Но она остается при своем мнении и даже не смотрит на вино. Я не позволяю ее осуждающему выражению лица обеспокоить меня. Я запрыгиваю на стойку, сажусь перед ней, скрестив ноги, и позволяю ей откинуть голову назад, чтобы посмотреть на меня.

Она откидывается назад, оставляя между нами расстояние, и властно хмурится. — Я думала, я здесь для того, чтобы вести переговоры?

— Давай.

— Тогда я буду откровенна, — говорит она, скрещивая руки. — Я не думаю, что тебя вообще волнует, сдашь ты английскую литературу или нет, и я не хочу заниматься с тобой репетиторством. Поэтому ты должен сказать своим родителям, что я плохой репетитор, или что я тебе не нравлюсь, или буквально все, что ты хочешь им сказать, мне все равно. Тогда мне больше не придется приходить сюда, и ты сможешь делать все, что захочешь.

Я смотрю на нее, пока она говорит. В девятом классе она была такой оживленной, с широкой дурацкой ухмылкой и хаотичными жестами рук. Но сейчас она спокойна, неподвижна и почти без выражения. Роботизированная.

Я наблюдал за этими изменениями на протяжении многих лет и всегда ожидал, что она изменится настолько, что станет совершенно другим человеком. Может быть, тогда я смогу относиться к ней равнодушно.

Но эти изменения имеют обратный эффект. Чем больше она уходит в себя, тем больше мне хочется ее преследовать. Чем больше стен она возводит между собой и окружающими, тем сильнее я хочу их разрушить.

Я жажду каждой эмоции, которую она сглатывает, каждой правды, которую она прячет глубоко внутри себя.

Все, что она скрывает, я хочу обнажить.

— Ну что? Что ты думаешь? — спрашивает она, голос ее напряжен от нетерпения.

— Я не думаю, что это хорошая идея, — наконец отвечаю я, делая глоток вина. — Если я пожалуюсь на тебя, а они пришлют мне кого-то другого, то я все равно окажусь в той же ситуации. А так у нас у обоих общая цель — уйти от этих дурацких занятий с репетиторами. Так что давай работать вместе и оба получим то, что хотим.

— Чего ты хочешь? — настороженно спрашивает она.

Ее недоверие ощутимо, но неудивительно.

— Ты права, Саттон: Мне плевать на то, что я сдаю литературу или получаю репетитора, но я хочу уехать подальше от школы. Ты могла бы приходить, делать вид, что учишь меня, но мы просто не будем заниматься.

— Для тебя это звучит как хорошая сделка, — говорит она. — Что я с этого получу?

— Ну, — наклоняюсь я, закрывая часть пространства между нами, — чего ты хочешь, Саттон? Электронный перевод? Деньги в чемодане?

Она бросает на меня взгляд, полный презрения. Затем она отводит взгляд, молча размышляя. Ее пальцы постукивают по руке, зубы оттопыривают нижнюю губу. Я наблюдаю за ней, и в животе у меня горит алкоголь и волнение.

Ее так легко не любить, когда она такая чертовски заносчивая, такая чертовски серьезная. Полный отстой. Так легко пофантазировать о том, чтобы опустить ее на самое дно, сделать из нее паиньку.

Наконец она заговорила, прервав мои мысли.

— Хорошо, я думаю, мы могли бы сделать что-то вроде этого. Такси подбросит меня к твоему дому, чтобы в школе думали, что я здесь, но я уйду. Тогда у тебя будет свободное время, и мы оба выиграем, как ты и сказал.

Я нахмурился. — Куда ты собираешься ехать?

— В город.

— Почему? Куда?

Она поднимает бровь. — Это не твое дело.

— Не будет ли странно, если мы вернемся в школу по отдельности?

Она пожимает плечами. — Вряд ли кто-то заметит.

— Такси приедет сюда, так что если я заеду за тобой на обратном пути?

Она колеблется. — Возможно, я задержусь в городе подольше.

— Как долго?

— Я еще не уверена.

Я спрыгиваю с кухонного острова и встаю прямо перед ней, чтобы заглянуть ей в лицо. — Такая скрытность, Саттон. Что ты задумала?

Краска приливает к ее щекам, но она выдерживает мой взгляд. — Не. Твое. Дело.

— Ты не боишься, что я тебя сдам?

Она сужает глаза. — Ты собираешься меня сдать?

— А какой у меня стимул не делать этого?

Я говорю легкомысленно, больше для того, чтобы завести ее, чем для чего-то еще.

— Ты действительно пытаешься меня шантажировать? — язвительно спрашивает она. — Что ты собираешься делать, вытрясти из меня деньги на обед? Заставишь меня носить твои школьные учебники? Заставишь лизать твои ботинки?

Она выглядит довольно уверенно, учитывая, что я стою так близко к ней. Никакой привычной для неё трусости, отхода в сторону. От этого у меня в животе вспыхивает жар, в груди поднимается пламя.

У меня никогда раньше не возникало желания вступить с Софи в физическую связь — я не причиняю боли женщинам, и я могу причинить ей много боли своими словами. Но сейчас у меня возникло желание прикоснуться к ней, схватить ее, заставить ее понять, что я обладаю властью.

Я всегда обладаю властью.

— Мне нужны не твои деньги на обед, — говорю я, осторожно беря ее подбородок в руку.

Мой голос прозвучал грубее, чем я ожидал, но меня это уже не волнует. Я испытываю непреодолимое желание подчинить ее своей воле. Заставить ее делать то, что я хочу.

Сделать ее своей.

Не то чтобы я был увлечен Софи. Я много работал над тем, чтобы никогда не стать таким.

Нет, это больше похоже на одержимость бойца грозным противником. Желание выиграть, победить.

Возможно, сегодня все иначе, потому что мы одни, и вино затуманивает мой мозг, а мои чувства наполнены ее сладким запахом, похожим на теплую ваниль или расплавленный сахар. Ее щеки розовеют, а большие карие глаза широко раскрыты и смотрят на меня.

Она в моей власти. Разве не этого я хотел?

Все, что дальше, было бы просто потаканием.

Пора взять себя в руки.

— Я не хочу, чтобы ты лизала мои сапоги, Саттон или что-то еще, о чем ты думаешь, — говорю я с ухмылкой, отпустив ее лицо. — Я хочу, чтобы ты выполняла за меня мои задания по литературе.

Она выглядит разъяренной, и ее ярость доставляет мне больше удовольствия, чем если бы я схватил ее и поцеловал в губы. Кровь мгновенно приливает к моему члену.

— Ты хочешь шантажировать меня, чтобы я делала за тебя домашние задания? — говорит она, голос ее дрожит от гнева.

Я пожимаю плечами и прислоняюсь спиной к кухонному острову.

— В твоих интересах это сделать. Иначе все быстро поймут, что мы врем насчет репетиторства.

Она смотрит на меня, но ничего не говорит.

— Ладно, — наконец выдавила она из себя. — Я напишу твои эссе.

— Хорошая девочка. — Я глажу ее по голове, ее волосы мягкие, как шелк, под моими пальцами. — Смотри, чтобы они не звучали так, как будто ты их написала, хорошо? У нас обоих будут неприятности, если нас поймают.

Она невесело улыбается, отстраняясь от моей руки. — Не волнуйся. Я позабочусь о том, чтобы они все еще были неубедительными, лишенными восприятия и изобилующими ошибками.